Через час после выезда солнце поднялось над Лонг-Айленд-Саунд. Его прозрачная красота едва не лишила Мэгги самообладания. Сколько восходов она наблюдала в Италии вместе с Джессом? Мэгги подавила желание приказать Сэму повернуть обратно и отвезти ее в аэропорт, чтобы она могла полететь назад, к озеру Маджоре, в надежде, что Джесс ждет ее там. Адамо предложил помочь ей и сыну исчезнуть. Приезд Сэма помешал. Если бы Адамо удалось это сделать, Джесс был бы жив.
Мэгги подумала о дороге. Проезжая по этому шоссе, она всегда вспоминала о том, что оно пересекается с Восточной магистралью, Старой бостонской почтовой дорогой, давно уже ставшей хребтом знаменитой Подземной железной дороги. Местами настоящие туннели выкопали под этой дорогой, по которой доставляли почту и спасались бегством рабы.
Гадая, убегали ли ее предки по этой дороге, она задремала и проснулась, когда они въехали в Бостон, город, с которым она чувствовала свое родство из-за его роли в освобождении рабов. Не обращая внимания на вопросы, Сэм поехал по извилистым, мощенным булыжником улицам к Фанейл-Холлу, кирпичному зданию рынка с куполом наверху, построенному двести пятьдесят лет назад. Когда-то в нем проходили исторические городские собрания, на которых революционеры и аболиционисты произносили знаменитые речи, но сейчас это был центр обширной зоны магазинов и ресторанов. Там они остановились позавтракать. Вернувшись к машине, подъехали к старому зданию восточнее парка Бостон Коммон ровно в десять утра.
— Приехали, — сказал Сэм.
Озадаченная Мэгги спросила:
— «Фелин Бейсмент»? Но это же универмаг, Сэм.
— Да, девочка, это самая большая распродажа для невест в стране.
Так вот что за сюрприз с подвенечным платьем подготовил Сэм. В единственном городе, который был для нее синонимом свободы, он задумал отнять свободу у нее.
— Именно здесь моя мать покупала подвенечное платье и все женщины нашей семьи тоже. Дизайнерские платья почти даром, один день в году. — Он вышел, обошел вокруг машины и открыл дверцы для нее и Шармины. — Это называется «гонки невест».
Мэгги никогда не обсуждала с Сэмом финансовые вопросы. Он не знал, что она не нуждается в платье с распродажи.
Сэм открыл бумажник и отсчитал десять стодолларовых купюр.
— Подарок от фирмы «Детективы Даффи», Мэгги.
Она взяла деньги, решив, что пойдет туда и найдет самое уродливое подвенечное платье. Черное, если у них такое есть.
— Я открою тебе секрет, который моя мать сообщила подругам, — продолжал Сэм. — Не приходите на распродажу к восьми утра. Именно в это время толпа звереет. За две минуты расхватывают все платья со стоек и волокут, как мародеры добычу, потом меняются друг с другом. К десяти часам их жадность утихает, и платья возвращаются на вешалки.
Шармина отмахнулась от его указаний.
— Время зря уходит, если это всего на один день!
Она схватила Мэгги под руку и потащила через стоянку в здание, потом вниз по лестнице в огромный зал, увешанный объявлениями «Распродажа для невест». Он был заполнен, казалось, многими милями подвенечных нарядов, и женщинами, которые примеряли их поверх купальных костюмов.
Шармина бросилась к ближайшей стойке и стала смотреть ярлыки, восторженно выкрикивая цены.
— Двести пятьдесят, пятьсот, семьсот пятьдесят долларов! Каждое просто даром. У вас гораздо больше, Мэгги, то есть мэм. Он дал целую тысячу долларов. Хороший у вас мужчина!
— Правда?
— Вы хотите платье без рукавов, с коротким рукавом или с длинным? Здесь есть все. Быстро, поднимите руки. Вылезайте из этого платья. — Она взяла у Мэгги сумочку, сдернула с нее шляпку и стянула через голову платье, оставив стоять в черном купальнике. — Хотите без бретелек?
— С длинным рукавом. — Мэгги увидела ужасно уродливое платье и улыбнулась.
Внезапно Шармина схватила плечики, которые, должно быть, в ту же секунду ухватила с другой стороны какая-то женщина. Голос невидимки крикнул: «Отпустите!»
— Я первая его увидела! — Шармина рванула платье к себе, отчего закачалась стойка. Мэгги и шевельнуться не успела, как на них обрушилась лавина свадебных нарядов. Она с трудом села, и тут показалась голова Шармины, а за ней рука, держащая вешалку с платьем.
— Посмотрите на него! — подруга встала, стащила пластик и покрутила платье во все стороны.
Взгляд Мэгги смягчился. Шармина держала в руках платье, о котором Мэгги мечтала — цвета слоновой кости, с подчеркнутой талией и расшитым бусами корсажем — такое красивое, что сделало бы хорошенькой любую невесту в день свадьбы.
— Оно от Веры Уанг!
— У меня восьмой размер, — прошептала Мэгги, рассматривая его.
— Это десятый, но свадебные платья — маломерки.
Мэгги шагнула в платье цвета слоновой кости, его корсаж и заостренные манжеты были усыпаны жемчужинами и бисером. Шармина застегнула не меньше дюжины жемчужных пуговок, потом развернула длинный шлейф.
— Сидит хорошо! — воскликнула она в полном восторге, открыла сумочку, достала большое зеркало на ручке и подняла его вверх.
Мэгги ахнула. Всю жизнь она воображала, что будет выглядеть именно так. Платье скрывало недостатки ее фигуры и подчеркивало достоинства. Она повернула туловище, и платье повернулось вместе с ней. Оно было идеальным, только она никогда не думала, что сменит траурные одежды на подвенечное платье, чтобы выйти замуж за врага.
Снова дождь. Беззвучные слезы. Ручьем.
Женщины вокруг них прекратили поиски платьев и смотрели, как она плачет. Мэгги понимала, что они гадают, чем могут быть вызваны слезы в такой день, при покупке красивого подвенечного платья на распродаже. Одна женщина что-то прошептала Шармине, и та ответила:
— Ее маленький сын умер.
Раздались сочувствующие стоны и вздохи. Шармина опустилась на колени и взяла руки Мэгги в свои.
— Что ты делаешь? — шепотом спросила та. — Встань.
— Не плачьте, мэм. Я знаю, что ваше сердце разбито, но Бог послал вам еще одного ребенка.
Мэгги попыталась ее поднять. Шармина не должна стоять перед ней на коленях, особенно при посторонних. Она слышала, как перешептываются люди вокруг, слышала, как кто-то спросил, не принцесса ли она.
— Благодарите Бога за его чудеса, — сказала Шармина.
— Встань, Шар.
Подруга поднялась.
— Никогда не становись передо мной на колени. Что с тобой происходит?
Многозначительно подняв брови, Шармина бросила взгляд на живот Мэгги.
— Все в порядке, я знаю.
— Что ты знаешь?
— Поэтому я не могу быть вашей подружкой! — зарыдала Шармина. — Мы всегда говорили, что будем подружками друг у друга на свадьбе, если найдем мужчину, которого сможем выносить. Я не могу, Мэгги — то есть мэм.
