— Почему я ничего не замечал? — позже делился Уильям с Мэри, — думал лишь о собственных переживаниях. А ведь Джудит тоже переживала. Она изменилась, а увидел я это только сейчас. Сьюзен могла дать отпор матери, а Джудит ей совсем не перечит и слушается во всем. Сможет ли она найти себе мужа? Ей двадцать два года, есть время. Но если не выходить на улицу и целый день проводить с матерью, то шансов становится все меньше. Права Сьюзен. Мне надо бывать в Стрэтфорде чаще и оставаться подольше. И почему я все еще держусь за жизнь в Лондоне? Не первый год говорю, что уеду оттуда, и никак не соберусь. Роберт и Джеймс скоро будут надо мной смеяться и перестанут воспринимать мои угрозы уехать всерьез.
— Значит, ты не готов, — ответила Мэри, — когда ты будешь готов уехать, ты не станешь никому говорить, а просто возьмешь и уедешь. Лондон был твоей мечтой. Наверное, не так легко бросить мечту, пусть даже и осуществившуюся.
— Нелегко, — подтвердил Уильям, — нелегко возвращаться туда, откуда когда-то так хотел сбежать.
Прошло лето, заполненное переездами с места на место. Уильям старался выполнить данное Сьюзен обещание навещать их чаще, но оставаться подолгу все же он в Стрэтфорде не мог. Как и много лет назад, в какой-то момент неведомая сила начинала его гнать прочь.
В Оксфорде Уильям тоже не мог оставаться подолгу. Мэри и Джон с удовольствием проводили время в его обществе, но он понимал, что крестный отец мальчика — это все же не родной отец и не близкий родственник. Злоупотреблять их гостеприимством ему не хотелось. Мэри, конечно, каждый раз пыталась уговорить Уильяма остаться подольше, но он не соглашался, ссылаясь на дела, которые его звали то в Лондон, то в Стрэтфорд.
Он часто присоединялся к своим товарищам по театру, которые привычно колесили по Англии. В тот год Лондон миновала чума, но театр в этот раз разделился на две труппы. Одна осталась в городе развлекать жителей и заезжих путешественников, а также веселить в загородных дворцах и замках вельмож и короля. Другая труппа вместе с Джеймсом ездила с гастролями. В Лондоне во главе труппы остался младший брат Джеймса. Он не обладал большим актерским талантом, зато умел хорошо организовать дела.
— В отца пошел, — гордо говорил про брата Джеймс, — у того хватка была деловая, позавидуешь.
Уильям не считал, что сам Джеймс оказался этой хваткой обделен. Но Джеймсу нравилось считать себя в первую очередь актером, и он всегда жаловался на то, что ему приходится уделять время организационным вопросам, связанным с помещениями для театра, зарплатой актерам, репертуаром и прочим, не касавшимся напрямую творчества проблемам.
В конце августа Уильям в очередной раз оказался в Стрэтфорде. Он понимал, что позже добираться туда станет тяжелее, поэтому решил опять навестить дочерей.
— Заболела бабушка, отец, — встретила его печальной новостью Джудит, — даже мама теперь выходит из дома, чтобы помогать за ней ухаживать. Джон сказал, что долго она не проживет.
Уильям, ошарашенный новостью, отправился поговорить с зятем. Тот не стал скрывать тяжелого положения:
— Она стара, господин Шекспир, вы же понимаете. Тут ничего не поделаешь. Время берет свое. Лечи не лечи.
Уильям побрел к дому родителей. В нем он провел свои детские годы, оттуда бегал смотреть спектакли, с которыми постоянно к ним приезжали театры. Там же познакомился и с Анной, дочерью друга своего отца.
Он присел рядом с кроватью, на которой лежала умирающая мать. Ее щеки запали, она вся будто уменьшилась, еле различимая под одеялом. Мать легонько сжала его руку и в последний раз посмотрела Уильяму в глаза…
— Она словно дожидалась твоего приезда, — промокнув слезы платком, сказала Сьюзен, — две недели лежала и ждала. Только ты приехал и попрощался с ней, как Господь забрал ее к себе.
— С отцом я попрощаться не успел, — проговорил Уильям, — все, Сью, нет ни родителей, ни младшего брата, ни сына. Остались вы с Джудит да брат с сестрой.
— Отец, это значит, что ты не одинок. Мы всегда радуемся твоему приезду в Стрэтфорд. Так уж получилось, что в этот раз он омрачен смертью бабушки. Но у нас есть малышка Элизабет. Она поможет пережить горе. Ты заметил, — добавила Сьюзен с улыбкой, — Лиз узнает тебя.
— Она слишком мала. Сью, ты преувеличиваешь, — Уильям покраснел от удовольствия, — не может быть!
— Узнает! Точно тебе говорю. Так и есть, — заверила его дочь…
Глава 11
Сказочные сонеты. 1609 год
Уильям сидел в углу комнаты и слушал Мэри. Она обращалась к сыну, зная, что Уильям тоже ее слышит, иногда поднимала на него глаза и улыбалась, чуть приподняв уголки губ.
Стемнело. На море бушевал шторм, и все корабли и лодки в тот день остались пришвартованными у берега. Но вот у кромки воды показались четыре фигуры. У одного человека на руках был маленький ребенок.
— Меня заманили в ловушку, — послышался мужской властный голос, — на вашем месте я бы этого не делал.
— А ты не на нашем месте, — послышался смех, — и никогда уже тебе не быть ни на нашем месте, ни на своем.
— Пожалейте дитя. Девочка ни в чем не виновата.
— Э, нет. Ее вина в том, что она — твоя дочь. Если мы оставим в живых Миранду, то она рано или поздно займет трон, который мы сейчас освобождаем от твоего присутствия. Какой в этом смысл? Нет. В живых не останешься ни ты, ни твоя дочь.
Человека с ребенком на руках, подталкивая, повели к лодке. Волны долгое время не давали их туда посадить, отбрасывая лодку все дальше от берега. Один мужчина держал короля, двое других пытались подтянуть лодку поближе. Наконец она оказалась достаточно близко, чтобы к ней можно было подвести Просперо. Его руки были связаны, и предатели с трудом сумели посадить его в болтавшееся на воде суденышко. Ему на колени положили младенца, завернутого в большой шерстяной платок. Они из всех сил оттолкнули лодку от берега.
— И не надейтесь, что вам так просто сойдет это с рук, — прокричал король, стараясь перекричать шум волн.
Они не слышали его или сделали вид, что не слышат. Фигуры все дальше удалялись от кромки воды, постепенно становясь совершенно невидимыми на фоне черного, покрытого свинцовыми тучами неба.
Лодку быстро уносило прочь от земли. Иногда волны чуть приближали ее к берегу, но потом, словно пытаясь с лихвой компенсировать это расстояние, они отбрасывали ее гораздо сильнее, унося в глубь моря. Просперо пытался встать, чтобы успеть выпрыгнуть из лодки, но наконец понял, что, не уронив малышку с колен на заполненное водой дно, ему это сделать не удастся.
Всю ночь лодка плыла сама по себе, гонимая лишь ветром, который встал на сторону предавшего короля брата. Он гнал ее от берега в неведомую сторону, и утром Просперо увидел вокруг лишь бескрайнюю водную гладь.
Сколько дней прошло, ему было неведомо. Король пытался загораживать своим телом дочь от палящего солнца, удерживал ее от того, чтобы она не упала в воду во время шторма. Сам он иногда засыпал, чтобы через какое-то время, вздрогнув, проснуться и увидеть перед глазами прежнюю картину. Каждый день Просперо пробовал перетереть веревки, связывавшие его руки, о край деревянной лодки.
