Кайсан оглянулся на голос Робера и произнес на ломаном латинском:
— У нас здесь друзья. Мы в безопасности. Но все равно молчите. Никаких разговоров.
Они вышли на шумный базар. Внимание Уилла привлекли деревянные шесты с множеством разноцветных матерчатых полосок, которые поднимались из прилавков подобно странным голым деревьям. Затем они остановились у дома напротив мечети, и Кайсан ввел их в закрытый со всех сторон двор. Показал на каменную скамью:
— Ждите здесь. Выходим через шесть часов.
Рыцари разминали затекшие ноги, негромко разговаривали, а Уилл отошел в сторону. На черном небе звезды поблескивали, как пыль на бархате. Где-то там, в бесконечном далеке, казалось, остались Акра, Темпл и Элвин. Предстоящее тяжелым грузом давило на сердце. Закрыв глаза, он забормотал Божью молитву, успокаиваясь от многократного повторения знакомых слов.
Хиджаз, Аравия 14 апреля 1277 года от Р.Х.
В конце дня отряд из восьми всадников остановился у подножия гор вблизи поселения севернее Мекки.
— Надо послать кого-нибудь посмотреть, где они.
— Пошли, Амори, — бросил Гарин, не оглядываясь. — И скажи, чтобы поберегся. Он повернулся к Бертрану. Киприот сиял куфию, и стали видны следы похода — худоба, спутанная грязная борода и глаза, сделавшиеся немного безумными. Гарин знал, что сам он выглядит примерно так же, как все остальные. Те, кто выжил.
В поход из Акры они вышли вдесятером, через два дня после тамплиеров. Быстро их нагнали, послали одного вперед, разведать. Гарину не удалось узнать у Элвин численность отряда Уилла, и он обрадовался, что не ошибся в расчетах. Его отряд был почти в два раза больше. Сражаясь с тамплиерами, надо иметь численное преимущество. Проследить в Юле за ними не представляло труда. И тут оказалось, что с тамплиерами следуют еще арабы, которых было больше, чем вдвое. Гарин даже не успел встревожиться, как возникла более серьезная трудность.
В Акре проводник подрядился довести их только до Юлы. Сказал, что найти сопровождающих в Мекку будет легко, но он соврал. Наутро Гарин, скрипя от бессилия зубами, наблюдал, как тамплиеры пустились в путь. Его замысел угрожал рухнуть в самом начале. Он попробовал заручиться поддержкой местных бедуинов, но они даже не стали разговаривать. Однако вечером его нашел молодой тощий бедуин и предложил стать кафиром.
Путь на Мекку пролегал через земли бедуинов. Каждое племя владело своей территорией, на которую чужакам путь был заказан. Кафиром назывался человек из племени, вызвавшийся стать проводником по данной территории. На границе, где начиналась земля другого племени, нужно было нанимать нового кафира. Бедуины вели их по прямой, минуя охраняемые мамлюками дороги. На пути сменилось много кафиров, и с каждым Гарин расплатился золотыми монетами. Вообще-то бедуины с чужаками на своих землях не церемонились, грабили нещадно. Кафир был их охранной грамотой, но все равно потерь избежать не удалось.
Первая смерть случилась в самом начале пути. Один из киприотов во сне придавил змею и вскоре в жутких мучениях умер. Спустя четыре дня, когда они с трудом преодолевали высокий горный кряж, другой киприот поскользнулся на каменистой осыпи. Он содрал со спины почти всю кожу, сломал обе ноги и жутко орал, пока Бертран не прекратил его мучения, быстро перерезав несчастному горло.
— Где ты намерен устроить им ловушку? — спросил Бертран. — В деревне не годится.
Гарин согласился.
— Мы поймаем их вон там. — Он показал место, где горы подступали к дороге с обеих сторон. — И оттуда наблюдение хорошее.
— А арабы? Что будем делать с ними?
— Их придется убить до того, как остановим тамплиеров, — ответил Гарин. — Для этого у нас есть арбалеты.
Бертран кивнул:
— Значит, уберем всех?
Гарин отвернулся. Этот вопрос Бертран задавал ему уже много раз, и столько же раз он на него не отвечал. Перед глазами возникла Элвин, в слезах покидавшая его покои.
— Да, — пробормотал он холодно. — Уберем всех.
Мекка, Аравия 15 апреля 1277 года от РХ.
Мекка, окруженная горами, возникла неожиданно в самом конце похода. Начинался рассвет, и на фоне постепенно голубеющего неба стали видны изящные минареты. Над одной стороной города доминировала гора с вершиной, похожей на купол, на другой простирался большой базар. Между этими главными ориентирами в беспорядке были разбросаны мечети, общественные бани, цирюльни, товарные лавки, добротные жилые дома и постоялые дворы, связанные улочками и переулками. В центре этой гигантской паутины находилась Священная мечеть.
Она появилась из мрака, лучезарная, освещенная факелами, расставленными вдоль стен, украшенных арабской вязью. Открытые арочные ворота охраняла стража. Кайсан, явно робея, начал снимать обувь. Уилл встретился взглядом с Дзаккарией. Тот отстегнул от шугдуфа две корзины. Все сняли обувь и направились за Кайсаном. Кроме двух шиитов, которые собрали обувь и повели верблюдов прочь.
— Они встретят нас у ворот, — объяснил Кайсан.
По мере приближения к Священной мечети напряжение росло. Кайсан вошел первым. Уважительно кивнул стражам. Следом, склонив головы, ворота пересекли Уилл с Робером. Замыкали шествие Дзаккария и Алессандро, каждый с корзиной.
Они успели сделать лишь несколько шагов, как сзади раздался громкий окрик. Уилл замер. Стражник что-то говорил, показывая на корзины. Кайсан взял корзину у Дзаккарии, подошел, открыл крышку и, быстро объясняя, показал содержимое. Стражник махнул рукой, разрешая идти дальше, и Уилл перевел дух.
Они вошли в аркаду, окружающую обширный двор, в центре которого находилась Кааба, сооружение в форме куба высотой в два этажа. Эврар говорил, что святилище покрыто кисвой, особой золотисто-черной парчой, которую меняют каждый год во время хаджа. Так оно и было. Кисва была исписана мерцавшей при свете факелов причудливой арабской вязью. Уилл представлял себе это иначе. Во-первых, здесь было достаточно светло, а во-вторых, совсем не безлюдно. Значительную часть двора устилали циновки, на которых спали люди. Видимо, паломники. Тут даже слабо горели несколько костров. В аркаде то и дело появлялись фигуры стражников.
Как было договорено, Кайсан и его люди удалились, растаяв в полумраке аркады. Уилл и Робер легко подняли принятую у Дзаккарии корзину и направились к Каабе мимо спящих паломников, волоча по песку полы своих одеяний. Босые ноги неприятно холодили черные плитки, которыми было выложено место вокруг Каабы. Сицилийцы двинулись к западным воротам.
Уилл наконец увидел святыню, блестящий овальный камень в серебряном кольце, вделанном в угол храма на высоте груди. Это было ни на что не похоже. Словно стекло, но много благороднее и цветом, и фактурой. По телу пробежала дрожь, когда он вспомнил слова Эврара о том, что, согласно вере мусульман, на камне записаны все людские грехи, которые будут прочитаны в Судный день. Уиллу показалось, что камень наблюдает за ним своим единственным глазом в серебряной оправе, и он отвел взгляд.
