С возвращением на аэродром после удара всем летчикам было приказано срочно готовить самолеты к повторному вылету. Тем временем на острове шел бой между немцами и финнами. В результате немецкий десант в количестве 1230 человек был прижат финнами к северной оконечности острова и пленен. Это было первое столкновение между немецкими и финскими войсками после Финско-Советского перемирия, подписанного 4 сентября 1944 года.
Уцелевшие после удара десантные баржи ушли в западном направлении вдоль финского побережья, по фарватеру, свободному от мин. С отходом вражеских кораблей на запад дальности полета штурмовиков Ил-2 стало не хватать. Лишь подвешенные дополнительные бензобаки дали такую возможность. На удар по уходящим десантным баржам теперь вылетали группы по 3 самолета Ил-2. Одна из троек штурмовиков догнала недобитые баржи уже далеко от Гогланда. Когда мы подошли к ним на высоте 1000 метров, то обнаружили, что курсом на запад шли рядом друг с другом три баржи — две пришвартовались к третьей, с отбитым носом, и вели ее в свой порт. Выйдя вперед нашей группы, я получил возможность сфотографировать эту тройку. Штурмовики предельно точно ударили по этим кораблям, и вскоре мы были свидетелями того, как воды Финского залива проглотили непрошеных гостей. Всего же в этой операции было потоплено 18 десантных барж.
После короткого отдыха снова вылет — уже четвертый в этот день. В заливе Хара-Лахти был обнаружен корабль противника. На его уничтожение вылетела шестерка штурмовиков Ил-2, ведомая гвардии капитаном В. Гончаровым. Мне было приказано прикрыть группу гвардейцев восьмеркой Як-9.
Группа штурмовиков под прикрытием истребителей шла курсом к цели. Над заливом усилилась дымка. Мы прошли мимо острова Гогланд, где сегодня мне пришлось побывать уже трижды. Масляные пятна на воде могли подтвердить, что сегодня здесь был жаркий бой. Вот мы проходим вдоль южного берега Финского залива — он еще в руках противника. Впереди уже виднеются очертания двух выступов берега, между которыми расположен залив Хара-Лахти. В эфире полная тишина. По мере приближения к цели мы усилили осмотрительность: дымка, особенно с северной стороны, затрудняла наблюдение. Всматриваясь, я заметил на траверзе корабль, сильно закамуфлированный еловыми ветками. Сам корпус корабля был хорошо виден. Еще раз осматривая заднюю полусферу, я увидел, как сзади пара «мессеров» идет на меня в атаку. Еще бы несколько секунд промедления — и было бы поздно! Быстро, резким разворотом влево, я ушел вверх на косую петлю. В верхней точке петли в положении на «спине» я начал искать глазами самолеты противника — и они оказались ниже меня и впереди. В верхней точке я сделал доворот на противника и на скорости догнал их. В прицеле хорошо просматривался ведомый «мессер», и, взяв упреждение, я открыл огонь. Из стволов моей пушки и пулеметов с громким щелканием вырвались снаряды, но неожиданно очередь «на полуслове» оборвалась. Нажимаю на гашетки — оружие молчит, и самолет врага уходит из прицела. По радио я предупредил группу о появлении самолетов противника — ведь от резкого разворота мой ведомый Саша Степанов от меня оторвался. Теперь я быстро перезарядил оружие и пикированием, переворачивая самолет на 180°, пошел к штурмовикам. Штурмовики уже отработали, нанеся серьезные повреждения транспорту: тот горел. Подходя к группе Ил-2, я заметил подходившую на бреющем полете шестерку «фоккеров»: я оказался между штурмовиками и истребителями противника. Они шли на догоне за нашими «илами», и мой самолет явно им мешал. По радио я передал Гончарову: «Володя, отходи дальше от берега!» Мне нельзя было идти по прямой, и я приближался к «горбатым» змейкой. «Илы» шли кучно, прижавшись к воде. Подойдя к моему самолету на дистанцию огня, немцы развернулись веером: ведущая пара пошла прямо на «горбатых», а правая и левая