Книга Перевод показаний, страница 2. Автор книги Джеймс Келман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Перевод показаний»

Cтраница 2
2. «старуха померла»

Женщина, там рано нашли на дороге, да, я ее знаю. Когда она жила, я к ней ходил. Я разговаривал, она лежала на подушках, слушала не слушала. Мой разговор был из рассказов, они все были по одной колодке, но в них нашлось место для мечты, ее мечты моей мечты, такое переплетение, паутина историй, пауки. Она глядела в потолок, как будто внимание отвлеклось, ну и чтобы определить себе, что может сосредоточиться. Хотела, чтобы я оставался у ней как можно дольше. Но взгляд ее мог метаться к окну, закрыто оно или открыто. Вдруг эти, предыдущие гости, забыли запереть за собой. Она верила, у некоторых есть особый способ, мучить ее. Гости могут дверь не закрыть, окно, чтобы бесам с того света являться. Вот это такой способ. Не верила ни одному. Я ей говорил, Посмотрите, ваше окно закрыто. Она притворялась, что не слышит. Нет, посмотрите! и, перейдя, тянул, толкал, окно не шевелится. Видите, никто не надувает, это окно только взрывами сдвинешь, большими взрывами.

Она в это не верила. Я видел в ней беспокойство. Мне тоже нельзя доверять. В ее глазах я так видел, она надо мной насмехалась, над моим духом, прячется который во мне, он был бесом, бесовским духом, демоном. Или, если мне можно так сказать, она отворачивалась к стене, оставляя молчание, оставалась такой, и я гадал, может заснула.

От ранних времен людей не бывало, они к ней не приходили. Ее дом был не здесь. Может она говорила, что здесь, то не здесь. Это ее ум заблуждался. Соседи. Что соседи. Что такое соседи. Если гости к ней, гости были, и она только кричала на них, воры, убийцы! И своей палкой, да, замахивалась. Сидит кто-нибудь рядом с ней и вдруг она его палкой.

К ней религиозник один ходил. Я сам не религиозник.

Ее не убили, не прикончили. Сама померла.

Может она думает про себя, что ее убили. Кто у нее теперь спросит. Но во всем виноваты бесы, злые, вытащили ее из-за запертой двери наружу, где периметр, волокли ее и глумились, твои груди иссохли и сморщились, старая кожа да кости, ты ничто, и над палкой ее глумились, у, какое страшное оружие, страшнее, страшнее! над ее беспокойством, над всем, над одеждой, какая одежда.

Она была в возрасте, когда, если смерть, то естественно, а померла на дороге. Естественно неестественно, неестественно естественно. Она померла, это было на дороге. Она была старуха, которую я знал, был знаком. Я говорил с ней, она разрешала мое присутствие. Хотя не находила меня приятным. Да, это я принимаю и принимал, это, что она меня не любила. Я могу сказать это, как могут другие. Уже сказали. Я знаю, что сказали. Почему им не сказать, если так и было, как это, так и было, определенно. Может ей кто и нравился, может, я так не думаю.

Мне все равно. Она померла.

Я водил с ней знакомство. Со времени, когда был в этой зоне. Меня сюда привела работа, и я жил здесь.

Я во многих зонах жил, с некоторыми знакомился, как и они со мной, многие люди, так было и со старухой. Не было у нее ничего, денег, безделушек, драгоценностей, ничего не было, что бы я видел. Все же могли быть, она могла их скрывать, такие предметы. Люди так делают, женщины. Я не искал. Такие могли существовать. Не могу ответить. Если была целая туча, клад, кто может сказать. Родственники. Племянница была.

Нет, не болела, это я знаю. Я с ней вместе не заходил, кроме того последнего случая. Не недавно, это другой случай. У людей есть воспоминания, но, по существу, они могут быть ложными, нет, не предубеждение, не обязательно.

Религиозник приходил определенно. Про религиозника я уже говорил. Хотя, может это я так думал, ошибочно, сам я не религиозный, никакой такой веры не имею. Но этот мужчина к ней заходил, определенно, может из благотворительностей, из организаций. Никогда дверь не закрывал. А может не он, другой. Я пришел, смотрю. Все открыто. Люди могли зайти, там же дети.

Старые люди, религиозники, дети. Кто может сказать.

Дверь была открыта. Я пришел, смотрю, открыта, ну и вошел. Нет, это не тогда, она была здесь, спала. Может я был неподозрительный, конечно, следовало бы. Как это так получилось и дверь открыта, конечно, вошел. Возможно, она могла спать. У нее были собственные обыкновения, привычки. Это могла быть и не его вина, что она теперь мертвая. Померла на дороге. Я религиозника не подозреваю. А про племянницу не знаю. Старуха не стала бы винить никого, ни себя, всех бы винила, ни о ком не заботилась, только о себе.

Видел я, как говорится, религиозника, я с ним не знаком, не обращался. Он с ней бывал. Не могу сказать, что по просьбе. Чьей? ее, нет, не думаю. И все-таки, не могу сказать, что возможно, что невозможно, все что хотите. Она дремала, когда я вошел, но скоро проснулась, села,

конечно, в кровати, вцепилась в ручку трости, которая у нее рядом была. Палка, трость – трость, она ее рядом держала, с собой. Она меня ждала, так что не напугалась. Она всегда меня ждала. Если я не делал планов, все равно ждала. Память у нее была нехорошая. Если я входил, она меня ждала, когда войду.

Нет, не переписывался. Если меня не было в этой зоне, мы не связывались. Если я уезжал, то возвращался в этот участок и заходил. Я не заходил долгий период времени, а она ожидала, что я приду повидаться. Когда не заходил. Тогда она ждала. Я так и говорю.

Здоровье тоже было нехорошее, на прогулки она не ходила. Нет, не за город, какой за город. Даже за стены своего дома, где там периметр, она не знала. Вся жизнь только в этой квартире.

Я брал еду. Может я у нее крал, так она думала, ее еду. Но это я ей еду брал, для нее. Если заходил, брал и ел с ней, мы двое, брал еду и с ней мы ее делили.

Старики, старухи, мы берем им еду, если они ее берут, некоторые не берут, ничего не берут, ничего не едят. Чем живут, свежим воздухом. Так его нет, свежего воздуха. Да, я это говорил, нет никакого свежего воздуха. Она не отвечала, только смотрела на меня и глаза ее глумились.

Также другое ее имущество, все воровали, все, кто в ней приходил. Воры, убийцы, все до единого, все гости. Мы берем ее имущество. Так она говорила. Все приходят в мой дом и воруют. Все-таки, если я так делал, как она обвиняла, чего же она терпела мои приходы. Возможно, нуждалась во мне, может так и было. Да, потому что она нуждалась в гостях, иначе как бы она жила, у нее и еды бы не было. Есть у тебя книга, говорила она, дай мне книгу, или есть у тебя история, расскажи мне, а какие нынче песни поют? И если я рассказывал, она лежала на подушках. Песен я ей не пел.

Насчет племянницы, никто не знает, что с ней случилось, может исчезла. Исчезла. Не могу сказать, может мертвая. Она мертвая. Может никто этого не говорит, так я говорю, такие мои показания.

Уж в этом-то я разбираюсь.

Нет, не прогноз. Все равно. Заявлено, значит, я и заявил. Записано, да, так, племянница мертвая.

Когда старуха увидела меня рядом с кроватью, то скоро заговорила, браня все, что видела на свете. Меня тоже, обличительные речи, против всех. Соседи могут подтвердить. Меня, кого угодно. Да, и религиозника тоже. Он злой! Он бес. Убийца!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация