Кто-то из сирийцев — а с ними в тесном десантном отделении были еще двое местных, эти расположились с левого борта — передал Анне каску, а Котов помог «боевой подруге» ее надеть. Иногда бронемашина кренилась; порой, когда водитель-механик резко останавливался, Анну и остальных «пассажиров» швыряло к перегородке.
Без синяков вряд ли обойдется, но она сейчас об этом даже не думала. Это ведь далеко не первая ее поездка на «броне»… Работая еще под личиной журналистки, она не раз передвигалась на броне в компании с тем же Котовым и некоторыми российскими коллегами, или волонтерами, под защитой и присмотром военных и полицейских — по освобожденным от «повстанцев» кварталам Хомса, Идлиба и того же Алеппо.
Остановились… Снаружи послышались негромкие голоса; говорили на местном диалекте «шави». Котов передал кому-то, кто находился снаружи, тяжелую сумку. Кое-как протиснулся через одну из двух кормовых дверок. Затем, ухватив спутницу за рукав куртки, помог и ей выбраться из чрева бронемашины.
Здание, во двор которого — через пролом в стене — вкатила их небольшая колонна, несет на себе, на своих стенах следы недавних боев. Однако в отличие от других строений, которые с ним соседствуют, разбитых, разрушенных почти до фундамента, в этом здании уцелел не только каркас, но и межэтажные перекрытия. С тыльной стороны сохранились даже оконные рамы.
Бронемашины высадили группу Антонова у пандуса, через который они, сопровождаемые двумя отправившимися с ними в эту поездку сотрудниками сирийской спецслужбы, вошли внутрь здания. В первые мгновения само это здание казалось вымершим — вокруг не видно ни одной живой души. Но затем, словно соткавшись из утреннего тумана, как бы оправдывая данное им название
[32]
, появились сразу несколько человеческих силуэтов — это бойцы местного отряда самообороны.
К Антонову, безошибочно угадав в нем старшего, подошел мужчина лет сорока. Темное, словно вырезанное из мореного дуба лицо. Тронутые ранней сединой виски; напряженный взгляд, резкие темные тени под глубоко запавшими глазами. Одет, как и его бойцы, в изрядно ношенный камуфляж, на голове армейская каска. На правом рукаве повязка с красной, белой и черной полосками и двумя зелеными звездочками — цвета национального флага САР. В нагрудном кармашке разгрузочного жилета портативная рация «Кенвуд», на поясе — кобура с пистолетом.
Сириец поприветствовал только что прибывшую компанию взмахом руки. Затем, глядя уже на старшего группы, негромко сказал на «шави»:
— Меня зовут Фарук. Меня предупредили о вашем появлении. Я и мои люди полностью в вашем распоряжении, дорогие друзья.
— Называйте меня — «Ансар»
[33]
. Это мой заместитель — «Садык», — Антонов указал на Игоря. — А это… — его взгляд переместился на единственную в их компании женщину, — это — «Хидайя»
[34]
.
Остальных членов группы «Ансар» представлять не стал. Он и смуглолицый мужчина обменялись крепким рукопожатием. Фарук также дружески обнялся с одним из сопровождавших группу Антонова сирийцев. Адресуясь гостям, сказал:
— Мы находимся в здании офтальмологического центра. Наш объект, к счастью, сегодня не обстреливают.
Затем жестом показал на лестницу.
— Ну что, поднимемся на один из наших наблюдательных пунктов? Будет лучше, если вы увидите все своими глазами.
Следуя за старшим отряда «шабиха», Антонов и трое его сотрудников — двое охранников остались дежурить у лестницы — поднялись на четвертый этаж здания. Пройдя по коридору, они вошли в какое-то помещение, находящееся в торце этого здания. Теперь уже отовсюду, со всех сторон, как показалось Анне, доносились гулкие хлопки, треск выстрелов, отдающиеся эхом в ближних кварталах басовитые очереди крупнокалиберных пулеметов… Все эти звуки здесь намного, намного слышнее, чем когда они были еще внизу. Могло даже показаться, что бой идет совсем рядом, что они находятся в самом эпицентре развернувшегося в городе сражения. Но это было обманчивое впечатление; отчасти это была игра собственного воображения, это был сигнал, даваемый подсознанием — «убирайся отсюда, здесь опасно оставаться…»
В углу, на куске брезента, накрывшись бушлатом, крепко спал какой-то боец — он явно привычен к такого рода звукам. В глухой, без оконных проемов стене проделаны несколько дыр или брешей. Возле одного, большего размера отверстия, поставленный на сварную треногу, стоит пулемет ДШК со свисающей в патронный ящик набитой патронами лентой. У другого отверстия, размерами несколько меньше, расположился — не без комфорта, сидя на стуле — вооруженный биноклем боец.
— Это наши друзья, — войдя в помещение, сказал Фарук. — Они хотят посмотреть на окрестности… Как обстановка, Джамиль? Снайперы не донимают?
— Сегодня снайперы по нам не работают. За весь день в нашу сторону пока вообще не было ни одного выстрела.
— Что происходит возле школы?
Черноволосый парень поднялся со стула. Не без любопытства оглядев визитеров, сказал:
— Примерно час назад «белоголовые» пытались проникнуть в это здание с западной стороны. Но выступили малыми силами, и их легко отбили.
— Значит, это была очередная «разведка боем», — Фарук взял у него бинокль. — Или имитация атаки…
Он повернулся, чтобы передать бинокль старшему той группы, что прибыла на объект. Но в этом не было необходимости: один из сотрудников «Ансара» достал из сумки три чехла с биноклями и раздал своим коллегам.
Антонов уселся на освободившийся стул и стал разглядывать в бинокль через отверстие в стене лежащие впереди городские кварталы. Анна и Игорь расположились по обе стороны от него — здесь тоже имелись в стене отверстия, вполне пригодные для их нынешнего занятия.
Все трое, а также Фарук, расположившийся у бреши пулеметного гнезда, прикипели к окулярам своих биноклей. Анна, стоило ей увидеть знакомые очертания городских кварталов, без труда сориентировалась. Здание офтальмологического центра, на верхнем этаже которого они сейчас находились, расположено в районе площади Кади Аскар. По левую руку лежат кварталы Старого города с узенькими кривыми улочками; хорошо видна восточная стена полуразрушенной Цитадели. Справа, несколько под углом, тянутся постройки районов Сахур и Ханану. Впереди, примерно в километре, видны двух— и трехэтажные коробки, лишенные окон и дверей, зачастую стоящие с развороченной крышей, а также остовы зданий — это и есть городской район Шах Максуд.
— Где находится школа? — негромко спросила она. — Не могу пока найти…
