— А мы ее не пропустим? Мимо не пройдем?
— Да что ты? Километра на два с лишним завал тянется. Не меньше.
— Ну и хорошо. Тогда пошли дальше? Или притомился?
— Да нет. Не особо. Просто я вот что поду… — рассеянно проговорил Андрей и запнулся. А через миг вскинулся, едва не вскрикнув от радости во внезапном озарении: — Лудёва! Ну, конечно же, лудёва! Он же о ней точно не знает! Ну, как же я сразу не додумался?!
— Кто не знает? Что такое? О чем это ты?
— Не спеши, Михалыч. Подожди. Сейчас объясню. Давай-ка на минутку присядем. — Повертел головой, увидел в нескольких метрах от себя засыпанное снегом бревно, подошел к нему, обернулся и бросил нетерпеливый взгляд на замешкавшегося Назарова: — Да иди же ты, Михалыч. В двух словах все равно не получится. И ты, Акимушка, тоже. Иди сюда быстрее, Иван Семеныч. — Терпеливо дождался, когда все соберутся, усядутся на валежину по обеим сторонам от него, хотя так и распирало изнутри от пришедшей на ум счастливой догадки. И только тогда продолжил: — Вы уж извините меня, мужики, что я так долго вас в неведении держал. Вовсе не в том дело, что какие-то вещи раскрывать перед вами не хотелось. Совсем не в этом. Нет у нас от вас никаких секретов. Просто… ну, просто подумал, что ни к чему пока вам все это знать…
— А теперь прозрел, да? — все же, не удержавшись, упрекнул его Назаров.
— Только без обид, Михалыч. Это же — детство золотое… В общем, попробую кратенько, в пять минут уложиться.
Но, как ни старался быть предельно лаконичным, опуская ненужные подробности, и в четверть часа едва уложился. Слишком много всякого было навалено, нагромождено в их с Семенычем прошлогодней таежной эпопее, и одно с другим неразрывно связано.
Закончил свое повествование и застыл в напряженном ожидании реакции слушателей на рассказанное.
— Так получается, что мы из-за этих жучков-маячков у этих ваших кровожадных погонщиков до сих пор на сворке болтаемся? До сих пор под их вожжами ходим? Куда потянут — туда и плетемся покорно?
— Да где-то так, Михалыч. В принципе, ты прав…
— Но тогда выходит, что мы по своей воле в ловушку лезем?
— Лезли. До поры до времени. А правильнее — упорно делали вид, что лезем… Но теперь, как я понимаю, все может круто измениться. Сейчас мы можем запросто с ними местами поменяться. Точнее — не с ними, а с ним. Я почему-то почти уверен, что корешок мой в одиночку на нас сафари устроил. Я же его неплохо знаю. Ну, есть у меня такое стойкое предчувствие.
— Ты что, хочешь его в лудёву, в ловчую яму заманить? — догадался Назаров.
— Вот именно, Михалыч! Вот именно. Ведь он, как я уверен, о ней вообще — ни сном и ни духом. Его же, когда эти бандюги приисковые в ските побоище устроили, ко мне еще не приклеили. Его тогда рядом с нами и близко не было. Да он здесь вообще ни разу не был. Ничего не видел и не знает.
— Но могли же его те погранцы-фээсбэшники, что на помощь к вам тогда прилетали, подробно по поводу окружающей местности проинструктировать?
— Нет, Михалыч, конечно, не могли. Они же тоже эту местность только по карте знают. На вертушке они в скит прилетали, а что с нее толком увидишь? Ну, бурелом и бурелом. Да такие завалы в тайге — на каждом шагу. Если ты не охотник, да к тому же не местный, ни за что не догадаешься, что это человеческих рук дело.
— А что? Может, и получится, — задумчиво промолвил Назаров и, спохватившись, нахмурился: — Давайте, мужики, уже побыстрее отсюда двигать. Некогда нам долго здесь рассиживать. С Борей надо срочно что-то делать. А что мы можем? Ничего. Только и надежды, что на вашу бабку.
Краев
— Здравия желаю! — с форсом по касательной бросив руку к головному убору, радушно поприветствовал сошедшего с трапа Илью молоденький румянощекий старлей в новом, с иголочки, хрустком летном комбинезоне. В глазах его читался неприкрытый интерес к прилетевшим из столицы «гостям».
— И вам не хворать, — пробурчал Илья. — А ты не ошибся часом?
— Ну, вы же Краев? — слегка смутился старлей. — Извините, не знаю вашего воинского звания…
— Так. И что дальше?
