Тут справа от него блеснуло лезвие, и он, резко обернувшись, увидел человека, рванувшегося к нему с кинжалом в руке. Его лицо искажало дикое выражение, он что-то яростно вопил, его нечесаная борода развевалась и болталась в воздухе. Катон взмахнул мечом и отбил его кинжал в сторону.
– Идиот! – заорал он. – Я же свой!
Человек, которого он принял за германца, проворчал на латыни какое-то извинение, но его глаза тут же расширились от удивления. А Катон в тот же самый момент осознал свою ошибку. Вино и этого бандита лишило способности быстро соображать и реагировать, и Катон успел ударить первым, врезав рукоятью меча бандиту в нос, который с хрустом сломался. На лицо бандита из разбитого носа хлынула кровь, он отпрянул назад, зацепился за скамейку и упал, ударившись головой об угол стола. И застыл неподвижно на полу. Катон двинулся дальше, продираясь сквозь толпу сражающихся, занятых в отдельных схватках один на один. Он всё старался разыскать Цестия. Тут ему в грудь с пронзительным криком врезалось что-то, закутанное в какое-то рваньё. Катон принял удар и опустил взгляд на это нечто. И увидел невысокую толстуху со спутанными тёмными волосами, которая лупила его в грудь сжатым кулачком. Увидев, что он смотрит на неё, она вцепилась ногтями ему в щёку. Катон почувствовал острую боль и инстинктивно ударил её коленом в грудь, а потом пнул ногой. Она отлетела назад и со стоном врезалась в одного из бандитов, после чего вдруг выпрямилась и застыла на месте, насквозь пронзённая мечом, на который напоролась. Клинок воткнулся ей в спину, и его кончик показался у неё из груди, распоров грубую коричневую тунику. Бандит отшвырнул её тело вперёд и выдернул меч из раны, потом сделал выпад, целясь Катону в лицо. В искусстве фехтования он явно был не силён и пытался возместить этот недостаток грубой силой, и когда Катон парировал выпад, ему удалось лишь чуть отвести клинок противника в сторону от лица. Но при этом лезвие всё же зацепило его, распоров кончик уха.
– Ублюдок! – заорал он в ярости. Стиснув зубы, он бросился на врага, сжав левую ладонь в кулак. Удар, угодивший противнику в челюсть, получился весьма солидный, нормального человека он лишил бы сознания. Но Цестий подбирал себе людей за их силу и мощь. Это были выходцы из римских трущоб, где человек либо быстро обучается разговаривать с помощью кулаков, либо его в первой же драке буквально вбивают в землю и выбрасывают в сточную канаву. Голова бандита мотнулась назад, но он тут же выпрямился и бросился на Катона. Но выражение его лица тут же сменилось изумлением, когда он глянул вниз и увидел, что меч Катона уже успел проткнуть ему бок, прямо под рёбрами. Катон повернул клинок в ране в одну сторону, потом в другую, стараясь достать поглубже, задеть жизненно важные органы. И при каждом повороте клинка с губ бандита срывался вопль боли и отчаяния. Катон наконец вырвал меч из раны, и оттуда потоком хлынула кровь.
Боль от смертельной раны, кажется, лишь ещё больше разъярила бандита, он бросился на Катона, и они оба свалились на стол. От удара оба выронили из рук мечи. Лицо противника было в ладони от лица Катона, он чувствовал кислый перегар, отдающий дешёвым вином и жареным мясом. Одна его рука протискивалась вверх по груди Катона, и тот понял, что бандит старается дотянуться до его горла. Он вцепился в эту ладонь и попытался отвести её в сторону, но противник оказался сильнее, и Катон почувствовал, как его пальцы злобно вцепились ему в горло. Он смутно ощущал у себя на животе и груди что-то мокрое и горячее – противник истекал кровью. Катон впился ногтями в руку врага, но та ещё сильнее сжала ему горло, и он почувствовал, как у него перед глазами всё расплывается и их застилает красная пелена.
