В Пушкине курсанты побывали в Екатерининском дворце, великолепие которого поразило даже самых безразличных к произведениям искусства однокашников Вениамина, мечтающих только о кружке пива или о прогулке на речном теплоходике в компании красивых девушек. Лионский зал, Зеленая столовая, Синий кабинет, Голубая гостиная, Кленовая спальня — анфилады прекрасных комнат следовали одна за другой. Но то, что они увидели в конце золотой анфилады парадных покоев, потрясло практически всех. Это была знаменитая Янтарная комната!
Вениамина тогда поразила неповторимая красота этого зала, стены которого, казалось, сверкают изумительным блеском, наполняя все помещение каким-то внутренним теплом. Отовсюду — от янтарных панелей, зеркал, излучающих серебряный свет, золоченых украшений и мозаичного паркета — лилась торжественная энергия солнечного сияния. Курсант Томского артиллерийского училища лейтенант Кролевский стоял в центре этого зала, пораженный увиденным, не слыша ни рассказа экскурсовода, ни вопросов курсантов.
— Веня, ты что стоишь, как столб? — ехидно спросил у него курсант Филиппов, слывший в их группе эрудитом, хотя приехал в училище из далекого, захолустного Кургана. — Любуешься?
— Да! Это же надо, такая красота! А я никогда и не думал, Вася, что янтарь такой красивый!
— Ты, Веня, смотри, не задерживайся здесь! А то…
— Что «а то»?
— А то! Янтарь ведь очень влияет… — Филиппов серьезно смотрел на Кролевского.
— На что? — с недоумением спросил тот.
— А на то! Потом узнаешь, да будет поздно!
Вениамин с недоверием смотрел на товарища, все еще не понимая, шутит он или говорит серьезно. Филиппов же не смог долго сохранять серьезное выражение лица и расплылся в улыбке.
— Ладно, Веня, пошли! Что тебе далась эта Янтарная комната? Увидел раз в жизни, и хватит!
Все это мгновенно пролетело в памяти Кролевского, пока Щербаков что-то говорил генералу Демину. Стряхивая с себя вдруг нахлынувшие воспоминания, Вениамин Дмитриевич как будто очнулся.
— …выделить для этого. Может быть, это не понадобится, но вы, Александр Семенович, все-таки выделите для этих работ полсотни солдат… Как вы думаете, товарищ Кролевский, этого хватит?
Тот, пока еще до конца не поняв, о чем идет речь, поспешил согласиться с первым секретарем:
— Конечно, хватит, Владимир Васильевич.
— Ну и хорошо. Товарищ Федоров, вас тоже прошу помочь. Организуйте все, как надо.
— Слушаюсь, Владимир Васильевич, все сделаем, поможем Кролевскому, — ответил, немного шепелявя, начальник УМГБ
[22]
.
Вениамин Дмитриевич уже давно обратил внимание на то, что у Федорова много передних железных зубов, отчего его речь была иногда недостаточно внятной, но спросить главного чекиста о причине этого считал как-то неудобным. Вообще с Федоровым у Кролевского сложились хорошие отношения. Они были почти ровесниками и очень скоро перешли в личном общении на ты.
Щербаков нажал расположенную в крышке стола кнопку вызова и пригласил в кабинет своего помощника, с которым участники совещания встретились только что в приемной.
— Сергей Сергеевич, срочно подготовьте проект постановления бюро обкома по этому вопросу. Включите в комиссию еще Якубовича. Кролевский будет старшим… — И он посмотрел на Вениамина Дмитриевича. — Да, да, вам, товарищ Кролевский, теперь предстоит организовать всю работу. Дадим вам солдат. Вот… Федоров и Демин помогать будут… Но спрос будет с вас. Учтите, это не мое поручение и даже не поручение обкома. Это поручение товарища Сталина! Осознаете ответственность?
— Осознаю, Владимир Васильевич! Сделаю все, что…
— Ладно, не обещайте! Лучше больше сделать, чем сказать об этом. Еще Монтескье говорил: «Люди, которые мало делают, много говорят». Договорились?
— Да!
— Тогда все! С завтрашнего дня комиссия приступает к работе! Докладывать мне еженедельно! Все свободны. До свидания!
Поздним вечером первый секретарь Калининградского областного комитета ВКП(б) Щербаков подписал постановление.
Из Постановления бюро Калининградского обкома ВКП(б) от 14 декабря 1949 года
«О Янтарной комнате
Бюро Обкома ВКП(б) ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Поручить комиссии в составе: т.т. КРОЛЕВСКОГО (председатель), ДЕМИНА, ФЕДОРОВА, ЛАЗАРЕВА и ЯКУБОВИЧА приступить к розыску янтарной комнаты, вывезенной в Кёнигсберг немцами из Екатерининского дворца-музея.
2. Просить тов. ГОРБАТОВА A.B. выделить на 15–20 дней 60 солдат для производства раскопок и тов. ДЕМИНА 40 человек.
Секретарь обкома ВКП(б) В. ЩЕРБАКОВ»
Работа по поискам Янтарной комнаты началась буквально на следующий день после выхода постановления бюро обкома. Вскоре в Калининград приехали Анатолий Михайлович Кучумов и Александр Яковлевич Брюсов, а из Берлина для консультаций был приглашен референт Министерства просвещения Германской Демократической Республики доктор Герхард Штраус, бывший в свое время сотрудником Инспекции по охране памятников Восточной Пруссии.
Комиссия под руководством Кролевского вела интенсивный поиск сокровищ в развалинах Королевского замка и на других объектах города и области, используя для этого прикомандированные военные команды. Брюсов, снова оказавшись в городе, почувствовал, что ему очень трудно узнать облик даже ближайшей к замку местности, так как многие коробки и фронтоны зданий к этому времени обрушились или были взорваны ввиду опасности новых обвалов. Часть улиц уже была расчищена от груд обломков и щебня.
Вместе с членом комиссии инженером Якубовичем немецкий специалист облазил близлежащие к замку развалины, тщетно пытаясь натолкнуться на то здание, в котором видел когда-то вход в бункер. Безуспешными были также и поиски в руинах Королевского замка. Скудные результаты в виде обнаруженных осколков фарфоровых сервизов и серебряных бокалов да спрессованных пачек сгоревших документов Государственного архива Пруссии, которые буквально рассыпались в руках, не добавляли энтузиазма.
И все-таки тогда, в сорок девятом, еще «по горячим следам» первые поисковики пришли к выводу о том, что Янтарная комната, безусловно, сохранилась и укрыта, скорее всего, в одном из подземных сооружений Королевского замка или вблизи его. Об этом тогда достаточно красноречиво написал в своей записке Брюсов, раскаявшийся к тому времени в своем поспешном выводе о гибели Янтарной комнаты в огне пожара, охватившего замок.
Из записки Брюсова «Дополнительные предположения по поводу поиска Янтарной комнаты» от 25 декабря 1949 года
«1. Полагаю, что Янтарная комната сохранилась, так как:
а) на месте, где, по словам Роде, она хранилась (в Орденском зале) и где она якобы сгорела, оказались только следы сгоревших дверей от нее и не сохранилось ни кусочка от бронзовых частей ее;
