— Налево! — приказал Юрген. — К пролому! Ведущий — Хюбшман.
Солдаты двинулись через казематы в дальний конец казармы. Юрген задержал Зельцера. Он подождал пару мгновений, прислушиваясь к шагам колонны. Хорошо подготовились солдаты, ничего не звякало на ходу. Потом он обратился к Зельцеру.
— Тидо, — сказал он, вспомнив имя, — ты храбрый солдат и отличный товарищ, но ты не пойдешь с нами. Пойми меня правильно. Ты ранен и потерял много крови. Ты не сможешь помочь нам в бою, возможно, последнем нашем бою и будешь задерживать наше движение. Ты останешься здесь, Тидо. Это приказ.
Зельцер и не подумал оспаривать приказ. Он лишь сказал упрямо:
— Я не сдамся в плен. Это мучительная смерть или лагерь, та же смерть, только более мучительная.
— Не дури, Тидо, — сказал Юрген, — иваны не расстреляют вас. Русские не расстреляют вас, — повторил он громко, чтобы его слышали все раненые. Возможно, он хотел, чтобы его слова услышали и во дворе. — Русские даже предоставят вам медицинскую помощь. Победители великодушны. — Он вновь обратился с Зельцеру, уже тихо: — Через десять минут, ровно через десять минут, ты возьмешь вот этот флаг, — Юрген показал на настоящий белый флаг, который тоже успели сделать солдаты, — и помашешь им в окно. Затем ты спустишься с ним вниз и выйдешь во двор. И ты скажешь русскому офицеру, он понимает по-немецки, что наверху только раненые, которые не могут выйти сами.
— Я не сдамся в плен, — повторил Зельцер.
— Они не могут выйти сами, Тидо! Ты один можешь помочь товарищам, — сказал Юрген.
Он больше не мог тратить время. Он ободряюще похлопал Зельцера по плечу и побежал вслед своему подразделению. Солдаты стояли возле пролома, прижавшись к стенам.
— Иваны празднуют победу, — доложил Красавчик, — им не до нас.
Юрген осторожно выглянул в пролом. На противоположном берегу речушки не было ни одного русского солдата, ни одной пары глаз, смотревшей на них.
— За мной! — скомандовал он и первым нырнул в дыру, ведшую в бывшую конюшню.
Потолки в ней были высокие, метра четыре, не меньше. Но часть стены от взрыва бомбы обрушилась внутрь, так что летел Юрген недолго. Он приземлился на что-то мягкое, это было тело русского солдата, и скатился на пол. Руки уперлись в липкую густую жижу, смесь крови, лошадиной мочи, навоза и соломенной крошки. Вверх с мерзким жужжанием поднялось облако жирных мух, открыв взору развороченные внутренности лошади. Но это были несущественные мелочи. Юрген прижался к полу и быстро пополз к дальнему углу конюшни. Слева светлел открытый проем разбитых дверей конюшни. Его до половины закрывала баррикада из расстрелянных лошадей. Из-за нее, со двора, доносились громкие голоса, русская речь.
Юрген нащупал щит, поднялся на колени, попробовал подцепить щит пальцами, приподнять. Куда там! Как прирос! Сзади высунулась саперная лопатка, скользнула с легким скрежетом по полу, вошла под щит, поддела его, оторвала от пола. Юрген ухватился за край, бросил быстрый взгляд назад. Ну, точно, Брейтгаупт! Всегда тут как тут! С лопаткой наготове! Они вдвоем сдвинули щит в сторону, открыв лаз в подвал. Юрген ударил Брейтгаупта ладонью по спине: вперед!
Брейтгаупт скрылся в дыре. Юрген пропустил мимо себя всех солдат подразделения. Замыкающим был Красавчик. Все правильно, он был «стариком».
— Без проблем, — шепнул он Юргену, — только наши наверху что-то разгалделись после нашего ухода.
— Хорошо, — сказал Юрген.
Его рука махнула по пустому пространству — Красавчик уже нырнул в дыру. Юрген последовал за ним. Он не стал тратить время на то, чтобы задвинуть обратно щит, он не верил, что иваны будут преследовать их.
