Она заметила, что при этих словах он поморщился.
– Все равно они ничего не найдут.
– Кто знает, – возразила Матильда.
– Всем известно, что Нат был вспыльчивым и часто говорил не то, что думал. Я сам ссорился с ним сто раз! И все заканчивалось ничем. Полиция этого не понимает. Она станет копаться в вещах, никак не связанных с убийством, и взвалит все на голову какого-нибудь несчастного, который не имеет к нему никакого отношения.
У Матильды возникло подозрение, что под «несчастным» он подразумевал себя.
– Вряд ли они сделают что-нибудь подобное, – успокоила она. – Полиция наверняка учтет, что Натаниэль ссорился с кем попало.
– Да, но… – Моттисфонт покраснел и, сняв очки, начал протирать стекла. – Я не могу понять, что за человек инспектор. По-моему, довольно неприятный тип. Узколобый болван! С какой стати ему взбрело в голову опечатать кабинет Натаниэля? Бессмысленный поступок! Чистой воды бюрократия!
Матильда догадалась, что в кабинете находился какой-то документ, который он хотел бы оттуда изъять. Она ответила что-то уклончивое и была только рада, когда появившийся в библиотеке Ройдон избавил ее от необходимости вести тягостный диалог.
Моттисфонт недовольно сдвинул брови, но драматург, видимо, искал Матильду и не обратил на него внимания.
– А, вы здесь, мисс Клэр! – воскликнул он. – Вы действительно собираетесь в церковь?
– Да.
– Можно с вами поговорить, пока вы не уехали? Не то чтобы это было важно, но… то есть я хочу сказать, что это сущий пустяк… но мне очень хотелось бы…
Матильда подумала, что недавние события сильно повлияли на способность Ройдона внятно выражать свои мысли.
– Только если это не имеет отношения к убийству, – произнесла она.
– О, ни малейшего! – заверил он.
– Полагаю, я должен удалиться? – осведомился Моттисфонт.
Ройдон стал возражать, но тот заявил, что отлично понимает намеки, и вышел из комнаты.
– Итак? – произнесла Матильда.
– Конечно, все это ерунда, но… вы были так любезны, проявив интерес к моей работе… В общем, я решил сказать, что много думал над вашими словами и пришел к выводу, что вы абсолютно правы. Либо эта пьеса достаточно хороша, чтобы самой постоять за себя, либо надо бросить ее в камин. Наверное, вы слышали, как Пола сказала, что хочет вложить в нее деньги. Так вот, я решил отказаться. Мне вообще не нужны спонсоры.
– Понятно.
– Мне хотелось, чтобы вы это знали.
– Да.
– Боюсь, Полу это расстроит. Ей так хочется поставить пьесу. На самом деле идея попросить денег у ее дяди исходила от нее, а не от меня. Я уже жалею, что позволил ей себя уговорить. Мне с самого начала это не нравилось, а после ваших слов я понял, что не хочу быть кому-либо обязанным. Пола этого не понимает. Конечно, очень щедро с ее стороны, однако…
– Слишком обременительно, – закончила за него Матильда.
– О, я этого не сказал! Короче, я подумал, может, вы объясните ей, в чем дело. Ну, если она с вами об этом заговорит.
– Мне кажется, – возразила Матильда, вытащив окурок из мундштука и бросив его в огонь, – Пола прекрасно поймет вашу точку зрения и без посторонней помощи.
Он внимательно посмотрел на нее, и она спокойно выдержала его взгляд.
– Она помешана на этой пьесе, – пробормотал Ройдон. – Мне будет трудно ей объяснить.
– Да, пожалуй, – согласилась Матильда.
– Я думал, вы поймете мои чувства!
– Я понимаю.
– Ну тогда… – Он замолчал, видимо, не зная, что добавить, и решил начать заново: – Кроме того, с ее стороны не очень умно сообщать всем и каждому, на что она собирается потратить деньги. Как вы считаете? Это может создать ложное впечатление…
– О ней или о вас?
Драматург залился краской, окончательно смешавшись, и выпалил:
– О нас обоих.
– Ну вот, другое дело, – кивнула Матильда. – Вы нравитесь мне гораздо больше, когда говорите правду, мистер Ройдон.
– Не знал, что когда-то поступал иначе, – холодно возразил он.
Матильда поняла, что задела его, и не слишком огорчилась, когда в библиотеке появилась Пола.
– Удивительно, – произнесла Пола, – почему полиция не трогает нас все утро?
– Не представляю. В любом случае большое им спасибо.
– Тут не за что благодарить. Скорее всего они обратились в Скотленд-Ярд.
Ройдон уставился на нее, как кролик на удава.
– Зачем?
– Уиллоби, милый, неужели с самого начала было не ясно, что дело закончится Скотленд-Ярдом? Подумай сам! Дядю Ната нашли убитым в запертой комнате. По-твоему, местная полиция справится с расследованием? Не будь я сама замешана в этой истории, она показалась бы мне очень интригующей.
– Могу уступить свое место в партере, – предложила Матильда. – Но надеюсь, что насчет Скотленд-Ярда ты ошиблась.
– Нет.
– Тогда тем более надо быть осторожнее в выражениях, Пола, – посоветовал Ройдон.
Она окинула его взглядом.
– В каких? О чем ты?
– О моей пьесе, например! Мы как раз говорили с мисс Клэр, что ты могла произвести дурное впечатление, заявив о ее поддержке. И потом, хотя я тебе, разумеется, очень благодарен, мое мнение изменилось. Вчера мисс Клэр убедила меня в том, что не следует обращаться к спонсорам.
На лице Полы мелькнуло презрительное выражение, неожиданно придавшее ей сходство с братом.
– Ты просто струсил, – объявила она. – Хочешь ты или нет, я поставлю пьесу.
– Это очень щедро с твоей стороны, однако…
– Щедрость тут ни при чем. У меня есть свои личные мотивы, к тому же я верю в пьесу. Не знаю, как тебе удалось написать ее, но ты это сделал, а остальное меня не волнует.
– По крайней мере было глупо объявлять об этом всем.
– Чепуха! Полная чушь! Всем известно, что я мечтаю поставить пьесу. Я никогда этого не скрывала. Ты же слышал, я говорила об этом дяде Натаниэлю! Только дурак может давать задний ход сейчас, когда он умер. Такой дурак, как ты, Уиллоби!
– Почему ты меня оскорбляешь? – воскликнул он.
– Иди к черту! – бросила она через плечо.
Ройдон вышел с негодующим и уязвленным видом, предвещавшим продолжительную хандру.
– Зря ты так, – заметила Матильда. – Люди всегда очень чувствительны к обидам.
Но чужая чувствительность заботила Полу не больше, чем Стивена, и она пренебрежительно произнесла:
– Он слабак. Умный лишь на словах, а так – жалкий тип.
