Люди лезли вверх по болтающимся и скручивающимся веревкам. Сержант Петти во время третьей попытки подняться почувствовал, что в него со всех сторон летят комья земли. Это немцы, склонившись над самым краем обрыва, стреляли из автоматов по штурмующим обрыв, невзирая на огонь, который вели по ним рейнджеры с пожарных лестниц и эсминцы с моря. Петти увидел, как вдруг замер и отделился от стены обрыва один из взбиравшихся рядом с ним рейнджеров. Это видели и Стейн, и двадцатилетний рядовой Карл Бомбардер. Пока они с ужасом наблюдали за несчастным, он скользил по веревке вниз, отскакивая, как мячик, от выступов и выдававшихся на отвесном обрыве камней. Петти показалось, что «его падение продолжалось целую вечность». Сам Петти не мог подняться выше по веревке. Он вспоминал, что сказал себе: «Это слишком трудный подъем». Но стреляющие немецкие автоматы заставили его продолжить движение. Когда пули стали ложиться вплотную к нему, Петти быстро пришел в себя и преодолел последние несколько ярдов.
На всем участке штурма люди стали выбираться на плоскую вершину или укрывались на стене в воронках от снарядов. Когда сержант Регис МакКлоски, который благополучно привел полузатонувшую лодку с боеприпасами к берегу, оказался на плато около Пуант-дю-Ок, перед ним открылась невероятная картина. Земля была сплошь изрыта воронками, оставшимися после бомбардировок с воздуха и моря, напоминая «кратеры на поверхности Луны». Стояла мертвая тишина. Люди выбирались из воронок. Немцев не было видно. Люди смотрели на покрытую уходящими в глубь Нормандии воронками землю – страшную, безжизненную, ничейную землю.
Подполковник Рудер уже организовал свой командный пункт в одной из ниш на краю обрыва. Оттуда его сигнальный офицер лейтенант Джеймс Икнер послал шифровку: «Славим Бога». Это означало – все наверху. Это было неправдой. Внизу у подножия обрыва врач руководимых Рудером отрядов, который был в мирное время педиатром, оказывал последнюю помощь умирающим и закрывал глаза убитым. Всего их было 25. Минута за минутой рейнджеры несли при штурме потери. К концу дня способных держать оружие из 225 человек осталось только 90. Но хуже всего было то, что героический штурм оказался бессмысленным: они хотели подавить орудия, которых не было. Информация, которую пытался передать в Лондон командир одного из отрядов французского Сопротивления Жан Марион, была точной: орудия не были установлены.
[27]
В воронке на вершине обрыва сержант Петти и четверо его подчиненных приходили в себя после восхождения. От земли поднимался и стелился по ветру легкий, пахнущий порохом дым. Петти, почти засыпая от усталости, смотрел по сторонам. Вдруг на краю воронки он увидел двух воробьев, выковыривающих из развороченной земли червяков. «Смотрите, – сказал Петти своим солдатам, – они завтракают».
Теперь в это судьбоносное и страшное утро начиналась последняя фаза высадки морского десанта. Вдоль восточной части побережья Нормандии высаживались на берег части 2-й британской армии под командованием генерал-лейтенанта Демпси. 2-я армия вступала на берег твердым, уверенным шагом, с ощущением радости, но с наружным безразличием, которое англичане научились разыгрывать в минуты наивысшего эмоционального подъема. Этого дня они ждали четыре долгих года. Сейчас они шли сражаться не только с противником, но и со своими горькими воспоминаниями о Мюнхене и Дюнкерке, шли победить все свои предыдущие унижения, отомстить за бесчисленные неудачные рейды бомбардировщиков, за темные дни своей истории, когда они были в одиночестве. С британцами высаживались канадцы, которые помнили о своих потерях в Дьеппе, и французы, которые долго ждали этого утра, когда будет можно ступить на родную землю.
Пока десант высаживался на берег, в воздухе разносилось пение и звуки музыкальных инструментов. Со спасательного корабля, стоящего у плацдарма «Шпага», через громкоговоритель звучали слова песни «Накатывайте бочки». С одной из барж, на которой находились ракетные установки, неслись слова куплетов «Мы не знаем, куда идем». Канадцы высаживались на плацдарм «Юнона» под звуки горнов. Некоторые даже пели. Матрос Денис Ловелл вспоминал, что «люди вставали и начинали петь традиционные морские и армейские песни». Коммандос из 1-й специальной бригады лорда Ловата, гордо носящие зеленые береты (коммандос отказывались надевать каски), шли в бой под аккомпанемент волынок. Когда их десантные лодки поравнялись с флагманским кораблем адмирала Виана крейсером «Скилла», коммандос салютовали поднятием больших пальцев вверх. Наблюдавший за ними с высокого борта крейсера матрос Рональд Нортвуд подумал, что это была «самая красивая команда парней, которую я видел».
Береговые заграждения и огонь, который противник вел по десантным лодкам, не вызывали у многих десантников страха. Находившийся на борту одной из десантных лодок телеграфист Джон Вебер видел, как капитан королевских сил, глядя на ряды препятствий, которыми был утыкан берег, обратился к капитану лодки со словами: «Слушай, старик, доставь моих ребят до берега; я вижу, они найдут там немало друзей». На другом судне майор из 50-й дивизии, глядя на круглые мины, которые были хорошо видны на вершинах препятствий, сказал рулевому: «Бога ради, не вздумай наехать на эти кровавые кокосы, а то мы сразу отправимся к черту в ад». Одна из лодок, на которой находилось подразделение королевской морской пехоты, была встречена сильным пулеметным огнем. Все быстро легли на дно, чтобы укрыться от пуль, но не капитан Даниэль Фландер, который, небрежно засунув под мышку трость, спокойно прогуливался по носовой палубе. «Я в тот момент думал, – объяснял он потом, – что это было то, что нужно было сделать». (Пока он гулял, пуля пробила его полевую сумку.) На одной из лодок, направлявшихся к плацдарму «Шпага», майор Кинг, как и обещал, читал «Генриха V». Сквозь рев дизеля, шум волн и грохот выстрелов Кинг кричал в мегафон: «Пусть тот английский джентльмен, / Который спит в своей постели, / Всю жизнь себя винит за то, / Что он не с нами в этом деле…»
Некоторые не могли дождаться, когда им доведется сразиться с противником. Два сержанта-ирландца Джеймс Персивал де Леси и Падди МакКвайд, подогретые доброй порцией рома, стояли на покатой палубе десантной лодки и подначивали англичан. «Де Леси, – сказал МакКвайд, – не кажется ли тебе, что эти ребята чем-то напуганы?» Когда лодка приблизилась к берегу, де Леси приказал своим подчиненным: «Вперед, ребята, и бегом». Лодка коснулась дна. Все стали прыгать за борт. МакКвайд громко закричал в сторону покрытого дымом от разрывов берега: «Эй, вы, подонки, выходите, сразимся». Потом он скрылся под водой. Через несколько мгновений появился снова и крикнул: «Попробуйте утопить меня до тех пор, пока я до вас доберусь!»
На плацдарме «Шпага» рядовой Хаберт Бакстер из 3-й британской дивизии вел артиллерийский тягач вдоль берега. Он едва высовывал голову из-за бронированного переднего щитка и поэтому заехал в воду. Его «заклятый приятель» и начальник сержант Белл, сиденье которого было поднято, закричал на Бакстера:
