Когда Зонненшайн вернулся в помещение, где оставались уже упомянутые панели и мебель, первая партия ящиков была заполнена. Лейтенант и почти постоянно находившийся в помещении человек в штатском показали солдатам, как следует установить крышку того или иного ящика, — особенно это касалось небольших ящиков, обитых оцинкованной жестью, как закрепить се с помощью специальных зажимов. После того как ящик был полностью упакован, музейный работник (а Пауль сразу признал в штатском сотрудника замкового музея) писал красным карандашом на верхней крышке какой-то только ему известный набор цифр, постоянно сверяясь с толстым блокнотом и делая, по-видимому, отметки в описях ценностей.
Нести по коридору и спускать с лестницы громадные ящики было очень трудно. Впятером они еле разворачивались со своей, хотя и не очень тяжелой, но неудобной ношей, и пока дотащили один ящик до грузовика, стоявшего во дворе, выбились из сил. Широкий кузов «бюссинга» вместил четыре узких длинных ящика. Поставленные торцом, по высоте они почти достигали брезентового верха. Не менее сложным оказалось закрепить их, чтобы при движении не болтались в кузове. Эту операцию солдаты проделали под непосредственным руководством человека в штатском, очень беспокоившегося за сохранность упакованных панелей. Толстыми веревками, почти канатами, они стягивали ящики по периметру и зацепляли концы за металлические скобы в бортах автомашины. После того как работа была закончена, грузчики успели передохнуть, присев на штабель свежевыструганных, пахнущих смолой досок, только что привезенных сюда, по-видимому, с лесопильного завода.
Двор замка был неузнаваем. И хотя по-прежнему над ним возвышалась массивная остроконечная готическая башня-колокольня, монументально смотрелось западное крыло с громадными окнами и тяжелыми контрфорсами, величественно выглядела старинная деревянная резная галерея северного крыла, тем не менее все приобрело запущенный, неухоженный вид. Почти у каждого подъезда лежали штабеля досок, мешки и бочки. Ранее сиявшие чистотой окна, казалось, были покрыты налетом пыли, которая поднималась от кучек непонятно откуда взявшегося здесь песка. Центр двора, где стоял фонтан, был буквально завален какими-то тюками, слегка прикрытыми брезентовым пологом. У противоположного крыла замка тоже шла погрузка. Только ящики и коробки были небольшими, и солдаты в спецовках носили их по одному, плотно укладывали в кузов другого «бюссинга».
Спустя час или полтора была дана команда на отправление машины. Один из однополчан Пауля сел в кабину с водителем и лейтенантом, а остальные заняли свободное пространство в кузове, с опаской поглядывая на возвышающиеся над ними ящики. Ехали недолго, но так как клапан брезента был опущен и плотно закреплен защелками на заднем борту, никто из сидевших в кузове не смог даже примерно определить, в каком направлении они двигаются. До них лишь доносился трамвайный перезвон и шум городских улиц. Потом машина остановилась, послышался приглушенный разговор, после чего заскрипели открывающиеся ворота, и грузовик въехал во двор.
Когда Пауль и его товарищи спрыгнули на землю, они увидели, что находятся во дворе какого-то производственного здания. Около высокой кирпичной стены, окружавшей двор, лежал больших размеров котел с многочисленными отводными трубками и вентилями. Само здание с узкими зарешеченными окнами было буквально увито трубами, повсюду стояли деревянные и металлические бочки, чаны различной формы, бутыли в плетеных корзинах. По двору прохаживался часовой с автоматом — его форма не оставляла сомнения в принадлежности охранника к войскам СС. Почти посередине на высоких металлических шестах-стойках с оттяжками была натянута маскировочная сеть с грязно-коричневыми лоскутами материи. Под ней прямо в земле виднелась прямоугольная яма с краями, аккуратно обшитыми досками, и целая система подъемных механизмов, установленная на металлическом каркасе, — несколько блоков с подвесными крюками на цепях, барабанная лебедка с электрическим приводом и какие-то канаты, свешивающиеся вниз.
По команде лейтенанта началась разгрузка. Ящики осторожно снимали, подносили к яме, а двое рабочих в спецовках (возможно, таких же прикомандированных солдат) стягивали их канатами, зацепляли за тяжелые крюки, придерживая ручную цепь, идущую от шкива. Пауль с интересом заглянул в дышащую холодом шахту. Она вертикально уходила глубоко вниз, где виднелся бледный свет электрической лампочки. С правой стороны в обшитую досками стену шахты были вбиты железные скобы, по которым можно было легко спуститься вниз. Когда ящик был надежно закреплен и подтянут к краю шахты, снизу крикнули, чтобы туда спустились два человека. Скобы, торчавшие из дерева, не выглядели достаточно надежными, поэтому Пауль и работавший вместе с ним в одной группе сапер не без опаски начали спуск.
