28 ноября 1939 года советское правительство денонсировало договор с Финляндией о ненападении и отозвало своих дипломатических представителей. 30 ноября войска ЛВО во взаимодействии с частями КБФ перешли на Карельском перешейке в наступление. Со стороны Советского Союза это был вынужденный шаг: он не преследовал цели лишить Финляндию независимости, но СССР стремился воспрепятствовать использованию Финляндии как плацдарма для антисоветской войны.
С 30 ноября 1939 года 13-я отдельная истребительная авиаэскадрилья стала участником боевых действий и выполняла следующие задачи: штурмовые действия по зенитным средствам и живой силе противника, уничтожение плавсредств противника, сопровождение и обеспечение ударов бомбардировщиков, охрана с воздуха своих войск и военно-морских объектов, разведка войск и авиации противника, разведка погоды. За период с 30.11.39 по 13.03.40 г. эскадрилья произвела 1659 боевых вылетов, не потеряв ни одного своего летчика. Однако боевая работа в условиях суровой зимы была сложной. Это подтверждают отдельные эпизоды, приводимые ниже.
…Во время пикирования самолет Азизянца сильно подбросило — впереди разорвался снаряд. Осколками разорвало масляный бак, козырек кабины забросало маслом. Чтобы видеть, что впереди, Азизянц был вынужден высовываться из кабины. Но масло забросало и летные очки. Масло, прилипшее к ресницам и лицу, быстро замерзло и висело сосульками. Руки стали бесчувственными. Попытался перчатками протереть глаза — ничего не вышло. С трудом он различил под собой аэродром Купля. На И-16 для выпуска шасси нужно снять со стопора «собачку» и лебедкой сделать 48 оборотов для полного выпуска. Руки не повиновались, но майор с трудом нащупал кобуру пистолета, вытащил его и стволом снял злополучную собачку со стопора — наполовину шасси вышли сами. Делая круг за кругом над аэродромом, Азизянц докрутил лебедку до конца. Еле владея руками, он произвел посадку, но выключить мотор уже не смог, это сделали подоспевшие техник Ремовский и оружейник Лухтан, они же извлекли обмороженного майора из кабины.
Мотор продолжительное время работал без масла, и теперь потребовалась его замена. Помещение полевых авиаремонтных мастерских (ПАРМ) на аэродроме Купля было небольшое, и самолет туда полностью не входил. Авиатехник Ф. Ф. Мытов проявил находчивость: торцевую стену помещения мастерской разобрали и в проем всунули переднюю часть самолета. Мотор оказался внутри мастерской, проем задраили брезентом. Ремонтная бригада за сутки заменила мотор и ввела самолет в строй.
Во время другой штурмовки самолет Азизянца был вновь поврежден зенитным снарядом. Мотор работал уверенно, и майор привел самолет на аэродром. Но шасси не выпускались. Азизянц попытался выпустить шасси за счет больших перегрузок. Он применил все свое пилотажное искусство, бросал свой «ястребок» в пике с переходом на вертикаль, крутил бочки, но все тщетно. Азизянц принял решение садиться на фюзеляж. Самолет пронесся над землей и плавно, поднимая снежную пыль, сел. Благодаря высокой технике пилотирования был спасен боевой самолет.
…На разведку в Выборгский залив вылетели три истребителя И-15бис: ведущий — военком эскадрильи И. Волосевич, ведомые лейтенант Борис Якушев и старший лейтенант Стефан Войтенко. Помимо разведки летчики имели задание: уничтожение зенитных средств. К самолетам были подвешены бомбы. К острову Койвисто разведчики подошли скрытно и вскоре обнаружили зенитный пулемет. Подойдя к цели на высоте 600 метров, Волосевич покачиванием с крыла на крыло предупредил ведомых и повел звено в пикирование. Снизу потянулись огненные трассы. На высоте 30 метров по команде ведущего летчики сбросили бомбы. Когда разведчики проходили над береговой чертой, то Якушев заметил: слева по ним ведет огонь счетверенный пулемет. Трасса уперлась в его самолет, в моторе что-то щелкнуло, и в кабину струей побежал бензин. Мотор стал давать перебои. Якушев набрал высоту и повернул самолет в сторону острова Сескар, на котором были наши моряки. Внизу линкор «Октябрьская Революция» вел огонь по полуострову Койвисто. Якушев отказался от мысли произвести посадку на воду около линкора, поскольку линкор маневрировал и морякам было не до него, да и в воде в ноябре холодно. Он решил тянуть к острову, пока работает мотор, и дотянул: самолет коснулся «брюхом» земли в полуметре от обреза воды, пропахал землю, наскочил на окоп и остановился. Мотор не работал, и в тишине до Якушева донеслось:
— Летчика надо брать живым!
