Я осторожно положил гному на траву и попросил напарника:
– Присмотри за фрекен.
Компаньон также, как и я, находился под впечатлением от случившегося. Глаза у него были совершенно шальные. Пришлось повторить просьбу еще дважды, прежде чем я получил подтверждение, что он меня слышит.
«Фрекен Ум-Горх» казалась мертвой. Всего лишь несколько минут назад здесь властвовала деловитая суета и предвкушение от раздела сокровищ, а теперь не было ни души. Сундуки оставили на произвол судьбы.
Я добрался до бараков, но и здесь живых не наблюдалось. Слава Небу, хоть стреколеты остались на своих местах.
Проверив три из них, я убедился, что Печати целы и демоны на месте. Все выглядело гораздо лучше, чем можно было надеяться. Хоть сейчас лети на все четыре стороны.
Вернувшись обратно, я увидел Ога, который, зажав подмышкой здоровенный тесак, потрясенно бродил среди сундуков и бочонков. Он то и дело запускал руки в изумруды или сапфиры, подносил их к глазам и тихо насвистывал веселую песенку. Увидел меня, улыбнулся. Я вернул ему улыбку, понимая, что все, что сейчас лежит на земле – лишь малая часть содержимого трюмов «Фрекен Ум-Горх».
Гира пришла в себя только часа через два и тут же обхватила свой бесценный булыжник обеими руками.
– С пробужденьем, – поприветствовал я ее.
Она неуверенно улыбнулась:
– У вас такой вид, словно вы не в себе, ребята.
– Это точно, – кашлянул Ог. – Что произошло? Куда подевались ловцы удачи?
– О. – Девчонка откинула со лба рыжую челку. – Они провалились.
– Сквозь землю? – усмехнулся я. – Объясни про нож.
Она перевела взгляд на мертвого Тони.
– Я же говорила, что он пожалеет. Помнишь, когда они заставили меня искать, где Кархи спрятали галеон, моя кровь во время ритуала была на кинжале? Лорхи – торговцы. Кархи – воины. А мы, Горхи – мастера. Металл чувствует нашу кровь и подчиняется Говорящим, если «Горный цветок» поблизости. Так что трюк с клинком был вопросом времени. С остальным несколько сложнее. Я до последней минуты не верила, что удастся коснуться артефакта. Без этого ничего бы не вышло. Но нам повезло, и все любезные доны отправились в Изнанку.
– То есть, как?
– Очень хитро, конечно же, – подмигнула она мне. – «Горный цветок» открывает ворота, чтобы Говорящие вытаскивали в наш мир демонов. Но на самом деле артефакт – палка о двух концах. Он может не только вырывать демонов сюда, но и отсылать людей в места, не слишком приветливые. Короче говоря, все, кому не повезло оказаться за пределами круга, отправились в путешествие безо всяких шансов на возвращение.
Ог присвистнул и почесал затылок.
– Оказаться в Изнанке, где обитают демоны… Ловцам удачи можно только посочувствовать.
– И что теперь? – осторожно поинтересовался я.
Гира улыбнулась:
– Все, что находится на «Фрекен Ум-Горх» – мое, – она указала пальцем на галеон. – Ни Кархи, ни Лорхи не получат золото и «Горный цветок». Я не вернусь домой до тех пор, пока эти кланы существуют. Так что, наверное, придется мне искать новый дом. Денег мне не потратить и за десять жизней. К тому же, одна я их отсюда не вывезу. Намек понятен?
– Угу. Мы поможем тебе…
– Вы уже помогли мне так, как не помогал никто в жизни. Предлагаю партнерское соглашение. Все поровну. На три доли. Думаю, нам хватит луидоров, чтобы купить не только Логово, но и все частные площадки на Черепашьем острове. Устроим хорошее дельце, друзья. Как считаете?
– Даже когда мы купим весь Черепаший остров, у нас останется еще очень много луидоров, – Ог счастливо ухмылялся.
– Это не проблема, – пожала плечами Гира, вставая на ноги. – Поверьте, гномы всегда знают, во что вложить свои капиталы.
И в этом утверждении я был с нею совершенно согласен.
– Мы рухнем, – сказал я, с иронией наблюдая, как Ог пытается запихать к себе в кабину огромную кучу ценностей. – Непременно рухнем. Или ты просто не влезешь. Оставь хотя бы половину из того, что взял.
– И не подумаю!
– Ты боишься, что кто-то наткнется на галеон?..
– В жизни всякое случается. К примеру, в один день ты – особый почтовый, а в другой – самый богатый орк в мире. Так что не мешай. Я стараюсь ради нас всех.
Гира, сидящая в кабине заднего стрелка, прыснула:
– Ог, ты забываешь, что у нас «Горный цветок». На продаже резвых демонов мы легко заработаем еще столько же. Не волнуйся. Главная ценность уже на борту. Давайте убираться отсюда, ребята.
– Готовы? – на всякий случай спросил я.
Напарник показал большой палец. Гира повторила его жест. Я коснулся Печатей, и отправил стреколет на взлет.
ИСТОРИИ РАЗНЫХ МИРОВ
ДОЖДЬ
– Сара Тисдейл. Ваше любимое, если не ошибаюсь…
Будет ласковый дождь, будет запах земли,
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах.
И цветение слив в белопенных садах;
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор,
И никто, и никто не вспомянет войну:
Пережито-забыто, ворошить ни к чему.
И ни птица, ни ива слезы не прольет,
Если сгинет с Земли человеческий род.
И весна… и Весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
(Сара Тисдейл «Сонет № 40»)
Р.Брэдбери «Марсианские хроники. Будет ласковый дождь»
Далеко на западе, там, где шумел океан, небо наливалось темно-лиловым. На самой границе горизонта росла тоненькая полоска грозовых туч. Дождь. Здесь, в пустошах, его не видели уже очень давно. Грозовой фронт еще ни разу не добирался до этих мест, хотя до океана было не больше восьмидесяти миль.
По иссохшей земле медленно шел человек. Из-под его саперных ботинок, подбитых тонкими металлическими пластинами, сизыми облачками поднималась пыль. Это был высокий сутулый старик с нелепо длинными руками и ногами, с осунувшимся, пепельно-серым лицом. Дубленая всеми ветрами кожа обтягивала его скулы, неровно подстриженная борода неопрятными клочьями торчала во все стороны, из-под дырявой соломенной шляпы виднелись седые волосы, собранные в хвост. Обкусанные, потрескавшиеся от полуденного зноя и недостатка влаги губы. Грязный, истершийся на коленях и локтях серо-голубой комбинезон. Пустой вещмешок, с одной оборванной лямкой.
Бродяга – один из тех, кого называют перекати-полем пустошей. Такие ребята странствовали по всему континенту. А точнее, по его жалким, пригодным для жизни останкам. За спиной старика висело старое однозарядное охотничье ружье – даже нищие не осмеливались перемещаться без оружия, пускай и самого паршивого.
