При этом Шварев, раскинув огромные руки, имитировал, как на посадку шел Белоусов. Смех и грех! Но так было. Мы, желая побыстрей войти в строй, исправляли свои ошибки. Учились и снова учились. По крупице накапливали опыт.
Отработав индивидуальную технику пилотирования, мы приступили к комплексным полетам: на групповую слетанность, полеты по маршруту, воздушный бой и стрельбу по конусу. А 27 декабря полк понес тяжелую утрату. При полете по маршруту ведущий пары заместитель командира полка по летной подготовке Герой Советского Союза майор Соловьев потерпел катастрофу. Выполняя полет по маршруту Новинка — Боровичи — Абросово — Новетка, на маршруте Пестово — станция Кабожа пара встретила трудные метеоусловия. Но вместо возвращения на аэродром Соловьев продолжил полет и в районе деревни Сихино, в 3 км юго-восточнее станции Абросово, при развороте вправо на малой высоте был протаранен ведомым пары сержантом В. Ротач. Машина Соловьева неуправляемой упала на землю и сгорела, летчик погиб. Ротач посадку произвел в лес, разбил самолет и при посадке получил сотрясение мозга и ранение лица. Причиной столкновения было нарушение Ротачом правил полетов. При развороте на малой высоте ведомый должен производить разворот выше своего ведущего, а на большой высоте разворот выполняется, особенно при переходе, ниже…
Ошибка молодого летчика привела к гибели прославленного летчика Балтики. В наш полк майор Соловьев прибыл из 71-го ИАП 61-й авиабригады, где он был командиром эскадрильи. За участие в борьбе против белофиннов был награжден орденом Красного Знамени, в Великой Отечественной войне участвовал с первых ее дней. За год и четыре месяца он совершил 482 боевых вылета, провел ночью 30 воздушных боев и первым в полку ночью, на «чайке», сбил «хейнкель». Помимо воздушных боев на его счету было 115 штурмовок. Знали Соловьева и как отличного морского разведчика.
В 3-й эскадрилье нас, «салаг», собралось 9 человек: Петя Хорунжий, Миша Тоболенко, Коля Хромов, Виктор Григоренко, Иван Балашев, Петр Кулага, Николай Манерко, Иван Ковалев и я. Десятым летчиком у нас стал младший лейтенант Александр Лавренов. Еще будучи в 1-м ЗАП, он узнал, что выпускникам училищ ГВФ, ушедшим в запас, было присвоено воинское звание младший лейтенант. Перед войной Лавренов находился в заключении, и такого звания получить не мог. Но он сделал очень просто: на обложке летной книжки выше своей фамилии дописал — «младший лейтенант» и в полк прибыл младшим лейтенантом. А мы были сержантами и старшими сержантами!
Командирами звеньев были старший лейтенант К. Ковалев, младший лейтенант С. Косенко и сержант Т. Вытоптов. Вскоре Косенко присвоили звание лейтенанта. Сергей Иванович Косенко прибыл к нам из госпиталя. До этого он служил командиром звена на Черноморском флоте. Косенко был выше среднего роста, с приятным русским лицом, голубоглазый. Обгорелое лицо покрылось розовой нежной кожицей. У него были сильно покалечены ноги и обгорели руки. Некоторое время Косенко ходил с тросточкой. Как-то в разговоре со мной он спросил:
— Слушай, Лашкевич, а у тебя есть брат-летчик?
— Да, он в 1940 году окончил Ейское авиаучилище на И-15.
— Мы с ним в одной эскадрилье учились, — сказал Косенко. — Где он теперь?
— На ТОФе, в Магадане. Там на И-15 несет охрану Колымы.
— Здесь, в вашем полку, я встретил знакомого летчика, — говорил с грустью Косенко. — Он был моим ведомым. В том вылете, когда меня сбили, он меня бросил. Мой самолет был подбит, начался пожар. Обгорело лицо, но очки спасли глаза. Обгорели руки, и мне с трудом удалось покинуть самолет. Когда я спускался на парашюте, «мессер» продолжал меня атаковывать. В одном из заходов он прострелил мне обе ноги. Фашист издевался надо мной. Его атаки следовали одна за другой. Обгорелыми руками я вытащил пистолет и стал стрелять по пирату… К счастью, остался жив. Потом долго лежал в госпитале и теперь в вашем полку, — закончил он рассказ.
