Будто читая мысли Фидо, Хелен вцепилась в ее руку, как утопающая.
— Если ты бросишь меня или предашь, как эти мужчины, я погибла!
— Никогда!
Конечно, то, что у нее будет жить разведенная женщина, вызовет осуждающие разговоры, но Фидо все готова вынести ради подруги.
— Поклянись!
— В этом нет нужды…
— Поклянись!
— Хорошо, клянусь!
И Фидо порывисто запечатлела горячий поцелуй на гладкой щеке подруги.
Позднее, когда ночь милосердно закрыла своим черным пологом пылающее небо, Хелен быстро и безмятежно, как младенец, заснула, лежа на животе. Рядом с ней Фидо, опершись на четыре подушки, с трудом дышит и сдерживает кашель. Сильное волнение всегда отражается на ее легких.
Сколько времени займет процедура развода, размышляла она. В английской литературе о нем редко рассказывается. Она с трудом припомнила, что, кажется, в романе «Ист-Лин»
[54]
муж без особого труда получил разрешение на развод, но его жена, леди Изабелла, еще до суда сбежала с возлюбленным во Францию, что подтвердило ее виновность. Брошенная своим соблазнителем, от страданий изменившаяся до неузнаваемости, она вернулась на родину и устроилась гувернанткой к своим же детям. Кажется, потом один из них умер у нее на руках. «Очнись! Это тебе не литература, а реальная жизнь!» — сурово напомнила себе Фидо.
Если Хелен придется признать себя виновной в измене, — ответственность за нее она, естественно, припишет Андерсону, который своим настойчивым обольщением и угрозами покончить с собой заставил ее нарушить верность супругу, — тогда, вероятно, процесс не займет много времени. И уже к началу зимы все будет решено, с волнением думала Фидо, воображая, как они с Хелен празднуют Рождество в ее гостиной.
При слабом свете газового фонаря, проникающем в комнату в щель между шторами, Фидо различала, как равномерно поднимаются и опускаются в такт дыханию лопатки Хелен под тонкой муслиновой ночной рубашкой, которую она ей одолжила. И строки лорда Теннисона настойчиво прозвучали у нее в голове:
Странный друг, прошлый, настоящий и на всю жизнь,
Чем больше я тебя люблю, тем хуже понимаю.
Поздно терзаться сомнениями и страхом. Все круто изменилось всего за один оборот земного шара вокруг своей оси. Сегодня, пока Хелен ездила за покупками, у нее отняли все, и ее устроенная жизнь рухнула, как карточный домик. В подобных обстоятельствах Фидо способна лишь следовать своей натуре: поддерживать, спасать, любить.
На лестничной площадке старинные часы пробили два раза. Фидо размышляет: если бы она знала, какая буря вскоре ее ожидает, умчалась бы она в тот последний знойный день августа с Фаррингдон-стрит куда глаза глядят?
«— Фидо?
— Вы ошибаетесь.
— Но вы моя давно потерянная подруга, моя преданная Фидо!
— Нет, это не я».
Сама мысль об этом заставляет Фидо презирать себя за малодушие и жестокосердие. Нет-нет! Она не может вычеркнуть из своей жизни ни тот день, ни весь следующий месяц, полный бурных переживаний. В прошлом Фидо никогда не была для Хелен на первом месте, и сознавала это. Но сейчас Хелен прозрела; она поняла, что лести мужчин нельзя доверять! Она начинает ценить своего единственного преданного друга, единственную душу, понимающую ее! Бедняжке Хелен предстоит пережить весь этот ужас, и Фидо поддержит ее. И впереди у них будут долгие годы счастливой жизни.
Подчиняясь внезапному желанию, она осторожно, чтобы не потревожить спящую, встает и роется в ящике бюро. Ей не нужен свет, чтобы найти матерчатый сверток. Это бархотка, подаренная ей Хелен много лет назад на память об их встрече в 1858 году на берегу моря в Кенте, — расшитая ракушками, перламутром и янтарем. Фидо надевает ее и застегивает сзади крючок. Бархотка ей маловата, но носить вполне можно.
Она останавливается у кровати, сдерживая свистящее дыхание, и укутывает одеялом плечи Хелен, на светлой коже которых выделяются темные завитки рассыпавшихся волос.
Она проснулась и увидела Хелен уже одетой и стоящей у окна.
— Дорогая…
— Девочки очень напуганы, я это чувствую, — не оборачиваясь, сказала Хелен. — Нужно найти, где он их скрывает.
Фидо стряхнула сон.
— Но ты не в том состоянии, дорогая. Почему бы не подождать хотя бы до завтра?
— Это значит провести еще один день без любимых детей, — глухо ответила Хелен.
Фидо опирается на локоть, подавляя вздох. Ей хорошо известно, что Хелен путешествовала порой по месяцу, спокойно оставляя детей дома. Но, видимо, теперь, когда они отняты у нее, она чувствует эту потерю. В конце концов, что Фидо может понимать в материнских чувствах?
Почти всю первую половину дня они разыскивают Нэн и Нелл по всему городу. Это оказывается довольно унизительно.
Сначала Хелен завезла в клуб Гарри умоляющую записку (черновик которой Фидо набросала в кебе, держа блокнот на коленях). Рэг-клуб, он же клуб «Армия и флот»,
[55]
располагается на Пэлл-Мэлл, это современная неприступная крепость со скрещенными шпагами и якорем на величественной арке и с выгравированным девизом: «Единство в силе». Лицо привратника непроницаемо; он ничем не дал Хелен понять, находится ли адмирал Кодрингтон в клубе.
Затем они побывали у нескольких давних знакомых Кодрингтонов. Те встречали их с изумлением и испугом. Как может порядочная мать потерять двух дочерей, одиннадцати и двенадцати лет? Уже этого недоумения достаточно, чтобы по городу распространились слухи. Право, с горечью думала Фидо, с таким же успехом Хелен могла поместить в «Таймс» объявление о крушении своей семьи.
Остановившись у городского дома Боурширов, фасад которого был выложен мрамором, Хелен отправила к ним кучера со своей карточкой, где на обороте нацарапала несколько слов, и получила краткий ответ, что ее милости нечего сообщить жене своего брата.
Хелен в отчаянии откинулась на засаленную спинку сиденья.
— Должно быть, он поставил ее в известность. Теперь уже он, наверное, рассказал всему городу! — с досадой сказала она. — Как ты думаешь, она может держать у себя взаперти моих девочек?
— Возможно.
— Теперь попытайся ты, хорошо? Только на этот раз не спрашивай ее, а просто узнай у лакея, находятся ли обе мисс Кодрингтон у своей тетушки.
— Хелен, я…
— Ну пожалуйста, у тебя такой внушительный вид!
