Макрон кивнул:
– Давай сюда, молодой человек.
Британик нахмурился.
– Ты неправильно ко мне обращаешься, солдат.
– Сейчас и так сойдёт. – Макрон мягко взял его за плечо и притянул поближе к себе, под прикрытие щита.
Декурион германцев-телохранителей приказал своим людям образовать защитный кордон вокруг императора и его семьи, затем Нарцисс, сложив ладони рупором, прокричал в сторону передних секций:
– Центурион! Центурион!
Луркон, услышав призыв, оглянулся и приказал своим солдатам стоять на месте и держать строй, после чего, прикрываясь щитом, продвинулся назад, к императору и группе вокруг него.
– Мы оставляем носилки здесь, – объяснил ему Нарцисс. – Собери своих людей вместе, и мы пойдём вперёд, через Форум, ко дворцу. До него уже недалеко.
Луркон отчаянно замотал головой:
– Безопаснее будет вернуться в лагерь. Иначе отсюда не выбраться. Идти вперёд слишком опасно. Надо возвращаться, пока не поздно.
– Нет, мой господин, – перебил его Катон и указал мечом на небольшую толпу, успевшую собраться позади них.
Да, в сотне шагов позади, в тени между жилыми зданиями, собралась толпа, и она уже начала продвигаться по направлению к ним.
– Дрянь дело… – пробормотал Луркон. У него уже дрожали губы.
Катон хотел было что-то сказать, но Макрон опередил его. Он шагнул к центуриону, сунул меч в ножны и ухватил командира за плечо.
– Возьми себя в руки, господин! – резко сказал он. – Жизнь императора в твоих руках. Да и жизнь нас всех тоже. Прикажи всем собраться тесной группой, щит к щиту, и пошли вперёд, иначе нам конец. – Он заметил растерянный взгляд центуриона и сильно его тряхнул. – Ну же!
Луркон заморгал, потом глянул в сторону императорской семьи и сглотнул.
– Да, конечно. Верно. – Он поднял голову и позвал Тигеллина: – Опцион!
– Да, господин?
– Остальную часть центурии продвинь вперёд, сюда. Пусть следуют сразу за германцами.
Пока охрана императора рысью перемещалась к ним, Луркон повернулся к Макрону и Катону:
– За жизнь этих ребят вы отвечаете головой. Понятно?
– Да, господин. – Макрон кивнул. – Им с нами будет вполне безопасно.
Как только Паллас и Сенека присоединились к Клавдию и его семейству, солдаты сплотились вокруг них и прикрыли колонну с тыла, ощетинившись щитами, прикрывая также и рабов, после чего Луркон отдал этой наспех собранной колонне приказ двигаться вперёд. Передние секции отряда дождались, когда остальные присоединятся к ним, после чего все единой колонной двинулись вперёд. А толпа позади них тем временем достаточно осмелела, чтобы приблизиться и начать выкрикивать оскорбления и угрозы, а затем присовокупила к ним камни и обломки кровельных плиток, которые они вытаскивали из груды мусора на углу одного из переулков. Катон с Макроном подняли щиты повыше и пригнулись, собственными телами прикрывая своих подзащитных. Катон убрал свой меч в ножны и обнял правой рукой Нерона за плечо, чтобы они могли шагать в ногу. Он почувствовал, как дрожит подросток под складками своей тоги.
– Ничего, ничего, всё обойдётся, – уверенным тоном повторял Катон. – Скоро уже доберёмся и до дворца.
Нерон сразу не ответил, а потом Катон едва расслышал его слова:
– Я боюсь!
– Мы с моим другом не раз попадали и не в такие неприятности, а похуже.
Нерон нервно глянул на него:
– Но я-то не попадал…
– Тогда рассматривай это как шанс проявить храбрость. Этому хорошо учиться, пока ещё молод.
Нерон неуверенно кивнул и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Они продолжали продвигаться вперёд. Сплотившиеся вокруг императора германцы затянули боевую песнь на своём грубом варварском языке, постукивая гардами своих мечей по внутренней стороне щитов. Катон на секунду выпрямился и увидел, что осталось не более пятидесяти шагов до того, как улица перейдёт в широкое открытое пространство перед храмом Минервы, который стоит на краю Форума.
– Скоро выйдем на открытое место, ребята, – радостно возвестил Макрон.
Тут откуда-то сверху донёсся злобный выкрик, и секунду спустя о мостовую перед Макроном разлетелась вдребезги кровельная изразцовая плитка. Британик испуганно вскрикнул – отлетевший осколок оцарапал ему руку. Макрон притянул мальчика поближе к себе и выкрикнул:
– Кто-то из этих ублюдков забрался в дом! Прикрывайте головы!
Сверху полетели новые обломки изразцовых плиток. Катон рискнул высунуть голову из-под щита и заметил человека, высунувшегося в окно – тот прицелился и швырнул плитку в голову одного из германцев. Она попала в шлем, от удара голова телохранителя дёрнулась вбок, и сам он зашатался. Двое его товарищей тут же убрали мечи в ножны и подхватили его под руки и потащили дальше, стараясь не отстать от колонны. Солдаты инстинктивно ускорили шаг, подгоняемые грохотом падающих на них со всех сторон снарядов, а передние секции даже начали отрываться от остальных, стараясь поскорее уйти от опасности.
– Эй, впереди, не так быстро! – прокричал Тигеллин. – Проклятье! Держаться всем вместе! – Он протолкался в передние ряды, отпихнув в сторону центуриона Луркона, и начал бить мечом плашмя по щитам тех, кто шёл слишком быстро. – Вперёд никому не выходить! Я задаю темп, остальные следуют за мной!
К тому времени, когда они достигли конца улицы, ещё двое из ничем не защищённых рабов, толпившихся в задних рядах колонны, были сбиты с ног. Один уже был мёртв, он неподвижно растянулся на мостовой. У второго была раздроблена нога, и он, хромая, тащился сзади, всё больше отставая от колонны и отчаянно стараясь её догнать. Потом его настигла толпа, и бунтовщики не проявили по отношению к нему никакой милости, хотя это был просто раб, ни в чём не повинный. Его жалобные вопли были слышны сквозь весь остальной шум, и у Катона кровь заледенела в жилах; вопли внезапно заглохли, и безжалостная толпа снова бросилась вперёд.
Только когда вся группа достигла дворика перед храмом, они увидели, какого размаха достиг бунт. На Форуме горело несколько лотков и палаток, совсем рядом со зданием сената, и поднявшийся ветер раздувал пламя и гнал дым, так что пламя плясало, как дикое животное, привязанное цепью к столбу. Улица, ведущая к Форуму, была усеяна телами; некоторые были ещё живы, и их жалобные крики и стоны наполняли всё вокруг. Катон заметил, что некоторые были в форме городской караульной стражи. Множество других торговых палаток были разгромлены, и только по разбросанным вокруг остаткам товаров можно было догадаться о специализации торговцев. Группки оборванных попрошаек и уличных мальчишек занимались открытым грабежом, обирая мёртвые тела, прихватывая всё ценное, что попадалось им в руки. При виде разрозненной толпы, отступавшей перед императорской колонной, большая часть этих мародёров бросилась под защиту тёмных переулков Субуры.