Шагах в двадцати от него Макрон сцепился с ещё одним из бандитов Цестия; они ухитрились схватить друг друга левой рукой за кисть правой и теперь пытались пересилить один другого в этом смертельном поединке. Оба смотрели прямо в глаза друг другу, и бандит отчасти прорычал, отчасти засмеялся, напрягая мышцы и чувствуя, что рука Макрона поддаётся его усилиям.
– Это всё, на что ты способен? – насмешливо прорычал он.
– Не совсем, – бросил в ответ Макрон. – Вот, смотри!
Он отвёл голову назад и свирепым броском вперёд боднул противника в лицо. Этим приёмом он неоднократно пользовался в боях и схватках, но редко без шлема на голове. Головы столкнулись с резким громким стуком, нижняя челюсть бандита захлопнулась, прикусив ему язык. Макрон ощутил режущую боль во лбу, даже голова закружилась.
– Сволочь, как больно… – простонал он. И сразу же, чувствуя, что хватка противника ослабла, он отбросил его от себя, высвободил правую руку и вонзил клинок в горло бандита. Тот осел, опустился на колени, из раны хлынула кровь. Макрон пнул его ногой и отшвырнул в сторону, на землю. И оглянулся вокруг. Схватка продолжалась по всей площади пещеры; на земле, на столах и скамейках уже лежало несколько тел. Цестий обменивался яростными ударами меча с одним из германцев, а Септимий как раз прикончил своего противника ударом в сердце. Тут Макрон забеспокоился – он нигде не увидел своего друга. Но тут заметил невдалеке два тела, сцепившиеся в смертельном захвате, лёжа на столешнице. Тот, что оказался сверху, был один из бандитов Цестия. Что же до того, кто был внизу, то Макрон смог разглядеть лишь то, что он высокого роста и худой и что он отчаянно сучит своими длинными ногами, пытаясь высвободиться.
– Ну нет, так дело не пойдёт, – пробурчал он себе под нос, бросаясь на помощь Катону. Пробегая мимо сражающихся людей Плаута, он увидел, как Цестий обрушил свой меч на голову дравшегося с ним германца, разрубив тому череп. Главарь бандитов яростным движением высвободил меч и отступил на шаг, чтобы быстро обозреть поле сражения. Горько усмехнувшись, он развернулся и бегом бросился к лестнице, стоящей у стены.
– Вот дерьмо! – Макрон скрипнул зубами. Он был в десяти шагах от Катона, и путь к нему перекрывали несколько сражающихся бойцов. Катона нужно спасать, но одновременно нужно преследовать Цестия, не дать ему скрыться. И тут Макрон заметил центуриона Плаута – тот поразил своего врага, прижатого к другому концу стола, на котором барахтался придавленный противником Катон.
– Плаут! – крикнул Макрон.
Центурион резко обернулся к нему, и Макрон мотнул головой в сторону Катона:
– Помоги ему!
Плаут глянул на стол и кивнул, а Макрон тут же выбрался из схватки и рванул следом за Цестием. Главарь бандитов уже успел раскидать в стороны столы и скамейки и пробрался в другой конец пещеры. Вот он достиг подножия лестницы, сунул меч в ножны и прыгнул сразу на вторую перекладину. Ухватился руками за толстые поперечные брусья над головой и начал подниматься по лестнице с завидной ловкостью и быстротой, так что когда до лестницы добрался Макрон, бандит был уже вне пределов досягаемости. Калиги Цестия уже скребли по карнизу над верхней ступенькой, когда Макрон начал карабкаться следом за ним. Он успел подняться футов на шесть, когда почувствовал, что лестница под ним шатается. Он инстинктивно прижался к ней и посмотрел вверх. Сверху над ним нависал Цестий. Он старался оттолкнуть лестницу от стены, от карниза. Макрон поначалу решил, что лестница стоит под слишком острым углом, чтобы Цестию удалось её оттолкнуть, но бандит вытянул ногу и пнул лестницу изо всех сил. Лестница отклонилась назад, на мгновение замерла в неустойчивом положении, а потом медленно начала падать в пещеру, увлекая с собой Макрона.
