Он отвёл Макрона назад к водопаду и показал на потолок. И Макрон разглядел прикреплённый к кирпичной кладке потолка рядом с водопадом деревянный щит, который удерживал на месте засов. С конца засова свисала цепь, другой конец которой был надет на вбитый в потолок железный крюк. Катон передал факел Макрону и, сняв цепь с крюка, сдвинул щит в сторону водопада. Как только щит сдвинулся, сверху упало длинное и толстое бревно, оно грохнулось на пол, едва не угодив Катону по ногам.
– Ага! Так я и думал, что они тут нам что-нибудь приготовили! – Катон довольно кивнул. – Ну хорошо. А теперь последний акт. Сейчас всё поймёшь. Гляди.
Катон сдвинул ноги, привстал на цыпочки и двинул щит прямо в падающий поток сточных вод, напрягая все силы. Поток сместился в сторону, и они увидели прямо перед собой удивлённые лица своих сотоварищей.
– Берите это бревно и подоприте щит, – сказал им Катон. – Быстрее. Я долго этот щит не удержу.
Макрон подхватил бревно, встал рядом с Катоном и подвёл один его конец под щит, а второй со скрежетом вбил в небольшую выбоину в полу, которая, кажется, специально для этого и была сделана в камне отмостки.
Они отступили назад и осмотрели полученный результат. Поток мутной воды теперь падал со щита вбок, оставив свободным порог, с которого раньше лился водопад. Из-за угла тоннеля появился Септимий, потом Плаут, а за ним и остальные германцы.
– Слов нет, чтобы выразить, как я рад, что вы до этого додумались. – Септимий кивнул в сторону щита. – В противном случае… – он осмотрел их обоих и скривился в похабной гримасе.
– Это не мне пришло в голову, – сказал Катон. – Это Цестий со своими друзьями придумал, чтобы им было удобно перетаскивать здесь зерно, не попадая под сточные воды. – Он повернулся к Плауту: – Думаю, мы уже близко к цели. Вели своим держать мечи наголо. И часть факелов придётся затушить. Калид, Септимий и я пойдём первыми – разведывать дорогу. Вы идёте следом, медленно. Нельзя допустить, чтобы нас обнаружили, пока мы сами не увидим, что там впереди.
Плаут кивнул:
– Мы будем готовы, стоит тебе только дать сигнал, господин.
– Хорошо. – Катон сунул свой факел в поток и загасил пламя, потом отдал его одному из германцев, а сам повернулся к тоннелю. Глубоко вздохнул, чтоб успокоиться, и они втроем двинулись вперёд. Шарканье их мягких подошв заглушалось плеском водопада. Так они отошли от него футов на пятьдесят. Свет факелов остался позади. Катон скользил кончиками пальцев по стене тоннеля, пока они не добрались до выхода из него. Он замедлил шаг.
– Стоп. Теперь направо.
– Ни хрена не видно, – проворчал Макрон из темноты. – Глупо было не захватить хоть один факел.
– Слишком рискованно, – ответил Катон. – Мы же понятия не имеем, что там, впереди. Лучше не рисковать, а Цестию лучше не знать о нашем появлении.
– Нас в любом случае больше. Эти ребята-германцы, возможно, не самые острые стрелы в колчане, но они крутые вояки. Так что нам нечего бояться Цестия. Разве что у него там имеется небольшая армия, запрятанная в эти подземелья.
– Вполне может быть, мы ж не знаем. Но меня больше беспокоит то, что он может смыться. Мне надо бы с ним побеседовать, если такое возможно.
– Зачем?
– Мне нужны ответы на некоторые вопросы, – просто ответил Катон. – Ладно, хватит терять время. Пошли!
И они двинулись дальше, свернув в боковой тоннель, нащупывая дорогу в полной темноте, одной рукой касаясь стены и щупая мрак перед собой носками калиг. Пол в этом тоннеле был сухой, а единственными звуками, нарушавшими тишину, был шорох их шагов, их дыхание и царапанье когтей убегающих крыс. Дважды Катону казалось, что он слышит что-то впереди, но, когда он останавливался и говорил остальным постоять тихо и прислушаться, звуки пропадали. Шли они очень медленно, и Катон уже начал опасаться, что германцы не выдержат и потащатся следом в понятном стремлении поскорее покончить с этим делом и выбраться из тоннеля на свежий воздух. Он часто оглядывался назад, но был доволен, что только один раз заметил слабый отблеск пламени факела. Центурион Плаут явно хорошо управлял своими людьми.
