Калавун зашагал прочь, чувствуя злобный взгляд прорицателя, кинжалом впивающийся ему в спину.
На Каир спускался вечер. Закатное солнце окрашивало тени в оранжевый цвет. Анджело пробирался к месту встречи. Ветерок слабо покачивал деревья в саду у стен Цитадели. Пахло дымом, едой и навозом. Вдалеке медленно нес свои черные воды Нил. Анджело Виттури плотнее запахнул плащ.
Венецианец бывал в Каире много раз, но все по торговым делам. Привозил мамлюкам клети с отроками для их войска и увозил кошели с золотом. Но сейчас его миссия была совсем другого свойства, и надо было действовать с оглядкой. Прибыв, он послал уличного мальчишку передать весть в Цитадель и сидел ждал в месте, где нашел приют. Потом мальчишка прибежал с ответом. Виттури было назначено прийти сюда.
Анджело остановился. В дальнем конце сада у бочки с водой был виден человек в длинном черном плаще. Все лицо, кроме глаз, закрывала куфия.
— Принес? — спросил Виттури по-арабски.
Человек вытащил из-под плаща серебряный футляр для свитков с инкрустацией в виде цветков лотоса.
Анджело вытащил из футляра свиток, развернул. Посмотрел на написанное, затем на человека, который этот свиток принес:
— Тут сказано то, о чем мы договаривались?
— Да.
— Кайсан сумеет это прочесть? — уточнил Анджело, пряча футляр в кошель на поясе.
Человек кивнул.
— Но если свиток попадет в плохие руки, это будет скверно для нас всех.
— А разве ты можешь там что-то понять? — бесстрастно спросил человек.
Анджело пожал плечами:
— Главное, чтобы твой брат привел наших людей в Мекку, когда придет время. Он это сделает?
— Да.
Виттури повернулся, собираясь уходить.
— А ты помнишь, что обещал? — произнес человек ему в спину.
Анджело оглянулся:
— Когда у нас будет камень, ты получишь все.
8
Венецианский квартал, Акра 12 марта 1276 года от Р.Х.
Дверь отворилась с громким скрипом. Уилл посмотрел вниз. В прихожей было пусто. С кухни доносились невнятные голоса. Элвин махнула ему рукой, и он последовал за ней в покои хозяев.
Там царило солнце, заставляя сверкать на белых стенах овальные зеркала из кованого серебра. Главная комната ничем особым не выделялась. Камин, рядом стол со скамьей. На столе разбросаны бумаги, позади шест для одежды с голубой шелковой мантией и шапочкой. Уилл замер, ему показалось, что за столом кто-то стоит. В соседней комнате доминировала кровать с покрывалом из камчатной ткани цвета сливы, расшитым золотыми нитями. Все остальное здесь было не менее великолепно. Шторы на окнах, подушки на диване, занавеска над камином. Ощутив нежный цветочный аромат, Уилл поискал глазами и увидел на столике у дивана кувшин с сухими лепестками. Без сомнения, его сюда поставила жена Андреаса. И вообще, если не считать беспорядка на столе, в покоях чувствовалась женская рука. Уиллу, привыкшему к аскетизму рыцарских покоев, все казалось божественным. Он вдруг вспомнил далекую Шотландию и свою мать, как она любила расставлять по дому цветы в вазах, держа на руках маленькую Исенду, его сестру.
Элвин направилась к дивану у окна. Оглянулась на Уилла, увидев, что он стоит, неловко озираясь.
— В чем дело?
— Пойдем к тебе.
— Ко мне сегодня нельзя. — Элвин сняла белый чепец и распустила свои роскошные медно-золотистые кудри. Села, наклонилась сбросить войлочные туфли. Белое льняное платье с глубоким вырезом у шеи открывало Уиллу восхитительную ложбинку между грудями. Летом Элвин была бронзовая от загара и вся в веснушках, зато зимой белая как мрамор. — Чего ты затревожился? — Она улыбнулась и села, поджав под себя ноги.
— Где Андреас?
— В магазине. — Элвин похлопала по месту рядом с собой: — Иди сюда.
— А Бесина и девочки?
— Я говорила, они на базаре. — Элвин вопросительно посмотрела на него. — Ты же бывал здесь прежде.
— Я и тогда тревожился, — возразил Уилл.
Он направился к ней, расстегивая черный плащ, скрывавший белую рыцарскую мантию. Положил рядом.
— Это рискованно.
— Мы рискуем с шестнадцати лет, Уилл. — Элвин нахмурилась. — Что сегодня не так?
— Ничего. Честно, ничего, — добавил он, когда она продолжила хмуриться, опустив свои прекрасные зеленые глаза. Ему жутко захотелось прижать Элвин к себе. — Просто прибыл великий магистр, и все стараются жить по уставу. — Уилл улыбнулся. — Ты бы посмотрела, какие обеды стали готовить повара. Дикий кабан, запеченный с яблоками, рис с шафраном, сладости, вылепленные из сахара и меда.
— Он задал вам дел?
— Конечно. Вот почему я так долго не приходил. Не было времени.
— А меня повысили, — сказала Элвин, поправляя платье.
— Как повысили?
— Андреас сделал меня своей помощницей. С тех пор как он стал поставщиком венецианского дожа, спрос на его шелка увеличился. Теперь старший сын Андреаса, Туско, почти все время проводит в Венеции. Никколо тоже сильно занят.
Кроме Катарины, Уилл ни с кем из детей Андреаса знаком не был, но много о них слышал. Знал, что Никколо проявляет к Элвин интерес. Однажды она смеясь рассказала, что молодой венецианец тайком приходил к ней в комнату с цветами и предложением руки и сердца. Уилл понимал, что этим Элвин напоминала ему, что она привлекательная женщина и что он пока предложения ей не сделал. Это сработало. Теперь имя Никколо вызывало у него небольшой укол ревности.
— И Андреасу потребовался помощник в магазине, — продолжила Элвин. — Особенно с бухгалтерией. Его старшие дочки, Элизабетта и Доната, готовятся к замужеству. Одной уже пятнадцать, другой скоро исполнится четырнадцать. Андреас уже присмотрел обеим женихов. — Элвин улыбнулась. — Он сказал, что считает меня членом своей семьи и лучшей помощницы ему не найти.
— Я рад за тебя.
Когда Элвин была горничной королевы Франции и жила во дворце в Париже, ей не приходилось тревожиться о будущем. У нее имелись свои покои, и ей хорошо платили. Теперь, когда она зажила независимой жизнью, трудностей прибавилось. Занятий для незамужней женщины здесь было немного — ткать шелка, варить пиво, стирать, убирать, прислуживать. То, что Андреас сделал Элвин своей помощницей, укрепляло ее положение. Ведь многие женщины, бежавшие сюда с Запада, где их собирались насильно выдать замуж, закончили очень печально. В Акре на пятерых мужчин приходилась одна проститутка.
— Но это означает, что мне придется больше работать, — заметила Элвин, вертя на коленях чепец. — И что встречаться мы будем еще реже. — Она посмотрела на Уилла.
— Я не возражаю, лишь бы тебе было хорошо.
Элвин прикусила губу и отвернулась.
