Катон обернулся к нему и улыбнулся:
– Ничего особенного. Мы и не к такому привычны.
– Ага, как же, – раздражённо проворчал Макрон.
А между тем дом покидали всё новые и новые группы гостей, и из переулка появились их носилки, окружённые рабами, которые несли зажжённые факелы, чтобы освещать дорогу домой. А двое преторианцев, прячась в арочном проходе через улицу, продолжали внимательно рассматривать и изучать всех выходящих. Состояние у обоих было крайне взвинченное – сплошная игра на нервах.
– Ставлю что угодно, что клятый Луркон выйдет с самыми последними гостями, – прохрипел Макрон. – Такое уж наше счастье.
– Ш-ш-ш! – прошипел Катон, наклоняясь вперёд. – Вот он!
На ступенях крыльца перед входом в дом стояли двое мужчин. Даже если бы Луркон не откинул капюшон, выставив лицо напоказ, он все равно был бы достаточно заметен в своём синем плаще. Второй мужчина был в простом чёрном плаще и капюшон надвинул так глубоко, что черт его лица было не рассмотреть. Они спустились на мостовую и направились в сторону Форума. И должны были пройти мимо арочного прохода, в котором прятались Катон и Макрон.
Катон вжался в боковую стену, а Макрон скрючился возле закрытой двери. Катон чувствовал, как сильно бьётся у него сердце, и сдерживал дыхание, чтобы туман, образующийся при выдохе, не выдал его присутствия. Шаги приближающихся мужчин эхом отдавались от стен домов по обе стороны улицы. Они громко разговаривали, даже орали, как обычно громко орут хорошо выпившие люди.
– Отличная была вечеринка, – вещал Луркон. – У этого Сенеки хороший стиль, он знает, как принимать гостей.
– Стиль? – переспросил сотрапезник центуриона. – Вино было хорошее, но еда отвратная. Да и шлюх я видывал получше.
– Э-э-э, да! Я вообще-то говорил о самом Сенеке. Отличный рассказчик!
– Вздор! Ещё один позёр, который считает себя выше нас всех, и только потому, что умеет ругаться по-гречески. А что до этой блудливой Агриппины… У меня достаточно широкие взгляды, Луркон, но эту проклятую бабу никто не может удовлетворить. Ненасытная! Всех готова осчастливить, начиная от мальчишки-раба и кончая любым старым бестолковым дураком вроде Сенеки. Ей всё годится!
Возникла небольшая пауза, когда они как раз проходили мимо Катона с Макроном, потом Луркон продолжил более тихо:
– Я бы вёл себя поосторожнее и не вещал подобные вещи так громогласно. Это ж измена, а ты говоришь такое командиру преторианской гвардии.
– Фу ты, да вы же всего лишь пародия на настоящих солдат. Я видывал ребят получше, даже в самых захудалых центуриях Второго легиона, а это кое-что значит…
Их голоса стихли в отдалении, они уже отошли достаточно далеко. Макрон ухватил Катона за руку и жарко зашептал ему прямо в ухо:
– Этот голос! Ты узнал его?
Катон кивнул.
– Ага. Вителлий.
– Ну и что будем делать? Нам нельзя рисковать, он нас сразу узнает.
– Пошли, – сказал Катон. – Мы не можем дать им уйти.
И прежде чем Макрон успел запротестовать, Катон бросился следом за двумя сотрапезниками, держась в тени, поближе к стенам домов. Выругавшись себе под нос, Макрон последовал за ним. Они держались на солидном расстоянии от преследуемых, чтобы те не услышали их шаги. Луркон и Вителлий между тем выбрались из района Квиринальского холма и достигли перекрёстка. Луркон замедлил шаг и приблизился к дому, стоявшему прямо перед перекрёстком. Тут он остановился, взялся за край плаща и зашарил под туникой.
– Ты иди дальше, Вителлий. Я тебя догоню.
Вителлий оглянулся на него, кивнул и завернул за угол. Луркон облегчённо вздохнул, поливая мочой угол дома.
– Ну вот и отлично. Вполне подходящий момент, – решил Катон. – Берём его сейчас, пока он один.
Макрон кивнул и полез за своим сапом, и они ускорили шаг, топая по другой стороне улицы, пока не оказались почти напротив застывшего у стены Луркона. Тут они резко бросились вперёд, через мощёную улицу, и Луркон тупо обернулся на звук их шагов. Катон врезался ему плечом в грудь, вмазав его в стену. Луркон издал болезненный стон, ударом у него вышибло из лёгких весь воздух. Макрон нанёс удар сапом по черепу центуриона, и у того подогнулись ноги, и он свалился в лужу, которую только что налил.
Катон тяжело дышал, сердце билось очень быстро. Всё прошло легче, чем он ожидал. Теперь следовало оттащить Луркона на явочную квартиру и передать его Септимию.
– Давай, помоги мне его поднять, – сказал он Макрону.
Они наклонились и подняли потерявшего сознание центуриона на ноги, поддерживая его между собой и забросив его руки себе на плечи.
– Готов? – тихо спросил Катон.
– Ага.
– Пошли отсюда, пока Вителлий не вернулся.
Но пройти они успели всего несколько шагов, когда позади раздался чей-то голос:
– Что тут происходит?!
Катон резко обернулся назад и увидел Вителлия – тот стоял на углу всего в десяти шагах от них. И хотя была ночь, но небо было безоблачным и звёздного света вполне хватало, чтобы все разглядели лица друг друга.
Вителлий чуть замешкался, всего на секунду, а потом у него отвалилась нижняя челюсть, и он с удивлением воскликнул:
– Это вы?!
Глава шестнадцатая
Макрон первым очнулся от оцепенения. Он сбросил руку Луркона с плеча, развернулся, сунул руку под плащ, за сапом. И тот оказался у него в руке, прежде чем он сделал первый шаг к Вителлию. Бывший трибун был слишком ошеломлён, чтобы отреагировать вовремя, да к тому же ему здорово мешало выпитое вино. Но даже при этом он успел пригнуться, когда сап Макрона просвистел в воздухе и по инерции врезался в стену ближайшего дома. Макрон ударился костяшками пальцев о кирпичи и издал приглушённый вопль злости и боли, а Вителлий отпрянул назад. Катон отпустил Луркона – тот рухнул на землю, – а сам рванулся на помощь другу, но Макрон уже и сам бросился вперёд и ударил Вителлия свободной рукой в грудь, так что тот свалился на камни мостовой.
– Помогите! – закричал Вителлий. – На помощь!
Макрон упал на него, выбив ему воздух из лёгких. Одновременно он занёс окровавленный сап и резко опустил его на череп Вителлия. Последний успел заметить это движение и рывком отпрянул вбок, получив удар в плечо.
– Ах ты, паскуда! – прорычал Макрон, отбросил сап, сжал пальцы в кулак и врезал Вителлию по щеке. Голова бывшего трибуна ударилась о землю, и он потерял сознание, разбросав руки. Макрон занёс было руку ещё для одного удара, но увидел, что Вителлий уже лежит неподвижно. Он с трудом поднялся на ноги, тяжело дыша. Катон стоял по другую сторону от упавшего и смотрел прямо вниз.