пары отвернули в стороны. Теперь мне оставалось ждать, когда эти пары будут меня атаковать. Внимательно смотрю за ними: ведущая пара, проскочив меня, стала подбираться к заднему штурмовику. Смотрю за левой парой — она ближе ко мне. Немцы заходят в атаку, а я жду момента, когда мне нужно уйти из-под прицельного огня. Еще секунда — и я скольжением ухожу из-под огня. Успеваю посмотреть на то место, где был мой самолет, — а там четыре полосы вспороли морскую гладь. Теперь, пока левая пара не опасна, я смотрю за правой парой. Они точно так же заходят в атаку на мой самолет. Стараюсь не упустить из вида и ведущую пару. Правая пара должна открыть огонь, опять скольжение под них — и очередь пронеслась мимо. Ведущий «фоккеров» был близок к стрельбе по «илу». Он был совсем близко от меня (между мной и немцем было 25 метров), и я успел разглядеть голову летчика, который с осторожностью посмотрел в мою сторону. Я заметил шлем, похожий на сетку, с наушниками вверху. Мне только стоило довернуть свой самолет, и можно было стрелять, что я и сделал. Немец, повернувшись к прицелу, не мог увидеть трассу огня, пущенную из моего самолета, и она накрыла его кабину. За «фоккером» потянулся дымный след, с малым креном он отвернулся вправо и недалеко от берега врезался в воду. Одновременно замыкающий Ил-2, уходя из-под атаки, зацепил винтом за воду. Это было хорошо видно по буруну, протянувшемуся за хвостом «горбатого». Ил-2 какое-то время еще продолжал полет над водой, но скорость упала и самолет, глиссируя, приводнился на гладкую поверхность залива.
Глубина Финского залива вдоль побережья Эстонии невелика, и нам видно было, как торчал из воды стабилизатор утонувшего штурмовика, а рядом плавал летчик в оранжевой капке. Немцы все еще продолжали попытки атаковать наши самолеты. Один «фоккер» решил прорваться к штурмовикам, но был встречен гвардии старшим лейтенантом Фетисовым. Два раза они встретились на встречных курсах, потом Фетисов, зайдя в хвост вражескому самолету, ударил по нему длинной очередью, и «фоккер», выбрасывая языки пламени, врезался в море. Не добившись успеха, немцы прекратили свои атаки и повернули в сторону своего аэродрома.
Экипаж приводнившегося «ила» был на плаву, им требовалась быстрая помощь. Передав командование Михаилу Соловьеву, я быстро набрал высоту и по радио передал сигнал бедствия:
— Альбатрос! Я Волга-16, примите радио: 5 километров севернее Вайнупя — Солома.
«Солома» — это был тогда сигнал бедствия по флоту. Радиостанция мой сигнал приняла, о чем я получил квитанцию. С аэродрома Липово по этому сигналу вылетел самолет-амфибия. При подходе к Кургаловскому полуострову нам встретилась летающая лодка «Каталина», следующая в район плавания наших летчиков, в охранении шестерки истребителей Ла-5.
Не успели наши группы произвести посадку, как на удар по тому же кораблю вылетела группа самолетов из 35-го ШАП: 6 Ил-2 под прикрытием 12 истребителей Як-9. Теперь немцы встретили нашу группу более организованно. Вражеский корабль был добит, но на обратном маршруте штурмовики и истребители понесли значительные потери: в воздушном бою немцы сбили 5 штурмовиков Ил-2 и 6 истребителей Як-9.
На разборе, проведенном в этот же день, эти значительные потери командир дивизии отнес на низкую организованность «негвардейских» полков. В пример были приведены 7-й ГШАП и 14-й ГИАП, которые добились хороших успехов. Особенно хорошо он отозвался о вылете нашей группы, сбившей два вражеских самолета. Но так ли все было? Наш вылет для немцев был неожиданным, тем более в район залива Хара-Лахти мы прежде не летали. Да, потери в нашем вылете немцы понесли значительные, причем мною был сбит ведущий группы «фоккеров». За потерю своего летчика немцы решили взять реванш. Они большей группой истребителей встретили наши самолеты и в завязавшейся драке добились успеха…
