— Значит, смотреть будем? — решил капитан.
— Само собой. Раз начали, закончим… Меня, признаться, машина и в самом деле смущает. На кой черт им эти хлопоты? Автомобиль-то какой?
— Смершевец говорил, «опель», а какой, не знаю.
— Выясни. Через милицию уточни, куда пристроят.
— Слушаюсь, — капитан уже полностью перешел на деловой тон.
— Значит, так и решим, — начальник хлопнул ладонью по столу. — На инженера пусть оформляют запрос по всей форме. Ты давай в Смерш, узнай, что там у них, а я здесь, на своем уровне подсуечусь малость…
* * *
На следующий день, где-то под вечер, с шинелью через руку, сидором
[16]
за плечами и с чемоданом в руке тихим переулком шел Виктор. Остановившись возле знакомой ограды, он поставил чемодан на бордюр, и принялся рассматривать особняк.
Еще новый, скорее всего предвоенной постройки, двухэтажный дом выглядел жалко. Металлическая сетка, натянутая вдоль тротуара, еще кое-как держалась на поржавевших столбах, однако двор и сад имели заброшенный вид, штукатурка фасада была выщерблена, а половину оконных стекол заменяли фанера и куски кровельной жести. Что же касалось крыши, то она вообще с одной стороны была снесена взрывом.
Кончив приглядываться, Виктор хмыкнул, подхватил чемодан и решительно поднялся по ступенькам парадного. Богатые, но сильно ободранные двери украшала медная ручка и врезной звоночек с круглой надписью «Прошу кшенциць»
[17]
. Виктор провел пальцами по выпуклым буквам и решительно крутнул флажок. Раздался мелодичный звонок, звук его потерялся где-то внутри, и вокруг воцарилась тишина.
Ждать пришлось порядочно. Но в конце концов за дверью послышалась возня, и немного позже донеслось испуганно-недоверчивое:
— Кто там?
— Я… Открывай, не бойся.
— То ты? — Двери мгновенно распахнулись, на пороге появилась Эля и голосом, в котором теперь радость мешалась с удивлением, спросила: — Цо си стало?
— Ничего не стало. Просто меня в гарнизоне оставили, — Виктор показал на чемодан и усмехнулся. — Вот, пришёл на квартиру проситься… Как, примешь?
— Куда? — не поняла Эля. — На квартиру?
— Ну, непонятливая! — рассмеялся Виктор. — Ну не хочу я в казарме жить.
— Так ты ко мне?.. Жить?
Судя по всему, Эля придавала словам Виктора какой-то особый смысл и потому, не зная как ответить, молчала. Виктор видел, что она колеблется и, не понимая в чем дело, пожал плечами.
— Ну, если ты против, я пошел…
— Да нет, нет, что ты! — спохватилась Эля. — Заходи! Только у меня же все разгромлено…
— Ну, это мы посмотрим, — весело отозвался Виктор и немного боком, так, чтобы чемодан не мешал, прошел в двери.
На этот раз все в доме показалось Виктору совершенно другим. И хотя дом внутри и вправду был сильно побит, лейтенант смотрел вокруг совсем по-другому. Он знал, что, по крайней мере, одна комната, та, в которой проходила бимба, вполне пригодна для жилья, а коридор нуждается лишь в косметическом ремонте, и вдруг поймал себя на мысли, что у него неожиданно появился чисто хозяйский взгляд.
Тем временем Эля завела его в свою комнатушку и тихим, слегка разочарованным тоном, пригласила:
— Ну вот… Живи…
Виктор еще раз окинул взглядом уже знакомую обстановку, поставил чемодан на пол, кинул шинель на койку, стащил со спины сидор и аккуратно положил на стул. Потом критически глянул на постель и повернулся к Эле.
— Узковато вроде… А что, получше ничего нет?
— Лучше? — переспросила Эля и прикусила губу. — Ну пошли… Сам посмотришь.
И хотя она имела в виду комнату, а Виктор — кровать, они вполне нашли общий язык, пока осматривали помещение. Больше того, возникшее было недоразумение только способствовало их сближению, поскольку Эля интуитивно поняла, что Виктор присматривается не сколько к квартире, сколько к ней самой.
Что же касалось самого дома, то он и впрямь был в плохом состоянии. На втором этаже не уцелело ни одного стекла, в коридоре и над лестницей потолок тек, как решето, поскольку крыши в этом месте не было вовсе, а в комнате, где накрывали стол, заколоченное окно было завешено какой-то тканью.
Вообще, кое-как приспособленной для жилья были только комнатка Эли да еще кухня, устроенная в полуподвале, где главным украшением служил громоздкий, но зато абсолютно целый шкаф-ледник. Любуясь им, лейтенант уловил едва слышный запах лежалого винегрета и водочного перегара.
Потянув пару раз носом, Виктор удивленно спросил:
— Тут что, опять пьянка была?
— Да нет, — Эля вздохнула. — То те кубеты, которых пан Тадек привел, все подоедали…
— Так ты что, сегодня голодная целый день?
— Да нет, я ела, — усмехнулась Эля, и по ее интонации Виктор понял, что девушка и вправду проголодалась.
— Подожди-ка…
Лейтенант быстренько сбегал в комнату, подхватил сидор и, вернувшись на кухню, положил вещмешок на стол.
— Вот, сейчас подкрепимся малость и будем устраиваться…
Он раскрутил завязку, достал из мешка водку, три желтых банки свиной тушенки, кусок сала, завернутый в бумагу смалец, концентраты и свежий, аппетитно пахнущий хлеб. Выложив все это на стол, Виктор ловко вскрыл ножом консервную банку, отрезал горбушку и, наложив на хлеб мяса, подал Эле.
— Вот, давай ешь…
— А ты?.. — Эля взяла бутерброд и выжидательно посмотрела на лейтенанта.
— Ну и я, конечно.
Виктор соорудил второй бутерброд, откупорил водку, взял с полки два стакана и наполнил примерно на треть.
— Предлагаю выпить… За мирную жизнь! — он чокнулся со стоящим на столе стаканом и, заметив, что Эля колеблется, подбодрил ее: — Бери, не стесняйся.
— Беру…
Эля улыбнулась, храбро выпила почти половину налитого и сразу же зашлась кашлем. Виктор откровенно удивился такому неумению пить и со смехом спросил:
— Вода у тебя есть?
— Е-е-е…
Эля замахала рукой, указывая на дверь какой-то кладовки. Виктор заскочил туда, очутился в ванной комнате и, набрав из крана воды, быстро вернулся. Потом отыскал в мешке маленький пакетик и высыпал в стакан зеленоватый порошок. Вода в стакане сразу позеленела, запенилась и зашипела.
— На вот… — Виктор протянул Эле шипучку. — Запей.
Эля надпила и, распробовав, облизнулась.
— Сладкая… Что это ты мне дал?
— А то лимонад. Растворимый.
— Лимонад… — Эля наконец-то принялась за бутерброд. — Я уже и забыла, что он бывает…
