Луркон сник.
Тут снова заговорил Катон:
– Если это правда, почему, по-твоему, заговорщики хотят, чтобы тебя убили? Должна же быть какая-то причина. Что ты такое знаешь, что представляет для них опасность?
– Не знаю. Клянусь, не имею представления. Пожалуйста, поверьте мне!
Трое допрашивающих молча смотрели на него. Центурион съёжился.
– Нам надо поговорить, – сказал наконец Септимий, надув щёки и выдохнув. – Оттащите его в соседнюю комнату ко второму типу.
Макрон с Катоном подхватили центуриона под руки и выволокли его в соседнюю комнату и положили у стены напротив Вителлия. Потом плотно прикрыли за собой дверь и подошли поближе к Септимию, чтобы пленные не могли их подслушать.
– Ничего мы не выяснили, – кислым тоном заключил Септимий. – И зачем только Освободители так хотят, чтобы его убили?
– Может быть, они просто оказывают услугу императорской гвардии, – ядовитым тоном предположил Макрон. – Он не самый лучший командир из всех, кто мне встречался.
– Думаю, этот вариант можно сразу отбросить, – ответил Септимий, который не знал Макрона достаточно хорошо, чтобы понять, иронизирует тот или нет.
Катон провёл ладонью по голове, пригладив волосы.
– Если и есть какая-то причина, в силу которой они хотят устранить Луркона, то это должно быть потому, что он что-то узнал, или потому, что он как-то мешает осуществлению их планов. Из того, что нам удалось из него извлечь, выходит, что он не имеет ни малейшего понятия об этом заговоре.
– Если только он не выдающийся актёр, будь он неладен, – вмешался Макрон.
– Это возможно, – согласился Катон. – Но мне кажется, что он действительно очень испугался. Если даже Луркон знает нечто, что, по мнению Освободителей, может помешать их планам, то мне ясно, что сам он не имеет ни малейшего представления о том, что это за опасная информация.
Макрон скривился:
– Повтори ещё раз.
– Ладно, это не имеет значения, – ответил Катон, продолжая рассуждать далее. – Если они хотят его убить вовсе не для того, чтобы сохранить в тайне какую-то информацию, тогда причина должна быть в том, что он как-то кому-то мешает. И они хотят его убрать или заменить.
– Заменить? – Септимий недоумённо уставился на него. – А зачем им его заменять?
А Катон уже обдумывал возможные выводы из своего предположения. Если он прав, тогда императору угрожает явная опасность.
– Потому что он командует подразделением гвардии, которое в данный момент ближе всех к императору. Если Освободители сумеют выдвинуть кого-то из своих, чтобы он заменил Луркона, тогда они окажутся достаточно близко от императора и будут в состоянии нанести свой удар. Достаточно близко, чтобы его убить. Это вполне разумная мысль. Они уже однажды попытались это проделать, устроив засаду на императора в день игр, посвящённых годовщине его восшествия. В следующий раз им уже не придётся прорываться сквозь строй телохранителей, чтобы всадить нож ему в спину.
Септимий с минуту молча смотрел на Катона.
– Может, ты и прав… – наконец пробормотал он.
– Нарцисс должен увезти Луркона и Вителлия из Рима и не спускать с них глаз, – продолжал Катон. – А потом посмотрим, кого назначат новым центурионом шестой центурии, и станем за ним следить. Подмечать, с кем он разговаривает, а ещё всегда находиться поблизости от него, чтобы иметь возможность быстро действовать, когда центурия несёт охрану императора.
– Это значит здорово рисковать, – заметил Макрон. – Сомневаюсь, что Нарцисс пойдёт на это. Почему бы просто не арестовать того, кто заменит Луркона? И Синия заодно, коль уж на то пошло.
– Да потому что они могут вывести нас на остальных заговорщиков, – ответил Септимий, прежде чем это успел сделать Катон. – И ещё есть надежда, что они также выведут нас на остатки той партии серебра из разграбленного конвоя.
– Это верно, – согласился с ним Катон. Он помолчал и добавил: – Но у нас на руках сейчас более важное дело, и его надо решать – следует выяснить и убедиться, что те запасы зерна, которые удалось собрать Цестию, по-прежнему находятся на складе возле Боариума. Если нам удастся это подтвердить, тогда Нарцисс может эти запасы конфисковать, и император начнёт раздачу хлеба толпам голодных. А как только народ набьёт себе желудки, люди станут на него молиться и перестанут ему угрожать. И это сорвёт все планы Освободителей.
– Ну хорошо, – сказал Септимий. – Завтра ещё посмотрим и решим. Встретимся в полдень у входа на Бычий форум. А сейчас вам обоим неплохо было бы вернуться в лагерь и отдохнуть. А я займусь этими двумя нашими приятелями.
– Займёшься? – Катон вопросительно поднял бровь.
– Их придётся отвезти в такое место, где за ними можно будет присмотреть. А когда всё кончится, я их выпущу. Никакого вреда им никто не причинит.
– А жаль, – пробормотал Макрон.
– А как ты вывезешь их из города?
– У меня есть крытый фургон, он заперт под акведуком в конце улицы.
Катон кивнул, и они с Макроном пошли к выходу. В дверях Катон задержался:
– Мне только сейчас пришло в голову, что Синий может потребовать доказательств, что мы и впрямь сделали это дело. Нам надо что-то взять у Луркона.
Он прошёл в соседнюю комнату и через минуту вернулся, держа в руке всадническое кольцо центуриона.
– Это должно убедить Синия. Плюс ещё кое-что.
– Да? – Макрон повернулся к нему. – Что ты имеешь в виду?
– Сейчас увидишь. Пошли.
Катон первым покинул эту двухкомнатную инсулу и вышел на лестничную площадку. Перед тем, как он закрыл за собой дверь, Септимий успел прошептать:
– Значит, до завтра. Встретимся в полдень у Боариума.
Осторожно спускаясь по тёмной лестнице, мягко ступая по истёртым и выщербленным ступенькам, Катон и Макрон сошли вниз и выбрались из дома на улицу.
– Значит, возвращаемся в лагерь, – весело сказал Макрон, радуясь, что им удалось выполнить задуманное. – Можно ещё успеть поспать пару часиков до утреннего построения.
– Сперва надо ещё кое-что сделать, – сказал Катон.
– И что именно? – устало спросил Макрон.
– Кое-что не слишком приятное, но необходимое. – Катон постарался взять себя в руки, готовясь к этому делу. Потом махнул в сторону конца улицы: – Ладно, пошли.
Глава семнадцатая
Солдаты шестой когорты стояли в строю, но по стойке «вольно», дожидаясь, когда их командир выйдет из своей квартиры на утренний смотр. Центурион Луркон запаздывал, и солдаты давно бы уж начали ворчать и переминаться с ноги на ногу, если б не строгий ледяной взгляд опциона Тигеллина, который ходил взад-вперёд перед первой шеренгой, сунув под мышку свой командирский жезл.
