Я задумалась и выпала из беседы, а между тем Марго и Симочка
что-то оживленно обсуждали. Я прислушалась.
— Торт был отравлен, — с напором утверждала Марго. — Его я
не ела, терпеть не могу бисквитов. А вот плов попробовала.
— Нет, — горячась, возражала Симочка, — торт я ела и
чувствую себя нормально.
Марго тут же выдвинула новую версию:
— Тогда Фаинка насыпала яда в кофе. Его я не пила из-за
сердца.
— Но я пила кофе, — разочаровала ее Симочка. — И ела
горчицу.
— О чем вы говорите? — заинтересовалась я.
— О том, что Алиску нашу отравили, — просветила меня Марго.
Я только что думала о том же, но из объяснений Марго ничего
не поняла, потому что ее не однажды травили.
— Когда? — спросила я. — О каком случае идет речь?
— Отравили в тот день, когда она праздновала продажу
картины, — пояснила Марго. Симочка замахала руками:
— Это глупости!
— Нет, не глупости, — рассердилась я. — Так оно и есть.
Скажу больше, скажу то, до чего не додумалась Марго: Алису и на вернисаже
травили, и потом каким-то образом постоянно подтравливали. Чем еще объяснить
тот факт, что Алиска сразу оживала, лишь только к ней приезжала я?
— Чем? — спросила Симочка.
— Лишь тем, что подруги ее теряли к ней доступ. Все они
боятся силы моего ума, а потому не решаются делать свое злое дело. Но как
только я уезжаю, Алиска сразу же начинает погибать.
Марго со мной бурно согласилась.
— Я думала, что ее сглазили, а теперь уверена — травят!
Безбожно травят свои же подружки!
Симочка опешила:
— Все?
— Нет, не все, — заверила я, — а одна, уверена, что одна из
них, но кто? Кто чаще остальных приходил к Алисе в мое отсутствие?
Симочка задумалась:
— Все приходили.
Марго подтвердила:
— Приходили все. Не ходят они по одной.
Глава 9
Едва самолет остановился, пилот вышел, спрыгнул с крыла,
достал из багажного отсека раскладную лестницу.
— Сеньоры, сеньорита, — улыбаясь, сказал он, — вы можете
размять ноги, пока я буду устранять повреждения. Возможно, очень скоро мы
продолжим полет.
— Папа! — обрадовалась девушка. — Мы можем погулять. Пошли!
Рауль обещает починить самолет.
Инженер Горов лишь помотал головой.
— Иди одна, дочка, — ответил он. — В мои годы такой стресс
быстро не отпускает, — добавил он, скептически глядя на остановившиеся
пропеллеры «Чесны».
Дочь чмокнула его в щеку и выпорхнула из кабины. Сеньор
Диас, уже покинувший самолет, ласково улыбаясь, наблюдал за девушкой.
Тропический лес, обживший подножия скалистых утесов, напоил
воздух ущелья пряными сладкими ароматами.
Девушка подбежала к зеленой стене растений.
— Какая прелесть! — воскликнула она. — Какой воздух! Как
легко дышится. Удивительно, я будто вернулась домой!
Сеньор Диас подошел незаметно.
— Это ваша душа, юная сеньорита, — тихо, но многозначительно
сказал он. — Она впитывает древнюю магию моей родины.
Девушка нахмурилась.
— Сеньор Диас, — спросила она, — вы так необычно говорили
там, в самолете. На каком языке?
— Это древний язык, — загадочно улыбнулся Энрике Диас. — Его
уже мало кто помнит.
— Древнеиспанский? — уточнила девушка. Сеньор Диас покачал
головой:
— Нет. Наш язык на тысячи лет старше. Девушка растерялась:
— Этого не может быть. Я знаю только испанский, как же так?
— Однако вы все поняли, юная сеньорита, — улыбнулся сеньор
Диас.
— Да…
Она изумленно замолчала. Задумалась. Но вскоре рассмеялась:
— Вы разыгрываете меня! Рассказ был на испанском! Я же все
поняла! Это какой-то диалект.
— И все же я говорил на своем родном языке. Языке древних
ольмеков, — с гордостью сообщил Энрике Диас. — Он доступен для понимания, но…
лишь тому, кому доступен.
— Ах, сеньор Диас, вы шутите, а я серьезно хочу знать. Ваш
рассказ звучал так поэтично. Я и вправду все поняла, но не до конца. Кто она,
Аматталь-ма? А мастер?
Сеньор Диас ничего не ответил и обернулся назад.
— О! — воскликнул он. — Кажется, Рауль готов продолжить
полет.
…"Чесна" легко оторвалась от асфальта горной
дороги, по которой за все это время не проехал ни один автомобиль. Самолет
взмыл над ущельем, поднялся выше скал и уверенно лег на курс. Моторы работали
надежно и ровно. Рауль вел оживленную беседу с диспетчерами.
Через час с небольшим самолет Энрике Диаса совершил посадку
в портовом городе с трудным названием Коацакоалькос.
Сеньор Диас был любезен до конца. Он вызвал из порта
представителей администрации, безмерно удивленных тем, что русский инженер
прибыл в город на частном самолете влиятельного банкира.
Тепло попрощавшись с Горовым, Энрике Диас поцеловал пальчики
девушки.
— Мы еще увидимся, юная сеньорита, — сказал он, глядя ей в
глаза. — Обязательно увидимся.
Как только машина с его русскими спутниками покинула
аэропорт, лицо благодушного сеньора Диаса превратилось в бесстрастную маску. Он
быстро прошел к роскошному «Линкольну», вызванному для него, и тихо проговорил
в трубку автомобильного радиотелефона:
— Она вернулась.
Телефонный собеседник банкира долго о чем-то говорил. Энрике
Диас лишь кивал иногда, не отвечая, но в конце устало сказал:
— Нет, Диего. Нет. Я слишком стар. К тому же… Понимаешь,
другая культура, другой народ. И, главное, время. Оно так изменилось и изменило
ее.
Собеседник сеньора Диаса вновь, видимо, принялся возражать,
но банкир твердо стоял на своем.
— Нет! — отрезал он. — Мы выберем другой путь. Ты прав,
конечно, люди остались людьми, но каждому времени присущи свои законы.
Он вновь послушал доводы собеседника, вздохнул. Кивнул,
соглашаясь:
— Что ж, пусть будет по-твоему. Спросим Его.
На том сеньор Диас прервал разговор.
* * *
Их было пятеро в зале заседаний. Они расположились за
огромным круглым столом, занимавшим почти всю площадь зала, сверкающего стеклом
и никелем. Очень разные, они неуловимо походили друг на друга.
