Из ванной она вышла в кожаном брючном костюме. Коляска была собрана, Питер одет в голубой комбинезон.
Сэм похлопал по белым колесам коляски.
— Как я справился?
— Похоже, что мы собираемся вывезти на прогулку принца.
— Да, так и есть.
Корал взяла Питера на руки, уложила его в коляску, накрыла одеялами и надела на голову шапочку.
— Еще одно, — сказал Сэм. Он пошел в спальню и вернулся, засовывая в куртку пистолет.
Сердце Корал чуть не выпрыгнуло из груди.
— Сэм, я не знала, что у тебя есть пистолет.
— Прости. Я его спрятал.
Она подумала о Франсиско и его сообщниках, которые много лет похищали людей, не применяя оружия и не ранив ни одного человека.
— Мне не нравится, что ты носишь пистолет рядом с ребенком.
Сэм рассмеялся и хлопнул ее по заду.
— Со всеми этими лунатиками вокруг?
Он повез коляску в прихожую, в последний раз бросил взгляд на Фонтейн и Нуриева, открыл дверь и придержал ее.
— Проходите, миледи, — сказал он.
Они вышли из дома за две минуты до назначенного времени.
После звонка Сэма Мэгги провалилась в беспокойный сон в «Йерберии Гваделупе». Теперь она проснулась в слезах. Лихорадочно потянулась к телефону и набрала номер Сэма. Ответа не было. Телефон, наверное, выключен. Она оставила сообщение: «Позвони мне, Сэм, это срочно».
Затем набрала номер Феликса и обнаружила, что его домашний телефон не работает. Она нахмурилась. Этот телефонный номер, который она знала, был у него всю жизнь, и его не могли отключить.
Помня частично номер «казармы», где жили охранники здания Феликса, она набирала разные комбинации, пока не дозвонилась. «Семья Росси вчера выехала и не оставила адреса». Мегги поняла, почему. Ее интервью превратило его жизнь в хаос. Правда, полиция Нью-Йорка не позволила папарацци превращать Верхний Ист-Сайд в настоящий ад для богатых, только в чистилище: приходилось гадать, за каким деревом прячется фотокорреспондент, какая машина поедет за тобой и устроит ад в другом месте. Она встала, схватила платье и, одеваясь, разбудила Терезиту. Можно ей взять на время машину лавки, и нельзя ли отвезти ее на Манхэттен, в Мидтаун?
Мэгги вспомнила сон, где были Джесс и коляска в Центральном парке, после которого она проснулась рядом со свежей красной розой.
Глава 23
Луису казалось, что возникло слишком много осложнений, которые он скрыл от Салати. Тот сидел рядом и спокойно помешивал кофе «Илли», который заказал для него Луис.
— Что вы там видите внизу? — спросил Салати.
— Ничего, Ваше преосвященство.
Поверх стены террасы Луис действительно наблюдал, как Франсиско и его люди отъехали в разных машинах, взятых напрокат на фальшивые удостоверения личности. Они с Эваристо едва не разминулись: один вошел через гараж, а другой вышел в парадную дверь.
Луиса шокировало влияние Корал на Франсиско. Неужели те сексуальные игры, в которые играла она, так эффективны? Мог ли сексуальный соблазн быть таким мощным? Пока он вынужден сдерживать гнев, вызванный ее предательством, но их дружбе пришел конец.
— Вы должны называть меня Эваристо, Луис.
— Да, Эваристо. — Луис оторвал взгляд от стены террасы и посмотрел на часы. — Времени мало.
Салати поставил чашку.
— Я бы с удовольствием провел этот день здесь, беседуя с вами, но — да, сначала дело. — Он встал и положил руку на спину собеседника дружеским жестом, заставившим того отпрянуть.
— Ваш лимузин готов, он внизу, — сообщил Луис, отстраняясь от руки. — Вот документы на ребенка.
Он вручил кардиналу паспорт с фотографией, которую тайком сделала Корал. Там стояло имя Винченцо Салати. Питер стал племянником кардинала, путешествующим вместе с матерью, итальянкой, которая ждала в лимузине в гараже Луиса.
— Меня поражает мысль о том, что он действительно может быть клоном Христа, — сказал Салати. — Даже если это не так, ребенок, рожденный из ДНК плащаницы, принадлежит католической церкви. Мы храним много священных тайн. Этот мальчик станет еще одной. Мы будем его изучать, поймем и используем наилучшим образом.
— Ответ католицизма далай-ламе, — с насмешкой произнес Луис, потом прочистил горло. Ему надо скрывать свое возмущение ради Девы Марии Гваделупской. Как мог священник обмануться в отношении ребенка простой чернокожей женщины?
— Полагаю, вы правы, — добавил он. Затем проводил Салати до лифта. — Ждите в лимузине. Другая машина приедет и остановится рядом с вами. Вам передадут младенца.
— Как только это произойдет, я позвоню по телефону, — пообещал Салати. — Потом глава «Мексика Этерны» может посетить любою американскую католическую церковь, особенно ту, где поклоняются Деве Марии Гваделупской. Он получит помощь для тех, кого ваши орлы переносят через границу.
— Спасибо, Ваше преосвященство.
Как принято у итальянцев, Салати шагнул вперед и расцеловал Луиса в обе щеки.
Если вы хотите получить Линкольн-центр Нью-Йорка в свое полное распоряжение, нет времени лучше, чем девять часов утра в будний день. Они с Сэмом сделали крюк, чтобы пройти через его шестидесятиметровую площадку, где, среди прочего, разместились театр балета, две оперные труппы, филармония, высшая музыкальная школа «Жюйяр» и общество камерной музыки. Корал опасалась любопытных прохожих, присутствие которых могло встревожить Сэма, вызвать у него желание увезти Питера домой до того, как они доберутся до Центрального парка. К счастью, «Сентрал Плаза» была пуста, не считая тех, кто опоздал на работу. Только пара бродяг глазела на отражающий фонтан у «Метрополитен-опера» и на его шесть знаменитых арочных окон, за которыми пели все, у кого был голос.
День уже стал чудесным, ни одного дождевого облака не видно. Корал слушала, как белые колеса коляски катятся по бело-синим плиткам плазы. Она должна это прекратить. Изобразить обморок и отослать Сэма обратно в ее квартиру вместе с пистолетом. Или изменить маршрут, чтобы Франсиско их не нашел.
Она бы уже так и сделала, если бы каждый оборот белых колес не приближал ее к пяти миллионам долларов.
— Ты когда-нибудь ненавидел себя, Сэм?
Она никогда не видела его таким счастливым, как сейчас, когда он просто катит коляску.
— Да, Корал, я себя ненавижу. Должен извиниться перед тобой. Сказал, что брошу Мэгги, но теперь, когда будут решены все проблемы, я не могу разлучить мать с ее ребенком.
— О, понимаю.
— Знаю, знаю. — Он остановился на синей части тротуара и стоял лицом к фонтану, глядя на нее. — Наверное, ты удивляешься, почему я не отвезу Питера Мэгги, а потом не останусь с тобой?
