Та, впрочем, тоже выглядела ошарашенной и сбитой с толку.
– Почему моя сестра приехала в Нью-Йорк, но до сих пор не позвонила мне?
66
Моррис Янгер сунул в кобуру пистолет, который привык постоянно носить с собой с тех дней, когда стал впервые получать письма с угрозами, и взялся изнутри за ручку входной двери магазина «Антиквариат Фабера», но не успел открыть ее, как за его спиной появился Говард и придержал дверь рукой.
– Что ты собираешься делать, Моррис? – спросил он.
– Позволь мне уйти.
– Интересный вопрос, на который хотелось бы получить ответ, – вмешался в разговор подоспевший к ним Льюис. – Что ты планируешь предпринять, как только выберешься отсюда?
– Мне плевать на любые последствия, – заявил Моррис. – Ни одна самая высокая цель не оправдывает этого. Собираюсь рассказать всем о том, что мне известно. Поверят они, что я чист перед законом, или нет – уже не имеет значения.
Моррис почувствовал, как что-то холодное и твердое уперлось ему в висок. Он скосил взгляд влево и увидел, что Льюис приставил к его голове пистолет.
– Ты полагаешь, что облегчишь этим свою участь, Льюис? Вышибив мне мозги? Тебе, видимо, мало дерьма, в которое вляпался? Неужели ты рассчитываешь таким образом решить свои проблемы?
– Все может быть, – ответил Льюис. – Говард, забери у него оружие.
Говард нашарил у Морриса под пальто кобуру, достал из нее пистолет и передал Льюису, а тот сунул его за брючный ремень. Потом Говард принялся увещевать бывшего босса:
– Я знаю, каким ужасным ударом стало все это для тебя. Это чертовски трудно переварить, согласен. Но ты должен очень хорошо обдумать ситуацию, прежде чем совершать поспешные поступки. Ведь в чем парадокс, Моррис? Все это делалось прежде, чтобы помочь тебе, но сейчас положение в корне изменилось. Ты должен помочь нам, чтобы мы могли продолжать помогать тебе, а в противном случае тебя попросту не станет.
– Почему я не избавился от тебя много лет назад?
– Ты этого не сделал, потому что я всегда блестяще справлялся со своей работой. Но сейчас тебе нужно понять, что произойдет, если ты не станешь дальше играть с нами в одной команде. Льюис без колебаний продырявит тебе башку. А потом? Представляешь, что ему придется сделать позднее?
Говард указал в сторону улицы. Моррис не сразу сообразил, на что тот намекает. Но вскоре до него дошло.
– Нет! Вы не посмеете!
Говард посмотрел на Льюиса.
– Просвети его.
– Мы убьем тебя, а затем нам придется ликвидировать Хизер, – сказал Льюис. – Ведь рано или поздно она начнет искать тебя и явится сюда.
– Поверь, я уже проходил все, через что ты проходишь сейчас, Моррис, – продолжил Говард. – Когда я дал Льюису разрешение применить самые жесткие меры к Эллисон Фитч, тоже поверить не мог, что это происходит именно со мной. Я ведь никогда не делал ничего подобного прежде. Поверь, никогда! Мне на многое приходилось решаться, чтобы помочь тебе в прошлом, но речь не шла об убийстве. А потом… Произошла эта жуткая ошибка, и мне стало совсем худо. Однако наступает момент, и ты вдруг осознаешь, что назад дороги нет. Ты принял решение и теперь должен как-то со всем этим жить дальше. И тебе придется поступить так же, Моррис. Тебе следует принять решение и продолжать жить с этим грузом на совести.
Янгер положил ладонь на створку двери, а затем прислонился к ней головой.
– Мне нужно перевести дух.
– Конечно.
– Расскажи мне о той женщине, – обратился он к Льюису. – О той, которую ты сегодня убил.
– Профессиональная наемная убийца. Она просто получила по заслугам. За свою жизнь натворила немало зла, но, что хуже всего, в тот единственный раз, когда она ошиблась, была убита Бриджит. И можешь не сомневаться, я с самого начала решил, что она за это поплатится жизнью.
Моррис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Ему даже пришлось опереться на Говарда, чтобы не упасть. Они так и стояли втроем некоторое время – Говард и Льюис дожидались, чтобы Янгер пришел в себя. Оставался ли у него хоть какой-то выбор?
– Только не трогайте Хизер, – произнес он.
– И не говори мне, что пока не уложил ее с собой в постель, – пошутил Льюис, стараясь разрядить атмосферу.
– Замолчи! – возмутился Моррис. – У нее двое детей. Две очаровательные дочери.
– По-моему, это никого еще не останавливало.
Но Говард вовремя снова встрял со словами утешения для Морриса, повторяя вновь и вновь одни и те же аргументы. Льюис бросил взгляд на занавес и сказал:
– Пойду проведаю тех парней.
– И займись этим делом с Вачоном, – напомнил Говард. – Я хочу выяснить все до конца. Делай что угодно, но заставь этого Рэя признаться, лжет он или нет.
– С Вачоном? – удивился Моррис.
– Это долгая история, – ответил Говард и снова обратился к Льюису: – Как только мы убедимся, что опасности нет, я попрошу тебя разделаться с ними самым гуманным способом, который только тебе доступен.
– Да, да, не беспокойся. – И Льюис направился в сторону подсобки.
– Говард, – сказал Моррис, который все еще не до конца верил в происходящее, – ты же не способен просто так…
– Проклятие! – раздался голос Льюиса. – У нас возникла новая проблема.
67
Николь выполняла произвольную программу на разновысоких брусьях. Двойное сальто назад, прогнувшись. Полный пируэт. Двойное сальто назад с прямым корпусом. Мах под нижним брусом с переходом в сальто и кувырок перед соскоком. Но у нее ничего не получалось. Она каждый раз срывалась и падала головой вниз. Раз за разом. Голова перевешивала, и она врезалась в мат. У нее уже не было сил продолжать. Боль невыносимая. В черепе что-то непрерывно пульсировало.
Но худшее было впереди. Из мата теперь торчало острие ножа для колки льда. И когда она головой вперед ударялась в мат, ее тело распластывалось по нему и нож впивался в грудь. И так продолжалось снова и снова. Толчок от бруса, полет с вращениями и пируэтами, но все шло наперекосяк. Она отдала своему телу команду выполнить одно движение, но оно вытворяло нечто противоположное команде.
«Этого не может быть», – говорила она себе. И Николь была права. Ничего подобного не происходило. Правда лишь то, что у нее была ушиблена голова и сильно болело в области груди.
Сознание медленно возвращалось к ней. И она даже не успела открыть глаза, как все обрело смысл. Льюис стрелял в нее. Причем сделал это небрежным жестом, явно желая произвести сильное впечатление на Морриса. Но она-то знала, что у Льюиса на уме, догадывалась, что рано или поздно он попытается убить ее. Хотя именно в то мгновение Николь потеряла бдительность. Впрочем, и к подобному повороту событий она была готова, понимая, что, даже оставаясь постоянно настороже, можно все равно допустить ошибку.
