– Так в какой момент Томас ударил тебя?
Лен с усталым видом пожал плечами:
– Похоже, я переусердствовал в уговорах. Взял его за руку и подумал, что он просто пойдет за мной, понимаешь? А он вывернулся и попал кулаком мне по лицу. И если Томас нажаловался на меня, если заявил, будто я причинил ему боль или тоже ударил, то это полная чушь. Одна из его болезненных фантазий, и больше ничего.
– Он не говорил мне ничего подобного.
Лен удовлетворенно кивнул:
– Хорошо. Умалишенные могут наговорить черт знает чего. Он же считает своим другом бывшего президента, верно?
С трудом сохраняя хладнокровие, я ответил достаточно резко:
– Послушай меня внимательно, Лен. Может, у тебя действительно только добрые намерения, и я знаю, что ты долгое время был другом нашего отца, а потому не восприми это как проявление неуважения, но я не потерплю, чтобы ты называл Томаса сумасшедшим или умалишенным. Он добрый, мягкий и вполне разумный человек. Не спорю, у него есть заметные отклонения от нормы. Но ты не имеешь права применять по отношению к нему столь оскорбительные эпитеты. И если Томас не хочет принимать твоего приглашения на обед, ты должен воспринимать его отказ так же, как воспринял бы его от любого другого человека.
Я замолчал и перевел дыхание. А когда уже повернулся в сторону лестницы, Лен бросил мне в спину:
– Не такой уж он и добряк, как ты считаешь!
– Что-что?
– Твой отец рассказывал мне, что Томас может рассвирепеть по-настоящему. Однажды он даже пытался спустить его с лестницы. Впрочем, ваш папочка тоже находил тысячи объяснений странному поведению сына, но, если хочешь знать мое мнение, вашему Томасу самое место под замко2 м в психушке.
37
– Зачем тебе понадобилось надевать на вчерашнюю вечеринку то красное платье, – сказал Кайл Биллингз, обращаясь к своей жене Рошель. – Когда мы собирались, я попросил тебя выбрать что-нибудь другое.
– Но ты же знаешь, что оно мое любимое. Мне нравится, как я себя в нем ощущаю.
– И как же? Как шлюха? Так ты себя в нем ощущаешь?
– Да пошел ты… – обиделась она и поспешила прочь из просторной ванной комнаты, где было все: джакузи, душ, сделанный по заказу, чтобы вмещать двоих, сдвоенная раковина, биде – в общем, на любой каприз.
Рошель промчалась через спальню с изогнутой формы окнами, выходившими на утопающую в зелени улицу, и направилась в гардероб, представлявший собой отдельное помещение.
Таких гардеробов у них было два – один для нее, другой для него, и каждый из них площадью превышал ту полуподвальную квартирку в чикагском Саут-Энде, в которой десять лет назад ютился Кайл. Там были мыши, плесень по углам и соседи наверху, устраивавшие громкие скандалы по любому поводу: от плохо намазанного маслом бутерброда к завтраку до вечерней задержки мужа у друзей и появления дома поддатым.
А теперь Кайлу не приходилось больше слушать, как ссорятся соседи, да и те даже при желании не могли бы слышать его перепалок с Рошель. Потому что занимали они стоивший не один миллион долларов полностью реконструированный особняк на Форест-авеню в Оук-парке, где рядом стоял дом, возведенный знаменитым архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом. Причем Кайл только и дожидался момента, когда один из домов, построенных по проекту Райта, выставят на продажу, чтобы сразу купить его. И вот тогда он наконец сумеет произвести впечатление на своего отца, которому не казался выдающимся достижением тот факт, что Кайл с помощью волшебства сайта «Уирл-360» стал мультимиллионером, не достигнув и тридцатилетия. Зато отец просто боготворил Фрэнка Райта, считая его величайшим зодчим.
– Почему же ты купил этот дом, а не хотя бы вот тот? – спросил он, ткнув пальцем в ближайшее творение Райта. – А я-то думал, что дела у тебя идут действительно хорошо.
Кайл Биллингз поплелся за супругой в ее гардеробную.
– Ты же знаешь, что, одеваясь подобным образом, привлекаешь к себе неприлично много внимания. Кое-кто, глядя на тебя, начинает излишне возбуждаться. Вчера противно было смотреть, как все мужчины на тебя пялились, пуская слюни. И каждый словно пытался трахнуть.
Рошель резко развернулась, стоя перед ним босиком в одних джинсовых шортиках и красной футболке, уперев руки в бедра.
– Хорошо, тогда я буду носить бурку
[19]
. Такой наряд тебя устроит?
– Боже! – вздохнул он.
В глубине души Кайл понимал, что устраивает сцену на пустом месте. Если уж на то пошло, ему приходилось смотреть правде в глаза. Что прежде всего разглядел он сам в Рошель Биллингз – в девичестве Кестерман, – когда впервые увидел ее пять лет назад на выставке компьютерных программ в Сан-Франциско, где она отплясывала на сцене в туфлях на высоченных шпильках, привлекая к себе значительно больше внимания, чем любая новаторская разработка программистов всего мира?
И сейчас Рошель выглядела не менее потрясающе, чем тогда: черные волосы, доходившие до талии, длинные ноги и небольшие, но крепкие груди, в которые взгляды мужчин упирались словно сами собой. А кожа оттенка кофе со сливками придавала ей некую экзотическую изюминку. Кайл испытал тогда жгучую потребность немедленно с ней познакомиться. Зашел по окончании ее выступления за кулисы, пригласил в бар, умело свел разговор к своему материальному достатку, к «порше-турбо» и к роскошной квартире с видом на озеро Мичиган, в которую успел переселиться. А в довершение всего поведал, как некая компьютерная штучка – плод его трудов – позволит людям путешествовать по городам мира, не вставая из удобного кресла, а его самого сделает еще богаче. Заключительная часть, похоже, особенно пришлась Рошель по душе.
Через пять месяцев они поженились. Кайл не понимал, что если сам так быстро запал на нее, то блеск ее прелестей не укроется от внимания других. Впрочем, поначалу ему это даже нравилось. Он видел, как мужчины восхищенно оглядывали Рошель, а потом переводили взгляд на мужа, который в ответ красноречиво улыбался: «Можешь глазеть сколько угодно, неудачник, но только мне будет дозволено прогуляться верхом на этой лошадке сегодня ночью».
И какие это были «верховые прогулки»!
Секс с Рошель оказался особенным. В постели она была настолько же изобретательна, насколько напрочь лишена эгоизма. И обладала изумительно гибким телом. В средней школе и в колледже Рошель занималась спортивной гимнастикой. Позже от участия в соревнованиях отказалась, но продолжала посещать спортзал четыре раза в неделю, поддерживая отменную форму.
Кайл прекрасно понимал, как ему повезло. За такую женщину многие пошли бы даже на убийство. Но со временем его отношение к внешней привлекательности жены стало меняться. На смену гордости все чаще приходили ревность и неуверенность в себе. Если она могла заполучить любого, долго ли еще будет оставаться желанным он? Он был богат. У них появился новый дом. Два-три раза в год они совершали поездки по Европе, останавливаясь в лучших отелях. Жене Кайл подарил машину за двести тысяч долларов – собранный на заказ спортивный «мерседес», у которого дверцы поднимались вверх, как крылья птицы.