Он крикнул атакующим:
— Что, братцы, не видите: на самолете красные звезды, а я советский летчик, лейтенант Якушев!
Разобрались… Якушев не был ранен, но его отправили в медсанчасть: ноги и живот летчика разъело вредной для тела примесью Р-9, которая добавлялась в топливо. В санчасти Якушев увидел, что его ноги и тело покрыты мелкими пупырышками. Медики промыли ноги спиртом и смазали мазью. После этого Якушев доложил в Штаб ВВС КБФ телеграммой: «Нахожусь на острове Сескар. Жив. Здоров. Самолет требует ремонта. Якушев». На следующее утро на остров прилетел самолет У-2, и Якушева доставили в свою часть, а самолет кораблем перевезли в мастерские.
Между тем вернувшиеся с разведки летчики Волосевич и Войтенко доложили, что Якушева сбила зенитка, его самолет горел и упал в районе Койвисто. Как рассказывали, армейский самолет СБ фотографировал как раз то место, где были наши разведчики. Он был сбит, и именно его падение наши летчики приняли за падение самолета Якушева. Уже через пару дней Якушев снова летал на боевые задания…
Зима 1939–1940 годов принесла сильные морозы, доходившие в отдельные дни до -50°. Сильные морозы и снегопады приковали авиацию к земле. Уборочная техника отсутствовала, и чистку аэродрома производили вручную, но сил на уборку не хватало. Выход нашли — снег стали укатывать катками. Более того, некоторые части перелетели на лед Финского залива и работу вели оттуда. Много трудностей морозы доставляли техническому составу, особенно доставалось оружейникам. После боевой работы оружие нужно было промывать бензином, а на морозе это было очень трудно.
Однажды поступил приказ: «Всем составом эскадрильи нанести бомбоудар по порту Котка». Для внезапности удар был намечен на утренние сумерки 29 января 1940 г. Сложность состояла в том, что этот полет был почти на полную дальность истребителей. Сложность представлял и сбор отрядов в предрассветное время в отсутствие радио. Тренировки в сборе отрядов в мирное время дали положительный результат. Самолеты быстро, как и было отработано на земле, собрались в считаные минуты в общую группу. Эскадрилья в составе 20 истребителей И-16 и И-15бис (часть была с бомбами), построившись в клин отрядов, взяла курс на север, сопровождая бомбардировщики ДБ. На середине Финского залива летчиков встретил сплошной туман, белый как молоко. ДБ к цели не пробились из-за плотной облачности, отбомбились кто где. Командир истребительной эскадрильи майор Г. П. Губанов решил идти на цель и бомбить по расчетному времени. Он сделал неглубокое покачивание с крыла на крыло, это означало: всем, сократив интервалы и дистанции, плотным строем продолжать полет к цели. Эскадрилья вошла в туман. Якушев шел левым ведомым у старшего политрука Волосевича. Внимание Якушева было сосредоточено на том, чтобы удержаться в строю и точно повторять маневры командира. И когда комиссар нажал на бомбосбрасыватель, Якушев тут же сбросил свои бомбы. Как выяснилось, бомбы были сброшены в 5–10 км южнее о. Сомери. Самолеты прошли тем же курсом еще три минуты, когда в мотор машины Якушева сильно ударило. Началась сильная тряска мотора, возникли перебои в его работе. Якушев развернул свой теряющий высоту самолет на обратный маршрут. В тумане он врезался в лед северо-восточнее Сомери… Когда Якушев очнулся, то увидел: от истребителя И-15 остался лишь мотор и кабина, в которой он сидел. Сломанные крылья валялись рядом на льду. По наручным часам он высчитал: прошло два с лишним часа. Подвигал ногами, руками — целы. Левый глаз заплыл и не видел: по-видимому, приложился об прицел. Одет Якушев был тепло: меховой комбинезон, меховой шлем и собачьи унты, на руках меховые краги. А вот бортпайка не было — он вылетел не на своем самолете и не успел перенести в него бортпаек.
