С этими словами она отодвинула крышку, наклонила коробку и показала императрице ее содержимое — четыре камеи, разложенные по специально вырезанным гнездам, оклеенным серой замшей. Екатерина Алексеевна не удержалась и протянула руку к коробке.
— Боже мой, какая прелесть!
— Древнегреческие камеи, — сказала Анастасия с гордостью.
— Где вы нашли их?
— Ныряла на дно Черного моря, ваше величество. — Она бросила лукавый взгляд на Потемкина, и он незаметно подмигнул ей.
— Вы позволите мне рассмотреть их получше?
— Конечно, ваше величество.
Анастасия положила коробку на туалетный столик, рядом с письмом Шахин-Гирея. Царица села, достала из ящичка под трельяжем лупу, тщательно протерла ее платком и принялась разглядывать крымские сувениры. Первой ее внимание привлекла камея из двухслойного темного оникса с бежевого цвета фигурами сатира и обнаженной нимфы, лежащей под деревом. Затем она обследовала подарок Али-Мехмет-мурзы и самую большую из камей, сделанную из сарда на крупнозернистом кварце, с Гераклом, борющимся со львом. На третьей камее из сардоникса на темном фоне изображались две светло-коричневые фигурки девушки и юноши, нежно обнявшиеся вместе. Четвертый камень был изготовлен из яшмы. Здесь лев, прыгнув сверху на быка, упавшего на колени, терзал его за холку. Эта композиция отличалась особой тонкостью работы, где мастер точно вырезал тела обоих животных, придав им живость и экспрессию.
— Божественные творения! — вздохнула Екатерина Алексеевна. — Просто глаз не оторвать, до того хороши. Знаете, я имею небольшую коллекцию камей, но таких у меня, к сожалению, нет. Может быть, вы продадите мне ваши камни со дна Черного моря?
Так наступил важный поворот в беседе. Раньше, когда она с Потемкиным обсуждала содержание доклада о Крыме и план этой встречи в Зимнем дворце, вопрос о цене в рублях на камеи почему-то не поднимался. Анастасия лишь знала от Светлейшего, что стоят они дорого. Но это понятие относительное. Что значит «дорого» для нее, владелицы 75 крепостных душ и деревни Аржановка, и для правительницы огромной империи, первой помещицы России, как любила говорить о себе Екатерина II? Потому Анастасия решила сейчас не хитрить и ничего не выгадывать на вещах принципиальных. Она посмотрела прямо в бирюзовые глаза царицы и сказала:
— Ваше величество, я не знаю, сколько стоят камеи.
— Не знаете? — удивилась государыня.
— Нет. Ведь они достались мне не за деньги, а в результате долгого и опасного путешествия. Не любопытство вело меня. Скорее, долг по отношению к покойному моему супругу и любовь к Отечеству.
— Это весьма похвально, — заметила царица.
— Потому, Ваше величество, — продолжала Анастасия, сдерживая волнение, — я не собираюсь продавать камеи.
— Не собираетесь? — Екатерина Алексеевна не скрывала своего огорчения.
— Нет, не собираюсь, я хочу просто подарить их вам. Ведь это в вашей августейшей власти рассмотреть мое прошение о пенсии за мужа, дать рескрипт о его подвиге в сражении при Козлуджи 9 июня 1774 года. Полностью вверяю судьбу мою вам, о великая правительница великой страны…
Анастасия опустилась на одно колено перед императрицей и склонила голову. Екатерина Алексеевна растерялась. Она вопросительно посмотрела на Потемкина. Тот лишь пожал плечами, сам безмерно удивленный таким решением Анастасии. Он не произнес ни слова, предоставив своей венценосной супруге одной выносить решение по делу вдовы подполковника Аржанова. Она задумалась, глядя на коленопреклоненную красавицу.
— Встаньте, дитя мое. — Императрица прикоснулась рукой к плечу Анастасии. — Вы тронули меня до глубины души. Поистине, вы делаете царский подарок вашей царице… Что ж, с благодарностью я принимаю его. Спасибо!. Как женщина, я всецело понимаю ваши чувства к погибшему мужу и желаю достойно вас вознаградить…
Кроме туалетного столика, в «уборной комнате» находилась еще и конторка довольно скромного и простого вида, за которой царица могла писать стоя. Теперь она подошла к ней и неспеша перелистала лежащую там среди бумаг зеленую папку из секретной канцелярии губернатора Новороссийской и Азовской губерний с надписью «FLORA». Обмакнув перо в чернильницу, Ее Величество быстро начертала несколько строк на чистом листе, помахала им в воздухе, просушивая написанное, и положила этот лист в папку.
— Дорога из Херсона в Петербург долгая. Думаю, что вы изрядно устали… — Она обратилась к Анастасии. — Не правда, ли?
— О да, ваше величество.
— Ну так отдохните в столице.
— С удовольствием.
— В отличие от полюбившегося вам Востока нравы у нас при дворе простые. — Екатерина Алексеевна мило улыбнулась. — Безо всяких церемоний я приглашаю вас посетить сегодня мою личную картинную галерею в Малом Эрмитаже, а 15-го числа сего месяца — придворный бал. Билет на него вам доставят позже, о том не беспокойтесь. В этой комнате мы с вами увидимся снова, когда будут готовы все необходимые документы, то есть 22 генваря.
— Ах, Ваше Величество! Вы так добры ко мне! — Анастасия присела в глубоком реверансе.
Екатерина Алексеевна протянула руку для поцелуя Светлейшему князю, затем кивнула Анастасии. Это означало, что царская аудиенция окончена. Вместе с Потемкиным она вышла из «уборной комнаты». Все краски и звуки мира для Анастасии воскресли вновь. Она даже остановилась и оглядела зал, в котором сейчас находилась, чтобы запомнить на всю жизнь, каковы они есть в действительности, императорские покои.
Стены тут были белыми, богато украшенными лепниной. Сводчатый потолок поддерживали колонны с каннелюрами, придавая всему интерьеру пышность и торжественность. Четыре большие люстры с двумя ярусами свечей свисали с потолка вниз. Дубовый паркет имел сложный геометрический рисунок и сиял, натертый до неправдоподобного блеска. У каждого высокого венецианского окна стояло по два стула, обтянутых темно-синим бархатом. Темно-синими, с белыми узорами были экраны у трех каминов…
Анастасия очень любила живопись.
Настоящим подарком для нее стала почти двухчасовая прогулка с Потемкиным по залам Малого Эрмитажа, увешанным картинами, которые собрала Екатерина II. Так она узнала, что Светлейший тоже увлечен этим видом искусства и отлично разбирается в нем. Он много рассказывал ей о художниках и их произведениях, экспонируемых здесь. Наверное, Анастасия никогда бы не получила такого полного представления о западноевропейском искусстве ХVI–XVII столетий, если б не побывала в царской галерее.
Потемкин объяснил, что первую покупку Ее Величество сделала в 1764 году, сразу приобретя 225 картин в Берлине у купца Иоганна Эрнста Гоцковского. Эта коллекция в течение нескольких лет собиралась для прусского короля Фридриха II. Но из-за финансовых трудностей он не выкупил ее. По мнению Светлейшего, жемчужиной всего собрания являлось полотно Франса Хальса «Портрет молодого человека с перчаткой», написанное в конце ХVII века. Они долго стояли перед этой небольшой картиной и не могли избавиться от впечатления, что юноша, как живой, смотрит на них.
