— О-о! Роза канина!
Я ничего не поняла, но на всякий случай любезно кивнула и
вежливо осведомилась:
— Простите, что вы сказали? Ответ мне выдала Фаина.
— Роза канина в переводе с латыни означает собачий шиповник!
— гаркнула она, вскакивая с дивана и хватая меня за руку.
Я опомниться не успела, как оказалась за дверью. Фаина
прижала меня к стене и зашипела:
— Мархалева, иди к черту, дай мне работать.
— Кажется, я тебе не мешала, — попыталась возразить я. —
Твой псих сам ко мне пристал.
— Да, — согласилась Фаина, — пристал, потому что он
известный всему миру ботаник, поехал на научной деятельности, а в клинике
слишком мало растений. Ты возбудила его, понимаешь, он же ботаник!
— Хочешь сказать, что я веду растительную жизнь? — с обидой
поинтересовалась я.
— Нет, всего лишь хочу сказать, что ты сильно его возбудила,
понимаешь? На этот раз я согласилась:
— Понимаю. Всегда так действую на мужчин, что в этом
плохого?
— Дура, это опасно, потому что он псих! — рявкнула Фаина и
скрылась за дверью кабинета.
— Все мужчины психи, и возбуждать их всегда опасно, —
фыркнула я, но тревожить эту парочку не посмела, а отправилась к Алисе.
Глава 11
Алиса была в мастерской, и я страшно возмутилась, просто в
бешенство пришла.
— Ничего не могли с ней поделать, — виновато пожала плечами
Симочка.
— Софья Адамовна, только тебя Алиска и слушается, —
запричитала хитрющая Марго. — Иди, сейчас же гони ее в постель.
Я отправилась в мастерскую. Алиса, подражая художникам
прошлого, работала в просторной блузе и брюках. Увидев меня, она наивно
обрадовалась и закричала:
— Как вовремя ты пришла! Как раз нужен твой совет. Вот
посмотри, как думаешь, не добавить ли сюда немного белого?
Я глянула на замаранный красками холст и сказала:
— Добавь любого, уже не испортишь.
— Ты умница! — воскликнула Алиса и щедро ляпнула… синей
краски.
— Больше, — посоветовала я.
— У тебя великолепный вкус, — обрадовалась Алиса, мгновенно
следуя моему совету.
Я с ужасом наблюдала за ее творчеством, позабыв даже, для
чего пришла.
— Как поживает Фаина? — отходя в сторону и любуясь плодами
своей деятельности, вдруг поинтересовалась Алиса. — Ты не забыла передать от
меня привет?
— Если честно, то не успела, — призналась я. Брови Алисы
взметнулись и спрятались под челку.
— Фаина так занята? — спросила она, тут же про меня забывая
и вновь увлеченно отдаваясь краскам и холсту.
— Фаина флиртует с психами, — сообщила я, однако Алиса меня
не услышала.
Высунув от усердия язык, она усиленно размазывала синюю
краску по грязно-желтому пятну. К моему удивлению, получилось нечто интересное,
зеленовато-непонятное. Все загадочное меня манит, поэтому я приблизилась, чтобы
внести свою лепту: взяла кисточку и добавила немного розового цвета. Алиса
пришла в восторг, подпрыгнула и закричала:
— Ура! Это то, чего здесь так не хватало!
— Да? — удивилась я. — Думаешь?
— Уверена! Ты гений! Гений! Теперь картина задышала! Она
дышит!
Я присмотрелась и решила, что Алиса (возможно, впервые в
жизни) права, мой последний мазок действительно преобразил картину. Она не
просто задышала, она ожила.
— И мне, что ли, художницей сделаться? — задумчиво спросила
я. — Ведь для этого совсем не обязательно уметь рисовать. Сейчас так много
всяких модных течений, можно прославиться, практически не напрягаясь. Кстати, а
что мы тут изобразили?
Алиса обиженно надула губки:
— Ну как же, Соня, это же пейзаж, разве не видишь? Это лес,
— она ткнула пальцем туда, где побывала и моя кисть, — а это река.
Я прозрела:
— Ах, вот оно что! Да-да, теперь вижу! Теперь, когда ты мне
все объяснила, вижу уже и сама. Действительно прелестно. Когда бы на твоем
вернисаже кто-нибудь ходил за мной и объяснял, может, и там бы все поняла.
Сказала это и тут же пожалела. Алиса вдохновилась и
бросилась ворошить свои картины.
— Почти все, что было на вернисаже, здесь. Сейчас тебе
покажу, — приговаривала она.
И она начала показывать мне свои картины, не скупясь на
комментарии. Не стану описывать своих впечатлений, одно лишь скажу: больше
всего привел меня в ужас Казанский собор в видении Алисы. Впрочем, если бы я
внесла туда некоторые коррективы, то ожил бы и задышал даже тот урод.
На свою беду, я поделилась этой мыслью с Алисой. По
обыкновению она пришла в восторг и радостно закричала:
— Давай! Давай внесем твои коррективы!
Слава богу, явилась Марго и выгнала нас из мастерской. Мы
все спустились в холл. Алиса принялась расспрашивать меня о моем походе к
Фаине. Я не стала расстраивать ее и, чтобы избежать допроса, попросила Симочку
помузицировать, наперед зная, что Алиса поддержит эту идею. Так и случилось.
Пока Симочка и Алиса играли в четыре руки Бетховена, мы с Марго развлекали себя
обсуждением недостатков Нюры. Именно ее почему-то больше всех невзлюбила Марго.
Я искренне порадовалась, что она перестала изводить нас
практической магией и перенесла свои интересы из мира духов и заклинаний в
реальность.
— Нюрка приходит сюда только с большой сумкой, —
заговорщицки сообщила Марго и, делая страшные глаза, спросила:
— Почему? Почему?
Я затруднилась с ответом:
— Ну-у, мало ли.
— Вот и я о том же.
От этой темы нас отвлек телефонный звонок. Звонил сотовый
Алисы.
— Это Герман! Герман! — обрадовалась она, бросаясь в
спальню.
С Германом Алиса всегда разговаривала только оттуда,
предварительно закрывая дверь на ключ.
— Передавай привет от меня! — крикнула я ей вслед.
— И от меня! — гаркнула Марго.
— И от меня, — пискнула Симочка. Пока Алиса обменивалась
ласками с мужем, мы с Марго продолжили приятную беседу. Симочка слегка
музицировала, но больше прислушивалась к нашему разговору.
— И все же стервы плов отравили, — высказала смелое
предположение Марго.
— Симочка тоже ела плов, — напомнила я.
