«Зачем тогда эти бессмысленные потуги? — думал Рольф. — Должно быть, всем понятно, что война проиграна и никакие „вервольфы“ не спасут положения. Скорее всего, это только озлобит русских. Возмездие будет страшным!»
— …начальникам отделений по личному составу, техники и снабжения к восьми утра представить предложения по формированию групп, а начальнику оперативного отделения — предложения по их агентурному обеспечению, — закончил инструктаж оберштурмфюрер Поссельман.
— Камрады! — в заключение сбора обратился к сотрудникам оберштурмбаннфюрер Готцель. — Фюрер призывает нас напрячь последние силы. Еще немного, и азиатские орды будут остановлены, как в древние времена Тевтонский орден остановил нашествие монголов и спас европейскую…
Совершенно неожиданно для всех Готцель оборвал свою речь на полуслове и уставился немигающим взглядом куда-то поверх голов сидящих в зале. Хотя в церкви было темно и лишь отблеск пламени свечей падал на его лицо, все увидели — оберштурмбаннфюрер как-то странно рассматривает свисающий с высокого сводчатого потолка светильник. Многие с недоумением повернули головы в том направлении, куца смотрел их начальник.
«Наверное, спятил», — мелькнула мысль в голове у Рольфа. Лицо Готцеля, еще мгновение назад казавшееся недоуменно-сосредоточенным, вдруг исказила радостная гримаса. Вытянув вперед руку, указывая на светильник, он громко прокричал:
— Это Провидение! Камрады, мы собрались в этом старинном лютеранском храме не случайно! Посмотрите на обод светильника! Вы видите! Вы видите!
Рольф присмотрелся: в полумраке на блестящем металлическом ободе старого кованого светильника отчетливо виднелись… знаки свастики!
— Это великий знак Тора — бога тевтонов! Это символ воздуха, грома и молнии! Это — символ удачи! Камрады! Этой церкви больше трехсот лет, и сегодня великий символ свастики благословляет нас на священное дело защиты Тысячелетнего рейха! Зиг хайль!
Все повскакивали со своих мест, громыхая сапогами, задевая амуницией за деревянные спинки скамей.
— Хайль! — раздался нестройный хор голосов.
Кто-то поднял руку в нацистском приветствии, кто-то сразу плюхнулся на свое место, кто-то один — похоже, это был тот самый штатский, с небритым лицом и в темном пальто — продолжал сидеть не шелохнувшись.
«Чертовщина какая-то! — подумал Рольф Дитман. — Русские в сорока километрах отсюда, а этот умалишенный фанатик твердит о каком-то тевтонском боге! Бред!»
Словно подтверждая справедливость этих мыслей, раздались дребезжание витражных стекол и отзвук дальних взрывов. «Похоже, русские самолеты совершают свой очередной бомбовый налет где-то неподалеку, может быть, в Лике или Лётцене
[87]
», — решил Рольф.
Совещание закончилось, но расходились все неохотно. На улице был мороз. Как только открылась дверь кирхи, в лицо ударили ледяной ветер и острые иголки летящего снега. Декабрь в этом году в Восточной Пруссии выдался холодным.
Оперативный состав «зондеркоманды» расходился по своим подразделениям. Задачи были поставлены, срок их выполнения назначен. Для этого впереди была целая ночь.
Дорога до Ангербурга
[88]
, а затем и до самого Гольдапа
[89]
была вполне приличной. Три армейских грузовика с брезентовым верхом в сопровождении боевого охранения в составе четырех мотоциклов с пулеметами добрались без приключений до места назначения. Несмотря на то что дорога проходила в полосе обороны, особого сосредоточения войск не наблюдалось. Пару раз их останавливал патруль полевой жандармерии, для того чтобы проверить документы. И каждый раз жандармы вытягивались перед Поссельманом, убедившись, что перед ними руководитель одной из спецгрупп СС.
Перед выездом оберштурмфюрер сообщил, что они будут оборудовать скрытое подземное сооружение для одной из диверсионных групп «Вервольфа» в районе лесничества, расположенного в громадном лесном массиве неподалеку от Роминтена
[90]
.
Они долго петляли по лесным дорогам, засыпанным снегом. Несколько раз один из грузовиков застревал в глубоких сугробах, и им приходилось вытаскивать его с помощью лебедки, установленной на другой автомашине. Это был самый тяжелый грузовик в колонне. В нем везли ящики с оружием, боеприпасами и продовольствием, несколько бочек с горючим, множество разных мешков, шанцевый инструмент и различное снаряжение.
Наконец спецгруппа «Зондеркоманды 7Б» прибыла на место. Среди громадных вековых деревьев в самом глухом уголке Роминтенской пустоши царило оживление — солдаты привлеченного строительного подразделения вермахта вели интенсивные земляные работы. Под охраной взвода СС в ямах копошились десятки людей в грязных робах. Как поняли вновь прибывшие, это были заключенные из какого-то концентрационного лагеря, расположенного в Восточной Пруссии.
— Зоннберг, Гаупнер и Дитман, вы отвечаете за оборудование бункера номер три. Вся документация на строительство и оснащение у меня. Вот. Вы, Дитман, будете старшим. — Оберштурмфюрер протянул ему одну из папок, которые только что перед этим достал из портфеля.
Рольф развязал тесемки — внутри лежал наспех сделанный инженерный чертеж «углубленного сооружения № 4», схема электрооборудования, гидроизоляции, вентиляции и дренажных устройств, перечни имущества, которое следовало разместить в бункере.
Строители уже почти завершали заливку бетона в опалубку, уходящую куда-то глубоко под землю. Снег вокруг был вытоптан, рядом работали бетономешалка и насос для закачки раствора. Обер-лейтенант, руководивший строительными работами, поприветствовал Дитмана и его коллег легким прикосновением руки к каске, окрашенной в белый цвет.
— Господа, мы завершим строительные работы завтра к вечеру. Потом нам нужна пара дней для отделочников и электриков. Но уже сейчас вы можете осмотреть бункер и высказать свои пожелания…
— Обер-лейтенант, делайте свое дело так, как предусмотрено проектом. Мы вряд ли сможем быть полезны вам в ваших профессиональных вопросах. Но бункер давайте посмотрим, — проговорил Рольф.
— Прошу, — офицер сделал приглашающий жест и улыбнулся. — Добро пожаловать в наш «кёнигсбергский У-банн
[91]
»!
Они подошли к круглому отверстию, вертикально уходящему в глубь земли. Края его были аккуратно обложены досками. Бетонные круги, из которого был сложен спуск в бункер, создавали впечатление, что перед ними глубокий колодец. Вниз уходили толстые металлические скобы, вмурованные в бетон. Офицер первым подошел к краю, придерживаясь за край, стал осторожно спускаться вниз. Из глубины раздался его голос:
