— Ну что, дядя уже собрался?
Эля молча встала в дверях, взялась обеими руками за косяки и решительно заявила:
— Не пущу!
Виктор осторожно попробовал ее сдвинуть с места, но она сначала только сопротивлялась, а потом с плачем кинулась к нему на шею.
— Ты ж ничего не понял! Ничего!
— Я понял, — Виктор чуть отодвинулся и попросил: — Пусти-ка…
Он высвободился из объятий, поставил чемодан на пол, кинул сверху шинель и, взяв с кресла брошенные туда розы, опустился перед Элей на колени.
— Прости меня…
Эля кинулась к нему и разрыдалась.
— Ну что ты, что ты… — поднимаясь с колен, пытался успокоить ее Виктор.
— Я ничего, ничего… — стараясь взять себя в руки, Эля принялась торопливо вытирать слезы.
Заметив, что она чуть-чуть успокоилась, Виктор спросил:
— Но ты так и не сказала… Ты согласна?
— Я согласна! Согласна… — Эля радостно всхлипнула. — Я сразу была согласна… Как только тебя увидела. Иначе бы у нас ничего не было. Ничего! Ты ж помнишь, я сама…
— Я помню…
— А ты подумал…
— Неправда, я написал дяде…
— Это потом… Нет, ты скажи мне, — Эля посмотрела в глаза Виктору. — Ты когда решил жениться на мне?
— Давно, — усмехнулся Виктор. — Когда ванну отремонтировали.
— У-у-у, негодник! — счастливо рассмеялась Эля и сразу спохватилась. — Ой, там же дядя Викентий… Бежим к нему!
Взявшись за руки, как дети, они вдвоем примчались к дяде Викентию, и Эля еще с порога воскликнула:
— Дядя Викентий!.. Распаковывайте свой чемодан!
— А что, этот негодяй еще что-то натворил?
Дядя Викентий мгновенно все понял и теперь только ласково улыбался в усы.
— Нет, — Эля тесно прижалась к плечу Виктора. — Просто я приняла предложение.
— Так… — Дядя Викентий многозначительно помолчал и посмотрел на племянника. — Ты попросил прощения?
— Да, дядя.
— С цветами?
— С цветами.
— По всей форме?
— По всей форме, — подтвердил Виктор и, широко улыбнувшись, попросил: — Благослови нас…
— Ну, слава Богу! — На лице дяди Викентия засветилась неподдельная радость, и он неожиданно засуетился. — Да Господи ж. Это ж надо… Надо…
Он торопливо расстегнул ремни, открыл чемодан и принялся рыться в сложенных там вещах.
— Да где же она?.. Где?.. — Наконец в его руках оказалась маленькая сафьяновая коробочка, и дядя Викентий облегченно вздохнул: — Ну вот, нашел.
Оглядев коробочку со всех сторон, дядя Викентий раскрыл ее и вынул старинное серебряное кольцо, украшенное сверкающими камнями.
— Ну вот, дочка… — Дядя Викентий надел украшение девушке на палец. — Прими это кольцо в столь важный для тебя день как мой памятный дар и как знак моего благословения…
— Ой, какое красивое! — Эля залюбовалась подарком. — Это камни?
— Это бриллианты, дочка… Семь алмазов. На счастье…
Эля потянулась к дяде Викентию и, не отпуская от себя Виктора, сказала:
— Ой, дядечка, я сегодня такая счастливая!
* * *
Призывно погудев клаксоном, «опель» свернул с мостовой на плиточную дорожку въезда и, проехав до самого гаража, остановился. Следом осторожно, стараясь не наезжать на бордюры, во двор вполз воинский «студебеккер», загруженный кучей ящиков, и остановился напротив бокового входа. Солдаты попрыгали с грузовика, а когда Виктор и дядя Викентий, приехавшие «опелем», подошли к «студеру», задний борт был уже открыт, и парни осторожно стаскивали на землю первый ящик.
Убедившись, что их помощь не потребуется, Виктор повернулся к дяде.
— Просто удивительно, как быстро вещи приехали.
— Чего ж удивительного? И сдавал загодя, а что быстро так, видать, сюда и не едет пока никто…
Дядя Викентий посмотрел на ящик, прикинул ширину входной двери и предложил:
— Пусть ребята ящики здесь разбивают, а то, боюсь, не пролезет.
— Верно, — согласился Виктор и крикнул солдатам. — Бойцы! Вы доски тут сбивайте и в гараж складывайте, а мебель наверх…
Виктор зашел в коридор, чтобы проверить, не помешает ли что вносить вещи, и весело сказал вошедшему следом дяде Викентию:
— Ты, я смотрю, постарался, дядя, навез добра… Пошли-ка глянем как ставить.
— Да я бы не сказал, — отозвался дядя Викентий и первым пошел по лестнице, на ходу поясняя: — Из громоздких вещей диван только, а если по стоимости, то, пожалуй, столик шахматный, с инкрустацией.
— Что, и шахматы есть?
— Есть. Я их отдельно в комиссионке взял. Дороговато, конечно, но, я так понимаю, родовое гнездо мы теперь здесь строить будем.
— Да, даже не верится… — Виктор чуть задержался, прикидывая ширину дверного проема. — А что, из нашей усадьбы ничего не сохранилось?
— Откуда, Витенька? Спалили, разграбили…
Дядя Викентий, сердито крякнув и опередив Виктора, зашел в комнату, где хлопотали Эля и тетка Стефа. Увидев его, Эля радостно улыбнулась и спросила:
— Что, уже несут?
— Несут, несут, — входя в комнату, заверил В иктор.
И правда, солдаты уже заносили в дверь бюро красного дерева.
— Ой, какая прелесть! — Эля всплеснула ладонями и спросила. — Куда его?
— А это уже ты решай, деточка, — улыбнулся ей дядя Викентий и, обращаясь к домработнице, добавил: — Стефа, сойдите, пожалуйста, вниз, а то я боюсь, парни лишнего мусора накидают.
Разгрузка подвигалась быстро. Эля с Виктором расставляли мебель, дядя Викентий распоряжался у «студебеккера», а после того как следом за бюро в комнату затащили огромный кожаный диван, все остальное солдаты носили просто бегом. Через каких-нибудь полчаса «студер», оставив синий дымок газойля, выехал со двора, и Эля, стоя посередине комнаты, с восторгом сказала Виктору:
— Какой же наш дядечка молодец, такую мебель привез!
— Это верно, — Виктор присмотрелся к богато инкрустированному шахматному столику. — Знаешь, мы с ним до войны любили играть в шахматы…
— И теперь будете. Только для столика лампу надо.
— Лампа не помешает, — согласился Виктор.
— Так у нас же есть! — обрадовалась Эля. — Большая, чтоб на пол ставить. Только она сломалась, и я ее на чердак забросила.
— Ну так пошли, глянем.
Лампа отыскалась в самом дальнем конце чердака, за кучей мусора. Вытянув находку к свету, Виктор убедился, что ремонт возможен, и пробормотал:
