— Нам устроили это в СД. Я последнее время работал под их руководством и выполнял очень важное задание по строительству.
— В СД? Господин Гербах, я знаю вас как прекрасного инженера-строителя, но СД — это же полиция. Причем тут полиция и вы?
— Извините, я не могу вам всего сказать. Я обещал оберфюреру Бёме держать все в тайне.
— Бёме? Это не тому ли Бёме, который работал раньше в полицай-президиуме? Я слышал, что он работал в Кауэне
[172]
. Сейчас он, по-моему, возглавляет всю службу безопасности Восточной Пруссии.
— Да, господин профессор.
— Ну, Гербах, вы стали большой птицей, если получаете указания от самого Бёме. Он вам и дал талон?
— Да.
— Странно, странно.
— Что странно?
— Да я вспомнил одного своего университетского товарища. Он рассказывал мне (не знаю, откуда уж ему это известно), что этот самый Бёме — настоящий зверь.
— ???
— Вы помните советника Вальтера Шварца? Он работал в магистрате. В прошлом году после «злодейского покушения на нашего дорогого фюрера» его арестовало гестапо. Так вот, этот Бёме лично бил его так, что у бедного Шварца трещали кости и лопалась кожа. А еще мне рассказывали…
Профессор Мерц приблизился к Гербаху и, перейдя на шепот, продолжил:
— …он ненавидит интеллигенцию. Его любимое занятие — унижать образованного человека и издеваться над слабым…
— Дорогой профессор! Откуда все это вы взяли? Вы же…
— Что я? Если меня считают странным, если меня считают нелюдимым человеком… то… во всяком случае, меня не считают глупцом. Я не разучился слушать и понимать…
— Но без жестокости нельзя одолеть врагов рейха, нельзя эффективно сопротивляться врагу, нельзя, в конце концов, победить в этой войне!
Профессор укоризненно посмотрел на Гербаха.
— Господин Гербах, от вас я не ожидал, что вы будете нести такую чепуху! Вы, наверное, потеряли разум. Вы же были всегда рассудительным, взвешенным, человеком с самостоятельным мышлением. Вы…
— Не надо, профессор! Я не хочу об этом. Я зашел только за тем, чтобы сказать, что мы с женой уезжаем из Кёнигсберга. И поэтому просим присмотреть за квартирой.
— Присмотреть за квартирой? Так вы же говорите, что здесь будут уличные бои!
— Ну, может быть, до этого не дойдет. Говорят, из Хайлигенбайля
[173]
выступили две танковые дивизии на подмогу…
— Господин Гербах, не будем себя обманывать. Все кончено. И это… — Он сделал рукой жест, как бы обводящий все находящееся в комнате. — Все это пойдет прахом. И нам некуда с вами ехать. Вся Германия сгинет во мгле. И не надо, не уверяйте меня в обратном. Впрочем, желаю вам уцелеть. Я, конечно, посмотрю за вашей квартирой. Да поможет вам Господь!
Он крепко пожал Гербаху руку.
Когда советник чуть было уже не прикрыл за собой дверь, профессор Мерц тихо сказал:
— Опасайтесь наци. Не верьте Бёме и его подручным. Это они погубили Германию. Раненый зверь еще опаснее, чем прежде. Прощайте!
Гербах был крайне озадачен произнесенной профессором тирадой. Тихий, мирный человек, он никогда не вел политических разговоров, всегда казался лояльным режиму. От него Гербах ни разу не слышал не только антинацистских высказываний, но и малейшего намека на критику. «Бедный профессор, он совсем обезумел от одиночества и чувства безысходности!» — подумал Гербах. Но почувствовал при этом какую-то неосознанную тревогу. Как будто доселе скрытая от него мысль вдруг неожиданно прозвучала из уст старого профессора.
Жена советника что-то перебирала в шкафу. На столе стоял раскрытый кожаный чемодан, который они купили еще до войны, когда впервые отправились отдыхать на Боденское озеро. Гербах окинул глазами книжные шкафы. Книги, сотни томов, которые достались ему по наследству от отца и которые он сам покупал, будучи в поездках. Здесь были преимущественно книги по строительству и архитектуре, всякие справочники, энциклопедии и иностранные словари. Предметом особой гордости Ганса Гербаха были подшивки «Центрального вестника управления строительства», начиная с 1881 года, а также многочисленные альбомы с фотографиями и чертежами различных сооружений Кёнигсберга.
«Все это придется оставить, — с горечью подумал советник. — Очень жаль, если все это сгинет в огне или будет разворовано. Очень жаль!»
— Иоханнес, а мы возьмем с собой это? — Жена протянула ему вазу в виде лилии с изумительным рисунком. Это был их свадебный подарок от отца Эммы. В нижней части вазы сохранились надпись, сделанная готической вязью, и дата: 14 сентября 1926 года. Жена всегда очень бережно относилась к подарку и берегла вазу как память об отце.
— Нет, Эмма. Мы возьмем только самое необходимое — одежду, обувь, теплые вещи, драгоценности…
— И письма Эриха…
— Да, и письма Эриха. Собирайся.
Ганс Гербах ходил по комнате, не зная, с чего начать. Тяжелый день завершения строительства подземных сооружений в замке, разговор с оберфюрером Бёме, слова профессора Мерца — все перемешалось в голове советника. Но было еще что-то такое, что не давало ему сосредоточиться. Какая-то невнятная мысль, которая блуждала где-то по закоулкам сознания и никак не приобретала для него более четкого очертания.
«Так, что же еще взять? — Взгляд Гербаха скользил по разложенным на диване вещам, по книжным шкафам, по письменному столу. — Так! Вот что надо взять!» И еще не отдавая отчета, зачем он это делает, Ганс Гербах открыл ящик стола. Синяя кожаная тетрадь была здесь. Он бережно взял ее, завернул в подвернувшуюся газету «Фёлькишер беобахтер» и убрал в чемодан.
Эта тетрадь была плодом длительных занятий советника. Занимаясь уже давно проблемами строительства и архитектуры, Гербах не оставлял надежды когда-нибудь опубликовать книгу на эту тему. В тетрадь он записывал казавшиеся ему наиболее интересными сведения об объектах, в строительстве которых принимал участие, свои мысли о перспективах градостроительства в Кёнигсберге, расчеты инженерных сооружений. Здесь же он поместил любопытнейшие с его точки зрения данные о подземельях Королевского замка. Все, что Гербах узнал от профессора Фридриха Ларса, подробно изучавшего это старое рыцарское сооружение времен Тевтонского ордена, он тщательно заносил в свою тетрадь. Несколько раз вместе с Ларсом из любопытства он принимал участие в обследовании глубоких подвалов и даже записал в тетрадь точные размеры подземных ходов. Все это пригодилось совсем недавно, когда он занимался планировкой и строительством новых подземных сооружений в Королевском замке под руководством СД.
И тут Ганса Гербаха словно ударило в голову. Ускользавшая от него мысль как-то сразу пронзила сознание: «Неужели нас с Муниром, знающих о тайных объектах СД в центре Кёнигсберга, просто так отпустят в рейх?» Он вспомнил слова оберфюрера Бёме о чрезвычайной секретности проводимых работ. Он вспомнил угрозу, прозвучавшую в голосе оберштурмфюрера Вурца, когда они проявили повышенный интерес к «тайне рейха». В его ушах еще звучали слова соседа: «Не верьте Бёме и его подручным… Раненый зверь еще опаснее, чем прежде».