Чего нельзя было сказать о самом Катоне, который никак не мог справиться с собственным разыгравшимся воображением. Каждый звук казался ему чрезмерно громким, так что он разрывался между опасениями по поводу шума, который они производили, и страхом, что эти звуки помешают им вовремя услышать о приближении опасности, что может скрываться во тьме впереди.
– Не нравится мне это, – тихо сказал Септимий. – Что, если ничего тут нет?
– Тогда у нас не будет зерна, чтобы накормить толпы народу, – проворчал Макрон. – Толпа разозлится и всех перебьёт – императора и всю его семью, и вы с Нарциссом останетесь безработными. Чудная перспектива, не правда ли? Не надо забывать про это, так что прикрой пасть, ладно?
Катон остановился. Макрон наткнулся на него и тоже встал. Калиги Септимия скрипнули по камню, после чего стало тихо.
– Слушайте! – тихо сказал Катон.
Сначала Макрон никак не мог уловить никакого шума, который мог бы что-то означать. Но потом где-то впереди раздался взрыв смеха, в этом не оставалось никаких сомнений, потом голоса, и снова воцарилась тишина.
Катон обернулся к своим товарищам. Их было не разглядеть в полном мраке тоннеля.
– Септимий, оставайся здесь.
– Что?! Один? – В голосе агента звучал неприкрытый страх. – Зачем?
– Мы с Калидом пойдём вперёд. Когда Плаут и его люди подойдут, пусть стоят здесь. Я не хочу, чтобы они продвигались дальше, пока я не дам такой приказ. Скажешь им стоять здесь и ждать.
Прошло некоторое время, прежде чем Септимий ответил дрожащим голосом:
– Хорошо. Только вы уж побыстрее.
Катон протянул руку назад, ухватил Макрона за тунику, и они вдвоём осторожно двинулись дальше, ещё более медленно, чем шли до этого. Вскоре они уже ясно слышали голоса, снова смех, потом пронзительный женский крик. Потом впереди показались слабые отблески света, очертив тёмный силуэт выхода из тоннеля, открывающийся слева. Они продолжали продвигаться вперёд, и вскоре их путь оказался освещён достаточно, чтобы можно было идти, не касаясь пальцами стены. Катон опустил руку к рукояти меча и медленно вытащил клинок из ножен. И услышал шорох и тихий скрежет сзади – Макрон последовал его примеру. Префект пригнулся и чуть присел. Сердце забилось быстрее, во рту сразу пересохло. Он ещё замедлил шаг, потом и вовсе остановился, добравшись до поворота. Тоннель теперь заполняли звуки голосов, многих голосов, и Катон отступил назад и поднял руку, останавливая Макрона, которого было едва видно в полумраке. Потом он сделал осторожный шажок вперёд и заглянул за угол.
Тоннель расширялся и образовывал нечто вроде огромного складского помещения, освещаемого несколькими жаровнями и факелами, укреплёнными в железных держалках на стенах. Сразу за выходом из тоннеля весь пол был усыпан битым камнем. Сперва Катон решил, что это помещение искусственное, чья-то постройка, но потом понял, что это естественная пещера, просто расширенная трудами людей. В нескольких местах, по-видимому, неизвестные горняки глубоко врубились в скалу с целью расширить помещение. Коптящие факелы на стенах давали достаточно света, чтобы видеть картину во всех подробностях. В дальнем конце пещеры высились настоящие горы из мешков с зерном, они занимали более половины её площади, а она была шагов сто в длину и около сорока в ширину. Сбоку к стене была прислонена широкая деревянная лестница, она вела вверх, к каменному козырьку, позади которого виднелся выложенный кирпичом проход, наклонно уходящий вверх, во тьму.