— Кто же такой подлюга? — поинтересовался я.
— Это старший лейтенант В. Никольский.
— Да я его видел! У него орден Красного Знамени. Вы, командир звена, младший лейтенант, и ни одного ордена! А ваш ведомый, бросивший вас в бою, уже старший лейтенант и награжден орденом. Ну где справедливость?
— Постарайся быть с этим человеком поосторожней, — предупредил меня Косенко. — Вот посмотришь, «черного кобеля не отмоешь добела». Как начнутся бои, все и обнаружится!
Верно говорил тогда Косенко… Весной 1943 года его перевели в 15-й ОРАП ВВС КБФ. Там он пробыл недолго. Облетывая истребитель Як-7Б, 14 мая 1943 г. он потерпел катастрофу и погиб: по непонятным причинам в полете у него взорвался мотор. Похоронили его на кладбище поселка Всеволожский Ленинградской области. Хороший был Косенко человек, но на летном пути у него были сплошные неудачи… Еще в нашем полку, летая парой с Н. Манерко, из-за сильного снегопада они отклонились от маршрута, и у них кончилось горючее. Около деревни Подобино оба летчика произвели посадку на «брюхо». На самолете Косенко был погнут винт и помят тоннель водорадиатора, на самолете Манерко сломан винт, сорваны водо- и маслорадиаторы. Обоих летчиков командир полка арестовал: Косенко на трое суток, Манерко на пять. В эти же дни сержант В. Григоренко из-за плохого расчета на Як-7Б выкатился на нерабочую площадь аэродрома, скапотировал и погнул винт. На следующий день сержант А. Белоусов на ЛаГГ-3 на взлете перегрел мотор: забыл открыть совок водорадиатора, и от перегрева мотор заклинило. При вынужденной посадке на планировании он зацепил на краю аэродрома два И-15, и свой ЛаГГ-3 «разложил на 100 %», получив ранение лица. Белоусов был арестован на 20 суток и предан суду военного трибунала. А через несколько дней вновь «отличился» сержант В. Григоренко. Он полетел в паре в командиром эскадрильи А. Ивановым. Иванов не имел привычки смотреть за ведомым и вернулся на аэродром один. Из-за плохой видимости Григоренко оторвался от командира, а оставшись один, потерял ориентировку. Выработав горючее, он произвел посадку в поле на фюзеляж, погнул винт и разбил водорадиатор. Иванова арестовали на трое суток, Григоренко — на десять. И пошла полоса невезения! «Именинником» опять стал сержант Е. Манерко. При полете по кругу на его самолете остановился мотор, он произвел посадку вне аэродрома и разбил машину. Причину отнесли к конструктивной недоработке бензосистемы. Через несколько дней и на моей машине остановился в полете мотор. Полет был почти закончен, мы провели групповую слетанность, воздушный бой, отстреляли по конусу и уже на круге, после 3-го разворота, мотор встал. Вынужденную посадку мне пришлось произвести в лес. Машина была повреждена, и причина оказалась все та же — заводской дефект: отказ подачи горючего. Дров мы наломали предостаточно. И как результат — в гарнизонном клубе состоялось заседание военного трибунала ВВС КБФ. Судили Сашу Белоусова. Председательствовал военный юрист 2-го ранга Н. М. Артыщенко; членами военного трибунала были капитан В. И. Парамонов и капитан М. Е. Лобачев — командир и комиссар эскадрильи, где служил Белоусов.
Александра Афанасьевича Белоусова приговорили к лишению свободы с отбыванием в исправительно-трудовых лагерях сроком на 5 лет без поражения в политических правах. При этом оговорили, что исполнение приговора отсрочено до окончания военных действий. «Если же Белоусов в составе действующей части проявит себя стойким защитником СССР, то по ходатайству военного командования он может быть совсем освобожден от наказания, или назначенная мера может быть заменена более мягкой».
