— Чай, городские?
— Конечно, — с готовностью подтвердил Чеботарев и вдруг с начальническими нотками объявил: — Я инспектор Наробраза
[25]
, со мной уполномоченный. Спасибо за предупреждение и скажите, товарищ, как лучше добраться к школе?
От такого заявления Шурка захлопал глазами, да и мужик, немедленно сменив тон, принялся объяснять:
— Тута выходить сторожко надо… Вы лучше до мостков сплывите, а там бат привяжете и улицей, до церкви, школа в самый раз супротив…
— Спасибо, товарищ.
Чеботарев отпустил ветку, бат развернуло течением, и, оставив мужика возле коварного уреза, Шурка на всякий случай несколькими гребками вывел лодчонку поближе к стрежню
[26]
. Когда мужик-охотник остался далеко позади, а до показавшихся впереди мостков оставалось еще саженей сто, Чеботарев разулся, вывернул сапожное голенище и достал из разреза подкладки пару сложенных вчетверо листков. Один он спрятал себе во внутренний карман пиджака, а второй протянул Яницкому:
— Вот, возьми…
Шурка принял бумажку и, не переставая грести, спросил:
— Что это?
— Документ новый. Ты теперь уполномочен сопровождать меня как инспектора и оказывать всяческое содействие…
— А я что делаю, — рассмеялся Шурка и энергично заработал веслом, направляя верткий бат к основанию хлипких мостков, выводивших на сухой берег.
Мужик указал ориентир точно, и к школе Шурка с полковником вышли, никого не расспрашивая. Добротный, видно, перед самой войной построенный дом, бревенчатые стены которого еще не успели почернеть, имел два крыльца. Вывески не было, но Чеботарев, сориентировавшись и без нее, уверенно направился к дверям, ведшим в учительскую квартиру.
Им открыл, видимо, сам учитель — подтянутый мужчина лет тридцати, без бороды, но с чуть закрученными, типично офицерскими усами. Внимательно присмотревшись к Чеботареву, он усмехнулся, бросил испытующий взгляд на Шурку и негромко сказал:
— С прибытием, господин полковник.
— Да вот, пришлось…
Чеботарев, чуть повернув голову, проверил, не подсматривает ли кто за ними, и, не чинясь, прошел в комнату. Учительская квартирка была небольшой и скромно обставленной. Во всяком случае, в гостиной, куда они вошли, Шурка увидел только стол с несколькими венскими стульями, а на нем керосиновую лампу и раскрытую книгу.
Присмотревшись, Шурка прочитал на титульном листе заглавие: «Педагогика» и заметил четкий овальный штамп Екатеринбургской библиотеки. Тем временем Чеботарев уселся на стул, через расстегнутый ворот рубахи потер шею и облегченно вздохнул.
— А ведь я боялся, что не найду…
— Напрасно… — так и не представившись, учитель тоже присел к столу. — Смысла бежать дальше не было. Документ сюда выправлен, а в селах, что поглуше, мужики сильно грамотных недолюбливают.
— И правильно, — коротко хохотнул Чеботарев. — Так с вашим братом, антилихентом, и надо, а то ишь, чего натворили.
— Да уж… — вроде как согласился учитель и прихлопнул ладонью по столу. — Вот что, у меня с утра банька топится, а вы с дороги…
Шурка не любил париться. Но сама по себе баня, особенно после недавнего «путешествия», конечно же доставила ему огромное удовольствие. Правда, из-за усердия хозяина, то и дело поддававшего пару, стоять было жарко, и Яницкий, присев к самому полу, блаженствовал, устроившись на маленькой скамеечке, возле кадки с холодной водой.
Зато Чеботарев, наоборот, забравшись повыше, на полок, как медведь урчал там от удовольствия, весь окутанный клубами квасного пара. К тому же учитель, оставив Шурку в покое, целиком занялся полковником и от души нахлестывал березовым веником, заставляя того радостно ухать. Наконец полковник слез с полка, плеснул в лицо водой из кадки и, отдышавшись, остановил учителя, принявшегося было размачивать очередной веник.
— Погоди, скажи лучше, удалось приспособиться?
— Вполне… — Учитель отложил веник, сел рядом с Чеботаревым и обстоятельно пояснил: — Очень повезло, что документы мне якобы по болезни выправили. А поскольку приехал сюда за месяц до краха, так и подозрений никаких не было.
— А власть новая?
— Что власть?… — Учитель немного помолчал. — Настоящей власти, советской, почитай, пока нет. Формально, конечно, есть, но больше комитеты бывших партизан правят, а по правде говоря, — неразбериха.
— А вообще как, присматриваются? — поинтересовался полковник.
— Думаю, нет. Я полагаю, на фоне приисковой администрации не слишком заметен.
— А что за прииск?
— Маленький, пудов на пятнадцать золота за год, да и из техники одна «американка»
[27]
, а все остальное вручную…
— Ясно… Тогда кончаем париться, — заключил Чеботарев и, с хрустом поднявшись, вылил на себя полную шайку
[28]
воды…
После бани за стол сели попросту, распаренные, в нижних рубахах и босиком. Экономка учителя, розовощекая ясноглазая молодуха от души расстаралась, выставив на стол, наверно, все, что было в доме. Во всяком случае, у Шурки, малость отощавшего за время шастанья по тайге, потекли слюнки, и он сразу же после первой рюмки навалился на шаньги
[29]
. Чеботарев же, выпив только для порядка, неожиданно достал свой мандат и показал хозяину:
— Посмотри-ка бумажку… Как на первый взгляд?
— Харбинская? — Учитель со знанием дела просмотрел все удостоверение и кивнул. — Здесь сойдет, а вот дальше… Думаю, в город вам надо, в уезд, а там обывательскими на Сретенск и по железной дороге. Куда подальше.
— Оно-то так…
Чеботарев покачал головой, спрятал бумагу, выпил еще одну рюмку и, крякнув, навалился на закуску. Хозяин некоторое время молчал, барабаня пальцами по столу, и только после короткого раздумья сказал:
— Конечно, надо б мне с вами в уезд съездить, но это, я думаю, не с руки, а вот помочь кое-чем могу…
Чеботарев враз перестал жевать и выжидательно посмотрел на него. Учитель вздохнул, перестал барабанить и спросил:
— Вы драку в ресторане «Сибирь» помните?
— Конечно, — Чеботарев кивнул. — Это когда наша офицерня с чехами сцепилась.
— А прапорщика Козырева?
— Само собой… Только он-то при чем?
— А при том, что он сейчас чин какой-то и не где-нибудь, а при Сибчека
[30]
и вполне может вам литер хоть до самой Москвы организовать. Но, конечно, подмазать кое-где придется…
