Он огляделся по сторонам, ещё раз осмотрел приготовления к обороне дворца, заметил, что на вершине Палатинского холма толпятся солдаты, расставленные по балконам и террасам.
– Дворец и впрямь выглядит как крепость, но он легко может превратиться в ловушку и даже в тюрьму.
Макрон повернулся к нему:
– Что ты хочешь сказать?
– А то, что императорская семья окружена войсками префекта Геты. Здание сената закрыто, и готов спорить, что скоро в городе введут комендантский час, и он будет сохраняться, пока кризис не разрешится тем или иным образом. В такой ситуации с императором и его семьёй может произойти всё что угодно, а Гета просто выдаст потом городу и миру любую сказку, какую только придумает. А как только спрятанное зерно начнут раздавать народу, он немедленно выразит благодарность и признательность тем, кто спас его от голодной смерти. К этому времени, когда Гета отменит комендантский час, в Риме, вполне возможно, будет уже новый император или вообще никакого императора не будет.
Макрон с минуту обдумывал эти слова, прежде чем ответить.
– Ты опять гоняешься за тенью, мой милый. Все нынешние события вызваны всего лишь тем, что корабли с Сицилии погибли в шторме. Освободители никак не могли этого предвидеть.
– Верно, не могли, однако они готовы воспользоваться этой внезапно открывшейся возможностью. Поверь мне, Макрон, если они намерены нанести удар, они это сделают очень скоро. Очень скоро.
Катон посмотрел туда, где трибун Бурр совещался со своими командирами. Позади них, из небольшой двери под лестничным пролётом, спускавшимся с роскошного крыльца перед главным входом во дворец, появился префект Гета. Бурр и прочие командиры, как только его увидели, вытянулись по стойке «смирно». Гета отдал несколько приказаний, и группа разошлась, а сам он вернулся во дворец. Тигеллин прошёл через двор к своей центурии и крикнул, чтобы все его слушали:
– Парни, префект говорит, что в ближайшие дни на улицах столицы вспыхнут беспорядки. Бунт, с которым мы имели дело в прошлый раз, был всего лишь зачином, преамбулой к тому, чего следует ожидать на этот раз. Поставок продовольствия в город, видимо, уже не будет, все запасы истощены. Запасов, что имеются во дворце, хватит только на то, чтобы мы пару дней продержались на половинном рационе. С нынешнего дня рационы уменьшаются ещё на треть.
Кто-то застонал, кто-то недовольно забурчал, кто-то злобно выругался, а Тигеллин набрал в грудь воздуху и заорал:
– Молчать! Разговорчики в строю! Мне и самому не больше вашего хочется сидеть на урезанном пайке! Но приказ есть приказ, и его надо выполнять, а наш долг – охранять императора. Шестая центурия занимает посты в жилых покоях императорской семьи. Если не считать этих варваров, этих громил, германских телохранителей, мы – последняя линия обороны! – Он сделал паузу, давая всем время переварить его слова. – Всем надлежит соблюдать особую бдительность! И выполнять все приказы без всяких там пререканий. Без пререканий, господа! Времена нынче сомнительные, опасные. Когда всё кончится, единственное, что будет иметь значение, это как мы выполняли свой долг. Опцион Фусций разведёт вас по постам. На рассвете когорту сменят. Это всё.
Тигеллин передал опциону пачку восковых табличек и отступил в сторону, а Фусций вышел вперёд, расправил грудь и отдал приказ:
– Шестая центурия, за мной!
Гвардейцы двинулись за своим опционом, а Тигеллин какое-то время шёл рядом с Катоном и Макроном.
– Будьте готовы выполнить мой приказ, – тихо сказал он им. – Каким бы ни был этот приказ. Понятно?
– Есть, господин! – так же тихо ответил Катон, и Тигеллин отошёл от колонны и остановился, глядя на проходящую центурию.
Опцион во главе колонны поднялся по широкой лестнице и через главный вход прошёл во дворец. Здесь повсюду были видны приготовления к обороне, предпринятые префектом: у всех входов и выходов стояли солдаты – у дверей в помещения для рабов, в комнаты слуг. Некоторые двери были вообще закрыты и заперты, да ещё и забаррикадированы тяжёлой мебелью. Императорские покои располагались на самой вершине Палатинского холма, их окна смотрели на Форум. Они состояли из целой серии спален, кабинетов и садов при них, террасами спускающихся по склону. В покои был только один вход со стороны других помещений дворца, но предприимчивый человек мог легко взобраться на стену снаружи, так что Фусций расставил своих людей с учётом такой опасности. Опцион сверился с восковыми табличками, что вручил ему Тигеллин, и ткнул пальцем в Макрона:
– Калид! Ты и Капитон, ваш пост на балконе императорского кабинета.
Макрон кивнул, и они с Катоном поднялись по лестнице на окружённый колоннами балкон. Фусций махнул рукой остальным солдатам и указал им на самый большой из террасных садов. Когда они ушли, Макрон повернулся к Катону:
– Чего это Тигеллин там вякал такое воодушевляющее? Единственное, что имеет значение, это как мы слушаемся приказов, а?! – Макрон надул щёки. – Кажется, ты был прав насчёт происходящего. Императору и впрямь грозит реальная опасность.
В этот момент за стеной, внутри кабинета раздались шаги, и Макрон с Катоном быстро выпрямились по стойке «смирно», повернувшись спиной к пилонам по обе стороны от двери, ведущей с балкона внутрь. Боковым зрением Катон увидел Клавдия. Император прохромал к своему письменному столу и опустился на табурет с мягкой подушкой. Двое германцев-телохранителей молча заняли посты по обе стороны и чуть позади своего хозяина. Перед столом появились префект Гета, Нарцисс и Паллас, за ними Агриппина. Нарцисс оглянулся на гвардейцев, охраняющих вход с балкона, и на мгновение на его лице мелькнуло удивление, но он тут же заставил себя забыть про это и принять обычное нейтральное выражение.
Клавдий ткнул пальцем в Гету:
– Твой рапорт, префект.
– Государь, у меня во дворцовом комплексе шесть когорт. Три стоят на постах до утра, три отдыхают. Остальные когорты взяли под контроль городские ворота, Форум и здание сената. Я приказал приостановить заседания сената, пока мы не справимся с кризисом.
– Да неужели? – Император метнул в префекта острый взгляд. – И от чьего же имени ты отдал такой приказ?
– От твоего, император. Ты в тот момент ещё был в пути, возвращался в город. Я решил, что это будет самое лучшее – действовать сразу и быстро, чем откладывать решения и рисковать. Так будет безопаснее для самих сенаторов.
Клавдий подумал и кивнул:
– Очень хорошо, только я не п-п-потерплю, чтобы мои командиры и впредь отдавали подобные п-п-приказы от моего имени. Это п-п-понятно?
– Да, государь. Прошу прощения.
Возникла напряжённая пауза, потом Клавдий заговорил снова:
– Итак, господа, что будем делать? В Риме миллион людей населения, и почти ничего, чтобы их к-к-кормить. Я полагаю, во все г-г-города и сёла в радиусе по крайней мере ста миль разосланы п-п-приказы направить сюда всё продовольствие, какое они т-т-только могут собрать. Так?
