— Что? Мобилизация? Отступление?
— Все нормально… Я потом объясню, потом… — Пан Казимир высвободил рукав. — Я по делу. За вещами Гжельского никто не являлся? Или, может, кто про тетрадь спрашивал?
— Вещи?.. Тетрадь?.. — Лидия перевела взгляд на Вукса, возникшего за спиной майора. — Не понимаю…
Сейчас майору меньше всего хотелось что-либо объяснять. Но там, у карты, он ощутил какой-то странный подъем и, как по наитию, решил воспользоваться последней возможностью:
— Мы ищем дневник Гжельского. Нам очень надо его найти!
— Так вот, что вам нужно… — голос Лидии стал отчужденным. — Ищите в скрытке.
[31]
У него скрытка в «Банке Земи Польской». Он как-то зашел туда. Я еще смеялась, что он миллионер…
— Ах ты… В банк! — крикнул Вуксу майор и, рванувшись вслед за поручиком, вдруг приостановился. — Лида, я не знаю, что ты подумала, но если я выйду из этой катавасии живым, я приду к тебе…
«Воксхолл» с визгом затормозил возле помпезного здания, и майор вместе с Вуксом буквально ворвались в холл. Едва увидав офицеров, банковский охранник загремел ключами.
— Пана управляющего нет…
— Где управляющий? — резко бросил пан Казимир выскочившему ему навстречу тщедушному чиновнику в вытертых до блеска нарукавниках.
— Не знаю, пан майор, но я могу дать все справки…
— Скрытку поручика Гжельского! Живо!!
— Пан Гжельский… — начал было чиновник, но майор ткнул ему под нос свое удостоверение.
— Скрытку и ключ!
— Хорошо, хорошо, идемте…
Они спустились вниз и оказались возле длинного ряда индивидуальных сейфов. Отыскивая на связке нужный ключ, чиновник оглянулся и торопливо зашептал, проглатывая окончания слов:
— Пусть пан майор поймет меня правильно… Здесь, в банке, остались ценные бумаги! Пан управляющий неизвестно где, а все может быть…
— Так спрячьте их где-нибудь! — Майор просто сгорал от нетерпения, и лепет чиновника вывел его из себя. — Да открывайте же, в конце-то концов!!!
Чиновник поспешно сунул ключ в скважину, дверца открылась, и в глубине сейфа пан Казимир увидел одну-единственную серую тетрадь. Еще не веря в удачу, майор протянул руку, взял тетрадку, открыл и, разглядев на первой странице нарисованных акварелью голубков, обложил сам себя по-русски в три этажа…
* * *
Начальник тюрьмы был измучен и смотрел на мир воспаленными глазами. Ему казалось, что толстые, сложенные на совесть стены все еще сотрясаются от мощных разрывов. Длиннотелые, зловеще-черные бомбовозы, проходя в сторону карпатских нефтепромыслов, то и дело высыпали на город свой страшный груз. И хотя за все время в здание тюрьмы не угодило ни одной бомбы, ежесекундное ожидание гибели заставляло нервы натягиваться до предела.
Начальник впервые попал под массированную бомбежку, и его мужества едва хватало на то, чтобы оставаться на месте, но откуда ему было знать, что люди, мнение которых о себе он считал решающим, давно удрали, бросив город на произвол судьбы?
Последний налет был особенно страшным, и едва он закончился, начальник понял, что так больше продолжаться не может и надо принимать какое-то решение. Он схватил трубку и застучал по рычагу. В мембране что-то потрескивало, но в конце концов телефонная станция отозвалась.
— Барышня, барышня! — Обрадовался майор. — Говорит начальник тюрьмы. Соедините меня со штабом!
В ответ в трубке задрожал девичий голос:
— Я не могу. Они сняли линию и ушли… Еще вчера…
— Тогда с полицией… Магистратом…
— Там никто не отвечает… Говорят, оттуда все убежали…
Старший надзиратель, прослуживший в тюрьме лет двадцать, появился на пороге, и начальник опустил бесполезную трубку на рычаг.
— Ну? Как там?
— Осмелюсь доложить… Смена к сроку не прибыла.
— Ну и правильно… — Начальник уперся глазами в стол. — Пройди везде, скажи, пусть уходят…
Надзиратель недоуменно попятился к выходу и тут через дверь протолкнули человека в растерзанной форме польского офицера. Вместе с ним разом втиснулись и два вооруженных солдата.
— Военные… Наши! — обрадовался надзиратель.
Один из солдат, видимо, старший, поддернул винтовку с примкнутым штыком к плечу и громко, по-кадровому, щелкнул каблуками.
— Пан начальник! По приказу подхорунжего Ольшевского захваченный шпион доставлен!
— Шпион?.. — Взгляд начальника посуровел. — Где взяли?
— Километров семь отсюда. Немцы прямо нам на головы десант бросили. Этого живым взяли, так в нашей форме и прыгал… Пан подхорунжий решил, допросить надо. Важно, наверное…
Начальник выпрямился и, уже приняв какое-то решение, рявкнул на надзирателя:
— Ты еще здесь? Малевича ко мне! Живо! Бегом! — и, едва надзиратель умчался, начальник повернулся к парашютисту. — Ну что скажешь?
— А что говорить? — Шпион гордо закинул голову. — Ваши бегут от вермахта. Но, если тут еще есть войска, могу принять капитуляцию…
— А чего тогда прыгал? — начальник едва сдержал вспышку ярости.
— Военная тайна!
— Вот что, ребята… — начальник посмотрел на солдат, замерших по обе стороны двери. — Тащите эту падаль во двор и пристрелите.
— Не имеете права!
— А ты про Гаагскую конвенцию слышал, дурак? — сердито бросил начальник и повернулся к солдатам. — Давайте, ребята, вам еще подхорунжего догонять…
Солдаты разом вцепились в парашютиста, и тут, решивший было, что приказ о расстреле — всего лишь уловка, шпион рванулся к столу.
— Подождите! Подождите… Я скажу! Я знаю!.. — закричал он, упираясь. — Я послан к руководству ОУН с приказом отменить восстание!
— Поздно… — Начальник отвернулся к окну.
Солдатам повторять приказ не пришлось. Они разом рванули шпиона на себя и одним махом выволокли в коридор.
Начальник так и остался стоять у окна и повернулся только после того, как запыхавшийся надзиратель привел Малевича.
— Какие будут приказания? — Надзиратель замер у двери.
— Ключи на стол…и… Счастливого пути, старина…
Малевич, с удивлением наблюдавший как надзиратель, оставив связку, ужом выскользнул за дверь, встрепенулся:
— Пан начальник, я вам зачем-то понадобился?
— Немцы вот-вот будут здесь… — с трудом, каким-то отрешенным тоном выговорил майор.
— А мы? — едва сдерживая себя, негромко спросил Малевич.
— А для вас ключи… — Начальник показал на связку. — И не спрашивайте, почему я так сделал. Открывайте и уходите. Охрану я снял.