Внизу действительно было холодно и сыро. Сверху свет загораживали плотная маскировочная сеть и ящик, уже повисший на тросах и занявший, казалось, все пространство громадного колодца. Заработал электромотор, и ящик стал опускаться на дно шахты. Здесь его довольно быстро отцепили и установили на подогнанную прямо под него плоскую металлическую тележку с маленькими колесиками. Только тут спустившиеся на дно шахты увидели, как в одной из стен распахнулись створки больших дощатых дверей, открыв широкий, не менее пяти метров, тоннель, уходящий под уклон. Наподобие подземных горных выработок, он имел защитную крепь из деревянных брусьев. По потолку тянулся кабель, и через равные промежутки штольня освещалась ярким светом забранных в сетку электрических светильников. Длина коридора была не менее пятидесяти метров. В конце его слышались глухие голоса, и было видно, как несколько человек пытаются развернуть громадный ящик, чтобы его внести в темный проем с торцевой стороны штольни.
Тележка с ящиком довольно легко скользила по дощатому полу, и скоро солдаты уже заносили его в одно из помещений в конце штольни — большую камеру-нишу с совершенно голыми бетонными стенами без каких-либо признаков вентиляции или стационарного освещения. Ручная переносная лампа-подсветка со шнуром была зацеплена за вбитый в стену крюк около входа и освещала этот подземный склеп бледным холодным светом. Ящик установили на толстые деревянные брусья, предназначенные, по-видимому, для того, чтобы гарантировать его сохранность, даже если в помещении появится сырость и пол станет мокрым.
Через некоторое время машина была разгружена, и оба других ящика перекочевали в ту же камеру подземного бункера, расположенного где-то в стороне от спуска в шахту. Находившаяся внизу группа солдат в комбинезонах не стала подниматься после этого на поверхность. Наоборот, внизу, видимо, началась какая-то еще более интенсивная работа, так как с помощью лебедки туда спустили два штабеля досок, большой ящик с цементным раствором. Во дворе раздался шум бетономешалки. Но для Пауля и его группы на сегодня работа была уже закончена. Тот же «бюссинг», уже пустой, возвратился в замок, где они могли скоротать остаток дня за карточной игрой. На ужин каждому прикомандированному выдали по три бутылки светлого понартского пива.
Спустя пару дней все повторилось почти в той же последовательности, как и в первый раз: упаковка ценностей в ящики, погрузка их на автомашину, поездка через центр города к замаскированной шахте. Разница заключалась лишь в том, что каждый раз ящики укладывались в свободную камеру-нишу, в то время как старые были уже аккуратно замурованы, причем на некоторых еще оставалась деревянная опалубка. Работа стала привычной, да и за дни, проведенные вместе, многие уже перезнакомились и нашли земляков. Паулю повезло в этом смысле вдвойне: его земляками оказались сразу двое солдат из «шахтной команды» и охранник Вилли, постоянно дежуривший у въезда во двор. От них-то Пауль и узнал, что здание с трубами, на производственном дворе которого велись разгрузочные работы, является старой ликерной фабрикой, ныне не действующей, а глубокая подземная штольня ведет точно под универмаг стандартных цен, который выходит своим фасадом на улицу Штайндамм. Все оказалось не столь уж загадочным, и строгие требования, которые предъявлялись к солдатам со стороны эсэсовских офицеров, выглядели излишними. Конечно, Пауль не сомневался в высокой ценности для рейха музейных экспонатов и старинной мебели, но работе по их перевозке он предпочел бы тогда все-таки учебу в зенитном дивизионе и редкие, но регулярные увольнения в город. Правда, как-то раз один из инстербуржцев шепнул ему, что большие панели с зеркалами — это не что иное, как разобранный знаменитый Янтарный кабинет, который был подарен Фридрихом Вильгельмом I русскому царю, одно из всемирно известных чудес света стоимостью в миллионы рейхсмарок. Зачем нужно было тайно прятать ценности, замуровав их в подземные склепы, это Паулю пока было не ясно. Еще большее недоумение охватило его, когда он узнал, что шахту и штольню якобы собираются подорвать, и специальная группа опытных саперов уже закладывает заряды из мелинита — десятки стандартных трехкилограммовых шашек в металлической оболочке…