Солдаты толпились возле цистерны. Хлестала вода из крана. Они мыли руки и тут же пили, набрав полные пригоршни. Юрген не стал торопить их. Он и сам протянул пустую фляжку.
Вдруг задрожали стены. Где-то поблизости били артиллерийские орудия. Снаряды разрывались прямо у них над головой. Русские расстреливали казарму, тут не было сомнений. Можно было только гадать, почему это произошло. Возможно, их раненые товарищи нарочно не выставили белый флаг. Возможно, это был выбор одного лишь Зельцера. Или он просто опоздал, а русский офицер с немецкой педантичностью посмотрел на часы, увидел, что срок ультиматума истек, и приказал открыть огонь. Они не гадали, они вообще ничего не думали, их переполняла ярость. Несколько солдат, сжав оружие, бросились обратно, к лазу из подвала, они хотели отомстить за своих товарищей.
— Назад! — крикнул Юрген. — Все вниз!
И солдаты подчинились. У них еще будет возможность отомстить.
Юрген первым спустился в подземелье. Он подождал, пока солдаты выстроятся за ним в цепочку.
— Все! — донесся сзади крик Красавчика.
Юрген двинулся вперед. И все пошли за ним. У них не было фонарей, а в подземелье царила кромешная тьма. Они шли как слепые, держась за ремень впереди идущего. Они полагались только на поводыря, на Юргена Вольфа. Все знали, что Вольф видит в темноте.
Это была всего лишь легенда, одна из баек, с помощью которых солдаты коротают время в окопах. Юрген не видел ни зги. Он просто неотрывно прикасался левой рукой к стене и надеялся только на свою память.
Шли медленно, очень медленно. Время в темноте остановилось. Даже Юрген немного занервничал, ему казалось, что они уже не раз и не два должны были пройти расстояние до поворота.
Но вот стена ушла влево. Юрген прошел несколько шагов, потом осторожно сдвинулся к противоположной стене, нащупал ее правой рукой. Пошел вдоль нее, считая шаги. Счет был такой медленный, что несколько раз Юрген не мог сразу вспомнить предыдущее число. Боясь промахнуться, он шел согнувшись, касаясь стены плечом и опустив руку почти до пола.
Наконец рука провалилась в пустоту. Юрген ощупал кирпичные края. Да, похоже, это нужный лаз.
— Садись! — сказал он. — Хюбшман, ко мне!
Солдаты рухнули на пол. У них не было сил даже на разговоры. Один лишь Красавчик чертыхался, спотыкаясь на каждом шагу.
Они направились на разведку втроем, Юрген, Красавчик и Брейтгаупт. Вот и металлическая дверца. Юрген уже взялся за ручку, когда кто-то постучал его по плечу, что-то легло в свободную руку. Масленка, определил Юрген.
— Береженого бог бережет, — раздался шепот Брейтгаупта.
«Vorsicht ist die Mutter der Porzellankiste»
Это сказал Брейтгаупт.
Тоже верно. Юрген смазал петли, немного подождал, потом открыл дверцу. Затем достал штык-нож и стал крошить прогнившие доски. Вырезал треугольник дерна. В глаза ударило низкое солнце. Буг нес свои чистые воды. За рекой, в тени деревьев западного укрепления крепости, раздавались громкие голоса, как будто группа русских солдат вышла в увольнительную в городской парк.
Посреди моста стояли двое часовых. Они плевали в воду, облокотившись на перила. У моста с их стороны был причал. Там стояла небольшая самоходная баржа. На ней суетилось несколько немолодых иванов. Они скатывали по сходням какие-то бочонки, сносили ящики. По той бережности, с какой они обращались с грузом, можно было догадаться о содержимом. Это был, конечно, не динамит, это была водка. На берегу стоял толстый русский офицер с одной звездочкой на погонах и что-то отмечал на планшете. Два молодых парня в нательных фуфайках с сине-белыми горизонтальными полосками стояли, привалившись к рубке, и весело скалили зубы. Это были матросы.
