В пятьдесят шесть лет походка у него остается легкой, как у спортсмена. (Прохожие часто удивленно вскидывают на него голову; благодаря своему огромному росту он всегда выделяется над толпой.) Сегодня он явился на Итон-сквер намного раньше начала службы. И убивал время прогулкой по кладбищу, навестил могилу, где покоятся его родители, старший брат и старший сын Уильяма. Оба мальчика утонули; Гарри поразил тот факт, что море взяло свою дань у каждого поколения Кодрингтонов.
Пятнадцатилетний Гарри сочинял стихи в дортуаре школы Харроу, когда пришла печальная весть: внезапно набежавшая крутая волна опрокинула лодку, в которой был его брат, красавец Эдвард. Когда прошел срок траура (он ничего никому не говорил, но все знали о трагедии), открылась вакансия гардемарина на усмотрение их отца: назначение Гарри на корабль взамен погибшего сына было бы принято без вопросов. Хотя в пятнадцать лет поздно было начинать морскую службу и Гарри плохо знал евклидову геометрию и тригонометрию — два кита образования в Морской академии, — он сразу решил воспользоваться этим шансом. Он понимал, что служба на море будет опасной, но его неудержимо влекло к приключениям.
Только сейчас, склонив голову перед могилой Кодрингтонов, расположенной по соседству с домом, где он жил в детстве, Гарри вдруг с волнением осознал, что занял место погибшего брата. Как своевольно распоряжается нами судьба!
Зазвонил колокол, созывая прихожан: Гарри вошел в маленькую тесную церковь и нашел служку, чтобы заплатить за место на лавке. Портьеры стали еще более выцветшими и пыльными, с тех пор как он бывал здесь. Шла знакомая, утешающая литургия: он может закрыть глаза и снова представить себя мальчиком. Но по какому-то случайному совпадению слова проповеди взяты из Книги притчей Соломоновых о добродетельной жене: «Крепость и красота — одежды ее. Она наблюдает за хозяйством в доме своем и не ест хлеба праздности. Встают дети и ублажают ее, и муж хвалит ее».
Гарри старался не слушать, но монотонное перечисление викарием достоинств супружеской жизни против воли проникает в мозг. Ему видится застывшее лицо утонувшего брата с широко раскрытыми глазами. И вдруг Гарри почувствовал, что его сейчас вырвет.
Он торопливо пробирался к выходу, шепотом извиняясь перед прихожанами, которые смотрели на него с холодным недоумением.
На улице он вздрогнул от холода, резкий сентябрьский ветер пронизывал его легкий летний плащ, хлестал по шее и кистям рук. На лбу и под черной бородой выступил пот. «В кого я превратился! Крадусь, устраиваю целый заговор, нанимаю сыщика. Не муж, а пародия на мужа. А что, если я ошибаюсь? — внезапно пронзает Гарри страшная мысль. — Что, если Хелен тогда получила мою телеграмму, но из ложно понимаемой вежливости решила остаться на десерт? Что, если все ее преступления порождены моим воспаленным воображением? Что, если она просто легкомысленная и увлекающаяся женщина, которая любит пококетничать? Какое чудовище стало бы расставлять гибельную ловушку для матери своих детей?»
Он не останавливаясь шел дальше. К тому моменту, когда он свернул на Экклестон-сквер, желудок его успокоился, головная боль стихла.
Но перед его домом стоял кеб. Кучер наклонился к маленькому люку в крыше, получил свою мелочь. Затем дверца открылась, и из кеба высунулась белокурая голова. Ошибка невозможна. Человек, который должен находиться на Мальте, каким-то образом оказался здесь! Он остановился перед домом Гарри, посмотрел на часы и небрежно сунул их снова в карман! Это полковник Дэвид Андерсон!
«Все, она у меня в руках!» А вернее, она погублена.
У Гарри ослабли колени, трость заскребла по камням. «Кодрингтон, возьми себя в руки!» Быстрый взгляд на другую сторону: там нет и признаков Крокера, окрашивающего ограду. «Будь он проклят!» Ну конечно, сегодня же воскресенье! Если бы он малярничал, это показалось бы подозрительным и возмутило бы соседей миссис Хартли. Гарри сотрясала такая сильная дрожь, что он вынужден был прислониться к каменной ограде углового дома.
Экипаж уехал, а Андерсон стоял и смотрел на окна дома Кодрингтонов. Гарри нельзя показываться ему на глаза. Он помнил предостережение Бёрда: единственный для него шанс чего-то добиться — это ничего не предпринимать. Он попятился назад, за ограду, но она доходит ему только до груди. Он нагнулся, потом сообразил, что так он, пожалуй, похож на взломщика, и снова выпрямился. «Пусть Андерсон не смотрит в мою сторону!» Это какой-то ужас.
Во времена сэра Эдварда джентльмен, оказавшийся в таком положении, точно знал, что ему делать: вызвать презренного негодяя на дуэль. То была эпоха героев, и какое имело значение, прольется ли чья-то кровь? Но теперь дуэль приносит обоим участникам лишь упреки и насмешки. Слишком поздно Гарри родился: сейчас все споры решаются корректно, в соответствии с установленной процедурой. Вот вам результат долгого мира, за который так упорно сражался Гарри.
Он обязан стоять здесь, как какой-то прогуливающийся франт, тогда как Андерсон входит в его дом, затем дожидаться, когда он выйдет. Представляя этого человека с Хелен, Гарри задыхался от ярости. За закрытыми дверями, без свидетелей. «Крокер, где ты, бездельник проклятый!» Но, может, агент наблюдает из другого укрытия? Или покупает себе еду в лавочке? Гарри пришла в голову мысль остановить первого же пешехода и потребовать: «Вы покажете под присягой, что видели, как этот человек входит, а потом выходит из моего дома?» — и сам себе отвечает: «Успокойся, приятель, это могут сделать и твои слуги».
Затем он придумал страшный план. Он даст Андерсону пять минут, ну, десять. Сколько это занимает? (У Гарри никогда не было интрижек. Несколько свиданий до женитьбы были на чисто коммерческой основе.) Затем он откроет дверь своим ключом, очень тихо войдет и разыщет горничную. Нет, лучше лакея: мужчине больше поверят в суде. «Будьте любезны пройти со мной в комнату моей жены, и как можно тише», — скажет он.
Все эти мысли стремительно проносились у него в голове, пока Андерсон смотрел на дом. Затем стройная фигура поворачивается, и красивый чувственный рот растягивается в широкой улыбке. Или он раскрыл его от испуга?
Радостный возглас:
— Кодрингтон! Вы-то мне и нужны!
Гарри вздрогнул, как от выстрела. Андерсон размашисто зашагал к углу дома, протягивая руку. Гарри судорожно выступил ему навстречу.
— Доброе утро, — выдавил он.
— А я как раз собирался позвонить в вашу дверь.
— В самом деле? — Он произнес это как чревовещатель. — Как вы оказались на наших берегах?
— А, в этом-то все и дело! Я получил небольшой отпуск по сугубо личному делу. Боюсь, это мой прощальный визит.
Гарри закусил губы.
— Но вы только что приехали.
— Я имею в виду прощальный с жизнью холостяка, — пояснил Андерсон, закатываясь смехом.
Гарри страшно удивился.
— Да, да! Я только что из Шотландии и уже развез карточки по всему городу с известием, что моя кузина Гвен наконец-то согласилась сделать из меня солидного человека.