— Мне приказано вас встретить и разместить в нашей гарнизонной гостинице.
— Зачем в гостинице? Разве вертушка не готова?
— Никак нет. То есть — так точно. Все — по плану. Но у вас же еще почти два часа до вылета, — сказал старлей и, видя, что Краев сердито сдвинул брови к переносице, поспешил добавить: — С вашим начальством согласовано. Точнее, ваше начальство…
— Ладно, не зуди, — оборвал его Илья и показал взглядом на стоящий в полусотне метров от самолета серебристый «Лендровер»: — Машина эта?
— Так точно.
— А хорошо живете. Красиво. Пошли, Василь, — покосился на стоявшего рядом Нилова, а изнутри просто распирало: «Какая, к черту, гостиница перед «полем»? Они что, там наверху совсем мозгами тронулись? Еще неизвестно с кем в этой гостинице нос к носу столкнешься. Совсем офонарели?»
Забросив сумку в багажник, неприязненно зыркнул на гостеприимно распахнувшего перед ним переднюю дверцу старлея, забрался вместе с Ниловым на заднее сиденье и демонстративно прирос глазами к стеклу: «А джипец-то — новьё? Явно личный командирский. Или кого-то из замов — того же зампотыла. Прогнулись, сучьи дети, на всякий який. Ну правильно — мы же с Васей из Престольной прилетели? А вдруг какая-нибудь жуткая секретная проверка? Лучше перебдеть, чтобы потом чего похабного не вышло». Посмотрел на обиженно сгорбившегося за рулем, набравшего в рот воды старлея и внутренне повинился: «Зря я на нем, конечно, оторвался. Он-то тут при чем?» И, чтобы как-то разрядить возникшее напряжение, спросил:
— У вас тут что — зимы совсем не бывает? Снега, смотрю, еще и в помине нет?
— Бывает, конечно. Как же без снега? — с готовностью откликнулся тот. — Только попозже. В декабре, во второй половине, точно выпадет, — затараторил «летун» в жизнерадостном возбуждении, моментально забыв о полученной нахлобучке. — Нас недавно очередным циклоном накрыло. Здесь по побережью дождь двое суток хлестал, не переставая, а в центральной части края и на севере снегу капитально навалило. Говорят, почти по пояс местами. Там уже — зима натуральная. А в тайге в горах вообще под минус пятнадцать, не меньше. — Выпалил и, видя, что диалога со столичными «гостями» у него не получается — никто из них на его словоизлияния совершенно не отреагировал, снова набрал в рот воды и сконфуженно замолчал.
А Краев его не слышал и в упор не видел. Опять целиком погрузился в свои мысли. Вспомнил о Славкине, о том, что по-прежнему в неоплатном долгу перед ним, и снова обозлился: «Тут уж извини, браток. Не до антимоний. Все теперь совсем не так, как тогда в Афгане. Все по-другому. Все! Теперь житуха такая блядская пошла, что каждый — за себя, и только. И я не исключение. Мне своя шкура, естественно, дороже. — Посидел с полминуты, унимая возникшее раздражение, тупо пялясь в запотевшее от дыхания стекло, а очнувшись, загрузился под завязку: — Да ведь не о том я сейчас думаю. Не о том… Все же от этой хреновой истории с прииском однозначно дерьмом несет. Вот что меня действительно напрягает… Все эти инсценировки и подставы дурацкие. А теперь еще и эта гнусная задачка!.. Похоже, убирают всех, кто хоть каким-то косвенным образом к этому долбаному прииску касательство имеет. Да еще теперь и нашими руками. Стоп. А где гарантия, что после Саниной ликвидации и нам самим по возвращении через месячишко-другой п…ец не пропишут? Очень даже запросто, если такими ценными спецами, как Славкин, решили пожертвовать? Его уберем, и нас моментально хлопнут, сольют, не задумываясь? Да и зачем — по возвращении? Здесь же, в тайге, и уложат на месте?! Да делать не хрен!.. И зря я, похоже, на эту полканскую должность клюнул. Купили дурака задешево! — Достал из кармана пачку «Петра». Закурил. Затянулся так, что разом прикончил половину сигареты. Стряхнул пепел под ноги на мягкий ворсистый коврик: — А, может, Василек меня потом и зачистит? Может, ему такая пакость и поручена? — Скосил глаза на Нилова и тут же отвел: — Нет. Это дурь, конечно, полная. Последние исполнители должны быть совсем не в теме. Их же совершенно втемную задействуют. Иначе всякий смысл теряется».
