Полковник быстро посмотрел на майора, и в глазах у него промелькнули веселые бесики.
— У вас хорошая память… — Улыбка внезапно пропала, и Янушевский перешел на деловой тон. — Дополнительные просьбы есть?
— Да. Я хотел бы детально пересмотреть наш резерв.
— Хотите подыскать для себя еще кого-нибудь? Ну что ж… Не возражаю. — Полковник окончательно отложил сигару и встал. — Желаю успеха… пан Казимир…
* * *
Шеф воеводской полиции пан Зарембо был явно не в духе. Он сидел в своем кабинете и бесцельно крутил в руках карманное зеркальце, время от времени ловя в нем отражение белого орла на красном квадрате, украшавшем за его спиной стену. Дело в том, что вчера пану Зарембо конфиденциально сообщили, что из Варшавы выехал некто Казимир Дембицкий с самыми широкими полномочиями. При этом шеф «коменды» нюхом чуял, как эти самые полномочия распространяются на дело Гжельского, отчего зеркальце в его руке вздрагивало.
Внимание начальника привлек шорох у двери, и пан Зарембо метнул бешеный взгляд на вошедшего чиновника в прилизанной униформе.
— Что?
Пан Зарембо владел собой, и его голос звучал ровно, но белки глаз начальника постепенно наливались кровью, и уж кто-кто, а подчиненные слишком хорошо знали, что это значит.
— Что по делу Гжельского? — с некоторым нажимом спросил Зарембо.
— Версия о случайном выстреле отработана. — Офицер полиции неслышно приблизился. — Опрошены все, кто был в тот день в лесу и кто кого видел.
— Лес большой. — Поджав губы, со знанием дела Зарембо многозначительно добавил: — И нет гарантии, что все говорят правду.
— Учитываем.
— Ну и?..
— Уже есть кое-какой результат.
— Слушаю.
— В Загайчиках политический отдел вел слежку по своей линии. Оказалось, что некто Меланюк вывел за околицу кого-то неизвестного и пошел с ним в сторону леса.
— Это все?
— Нет. В сарае с сеном прятались двое. Остались очень характерные следы.
— Одних следов мало.
Голос начальника звучал так же, однако белки постепенно становились нормальными. Заметив это, подчиненный позволил себе возразить по ходу дела:
— Но лыжня Гжельского делает там странный поворот. Как будто он что-то увидел и вильнул в сторону. Следователь Вальчак считает возможным выстрел из этого сарая.
— Но от сарая до места, где нашли Гжельского, больше ста метров.
— Конь мог испугаться выстрела, а если ремень был перехлестнут через руку, то и тащить тело.
— Логично… — Шеф задумался. — Меланюк арестован?
— Уже.
— Хорошо. И учтите, Варшава заинтересовалась нашей работой.
— Я понял… Да, меня просили передать, что какой-то Дембицкий, литератор из Варшавы, хочет поговорить с вами.
— Кто?.. Литератор? — Зарембо не сумел сдержаться и слишком поспешно спросил: — Где он?
— Здесь.
— Здесь? — Взгляд шефа снова уперся в зеркальце. — Так! Через пару минут… Ко мне.
Офицер понимающе кивнул и неслышно вышел из кабинета.
Против ожидания посетитель появился почти сразу и еще в дверях расцвел лучезарной улыбкой.
— Казимир Дембицкий. Литератор. Из Варшавы.
Зарембо бросил быстрый, оценивающий взгляд на вошедшего, отметил про себя, как тот под нарочитой сутулостью пытается скрыть въевшуюся за года офицерскую выправку, и встал из-за стола.
— Зарембо. — Начальник полиции сдержанно улыбнулся. — Присаживайтесь.
— Благодарю, — посетитель опустился в кресло.
— Чем могу служить? — подчеркнуто вежливо Зарембо сел после гостя.
Некоторое время Дембицкий весьма откровенно рассматривал шефа полиции и вовсе не торопился отвечать. Молчание вот-вот готово было перейти границы приличия, и тут пан Казимир очаровательно улыбнулся.
— Знаете ли, я хочу подготовить ряд очерков под ориентировочным названием «Жизнь на кресах».
— И что, для этого необходима помощь полиции? — в свою очередь Зарембо расцвел прямо-таки голливудской улыбкой.
— Приятно иметь дело с умным человеком. — Пан Казимир наклонился к столу. — Я имею сообщить кое-что доверительно…
— Я весь внимание… — Зарембо наклонился тоже.
— Мне поручено… Тщательно изучить настроение всех социальных слоев воеводства…
Такого Зарембо никак не ждал и от растерянности сам того не желая, проговорился:
— Разве полиция работает недостаточно?
— Я считаю, — многозначительно усмехнулся пан Казимир, — что полиция не может работать плохо, если ее шеф умеет опережать события…
Зарембо понял, что попал впросак и сразу сменил поведение.
— Не так уж у нас и благополучно…
— Пан имеет в виду прискорбный случай с каким-то поручником?
Зарембо уже все уяснил и тут же начал оправдываться:
— Но мы уже напали на след и даже арестовали одного типа…
— К моему заданию это не относится. — Дембицкий неожиданно властно остановил Зарембо. — Должен поставить пана в известность, что это я приказал сообщить о своем приезде.
— Но почему так?.. — Шеф полиции замялся, подыскивая слова.
— Обстановка, — жестко пояснил Дембицкий. — Надеюсь, пан знает, что мы уже вступили в предвоенный период?
— Понял. — Зарембо сразу подобрался. — Что нужно от полиции?
— Информация.
— Все будет сделано. Я сам…
— Ни в коем случае. — Дембицкий сделал предостерегающий жест. — Я думаю, у пана Зарембо найдется доверенный человек?
— Разумеется. Могу рекомендовать доктора Закржевского. — Зарембо вздохнул с облегчением и тут же пустил пробный шар: — Кстати, он привлечен мною как эксперт по делу Гжельского.
— Это не помешает… Где я могу с ним познакомиться?
И тут Зарембо немедленно продемонстрировал тонкое понимание задачи.
— Я могу вызвать пана доктора прямо сейчас, а вечером, в польском клубе организовать все необходимые знакомства…
— Превосходно! — благожелательно кивнул пан Казимир, и Зарембо тут же нажал скрытую кнопку электрического звонка…
* * *
Папка лежала на столе, и следователь Вальчак любовно поглаживал ее пальцами. За четыре дня следственное дело успело обрасти кипой бумажек. Там был добрый десяток фотографий, план дорожной развилки с сенным сараем и следом лыжни, рапорта полицейских, протокол допроса егеря, первым наткнувшегося на тело Гжельского, а еще в ящике стола хранилась на всякий случай приобщенная к делу смятая пачка «Мевы».
