Когда Дорис Фитч сняла трубку, говорить ему пришлось шепотом, но зато она просто зашлась от радости.
– Боже мой! – воскликнула Дорис. – Она жива. Слава Всевышнему, она жива! Поверить не могу. С ней все в порядке? Она здорова? Дайте ей трубку! Позовите ее к телефону. Я хочу услышать ее голос.
Но Октавио поделился с ней опасением, что как только Эллисон узнает, что он разговаривал с ее матерью, она может снова пуститься в бега, и потому будет лучше, если Дорис прилетит из Огайо сама и устроит для дочери сюрприз.
Как ни была Дорис Фитч обрадована полученными известиями, природные ум и осторожность ей все же не изменили. Если Октавио не в состоянии позвать Эллисон к телефону, не мог бы он все же представить хоть какие-то доказательства, что у него в мотеле работает именно ее дочь?
И тогда Октавио нашел способ убедить ее в этом:
– Она говорила мне, что когда была маленькой девочкой, вы на пальцах разыгрывали для нее настоящие кукольные спектакли, показывали чуть ли не всего «Волшебника страны Оз», чем приводили ее в полный восторг.
Дорис чуть не умерла от счастья.
– Я вылетаю к вам завтра прямо с утра, – произнесла она. – Назовите ваш адрес.
Октавио продиктовал адрес мотеля.
– Когда выйдете из аэропорта, просто дайте любому таксисту это название. Его тут все знают.
Повесив трубку, Октавио был очень доволен собой. Он сделал доброе дело.
А Адель-Эллисон ожидал потрясающий сюрприз.
44
В два часа пополудни в понедельник у меня была назначена встреча с Дарлой Курц – директором «Глейс-Хауса», где предоставлялись квартиры для людей с психическими отклонениями. Уезжая из дома, я оставил там Джули, которая практически все утро провела на телефоне, безуспешно пытаясь найти в фирме «Уирл-360» нужного человека, с кем можно было бы обсудить наш вопрос.
«Глейс-Хаус» оказался приятной на вид викторианской постройкой бледно-зеленого цвета в старой части Промис-Фоллз с прямо-таки пряничными украшениями и террасой, обрамлявшей дом с двух сторон. Построенный в 1920-х годах, он стоял на пересечении двух улиц, и просторный двор перед ним окаймляла высокая живая изгородь. Машину я оставил у тротуара и, войдя во двор, сразу встретил очень худого мужчину с редкой, как паутина, шевелюрой, в джинсах и футболке, который накладывал свежий слой белой краски на перила ступеней террасы со стороны фасада.
– Привет, – сказал он мне.
– Здравствуйте, – откликнулся я.
– Не бывает такой вещи, как чрезмерная осторожность, – заявил мужчина.
– Что, простите?
– Никакая мера предосторожности не может быть излишней.
– Это вы о чем?
– Просто так все говорят. – Он улыбнулся, заговорщицки мне подмигнул и вернулся к работе.
Я нажал кнопку звонка, и мне открыла дверь низкорослая женщина лет пятидесяти.
– Добрый день, – произнесла она.
– Мисс Курц? – спросил я.
Она кивнула.
– Меня зовут Рэй Килбрайд. Мы с вами разговаривали о моем брате Томасе, помните? Вам должна была звонить по этому поводу доктор Лора Григорин.
– Конечно. – Она снова кивнула, глядя на меня поверх очков для чтения.
Будь она мужчиной, я бы сказал, что у нее стрижка «под ежика», но это едва ли было применимо по отношению к даме. Мисс Курц пригласила меня в свой кабинет, куда вела дверь прямо из вестибюля. Много лет назад этот дом был, вероятно, особняком, принадлежавшим обеспеченной семье, но теперь даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы заметить, что его давно переделали под многоквартирное жилье. На ступенях, ведущих на второй этаж, сидела полная женщина в плотном зимнем пальто. Поскольку сейчас было одинаково тепло и внутри, и снаружи, я не мог понять, зачем ей понадобилась такая одежда. Но она лишь окинула меня невидящим взглядом, когда я входил в кабинет.
– Прежде всего позвольте поблагодарить, что согласились меня принять, – сказал я, заметив на стене кабинета оправленные в рамки свидетельство о прохождении курса психологии и аттестат социального работника. – О «Глейс-Хаусе» я пока слышал самые положительные отзывы.
– Что ж, стараемся, как можем, – с улыбкой ответила она.
В свою очередь, я посчитал своим долгом рассказать ей немного о Томасе.
– Мне кажется, вы бы отнесли его к типу вполне дееспособных людей. Но все-таки жить самостоятельно он не может, и именно это вызывает тревогу. Мы недавно потеряли отца, раньше он брал заботу о Томасе на себя. Готовил еду, занимался стиркой, уборкой дома и ничего не требовал от него, что, как я теперь понимаю, лишь усилило зависимость брата от посторонней помощи. Однако если поместить его в определенные условия, он на многое способен. Отцу было просто удобнее все делать за него. Впрочем, даже если приучить Томаса заботиться о себе, готовить пищу и так далее, ему все равно нельзя поручить содержать собственный дом. Оплата счетов, налога на недвижимость – для него сложно, и я не уверен, что брат этому научится. Ну и, конечно, за ним водятся странности.
– Уверена, что он прекрасно впишется в наш коллектив. Вы познакомились с Зигги?
– С Зигги?
– Он красит дом снаружи.
– Ах да. Он сказал мне что-то о недостатке осторожности.
– Это потому что один из нас может оказаться инопланетянином. Хорошо замаскированным.
– Ясно, – протянул я. – В таком случае он дал мне прекрасный совет. Я не в курсе, сказала вам Лора об этом или нет, но мой брат очень привязан к своему компьютеру.
– По-моему, она упоминала об этом.
– Томас постоянно сидит на сайте, который позволяет изучать улицы разных городов мира. Это может стать для него проблемой, если он переселится сюда?
Она покачала головой:
– Ни в коей мере. Компьютеры есть у многих наших постояльцев. Они помогают им не только поддерживать связь с внешним миром, но и развлекаться. Хотя не всегда их развлечения мне по вкусу.
– В последнее время Томас посылал электронные письма, которые обернулись неприятностями, – признался я и посвятил ее в детали.
– Что ж, – отозвалась она, – такое случается. Но если кто-нибудь провинится подобным образом у нас, мы на время лишим его возможности пользования Интернетом. А в случае повторного нарушения снимем линию совсем. Но как правило, первого предупреждения оказывается достаточно.
Потом она устроила для меня экскурсию по дому. Содержался он в чистоте и порядке. В кухне один из жильцов складывал тарелки в посудомоечную машину, а второй сидел за столом и уплетал бутерброд с холодцом. На втором этаже обнаружились две пустующие комнаты. Окна одной из них выходили на фасад дома, а другой – на задний двор.
– Вид из окна не имеет для Томаса особого значения, – заметил я. – Так что вам, может, стоит приберечь ту, что получше, для другого жильца.
