— Конечно, ваше величество.
Советники Эдуарда и Раббана выглядели оскорбленными, что их не пригласили на такой важный разговор, но король и посол в сторону советников даже не взглянули. Следом за ними направились толмач и слуги с подносами.
Гарин с облегчением вернулся к себе в покои, оставив советников возмущенно обсуждать случившееся. Он вошел, задернул шторы и сел. Ему было хорошо известно, что в Эдуарде не угасло желание возглавить Крестовый поход с целью вернуть Заморские земли. Но пока у него и дома дел было в избытке.
Двенадцать лет назад Эдуард объявил о своем решении пойти на Уэльс. После шести лет кровопролитных войн сопротивление князя Ллевелина Гвинеда было наконец сломлено, и Уэльс присоединился к Англии. Для всеобщего устрашения у лондонского Тауэра долго красовалась отрубленная голова Ллевелина, вставленная в железную оправу и насажанная на шест.
Эдуард повелел построить в Уэльсе несколько мощных замков для охраны завоеванной территории и отправился в Гасконию, наводить порядок там. Но Гарин знал, что король продолжает думать о Крестовом походе. Однако оставались еще непокоренные Ирландия и Шотландия, а после смерти короля Кипра Гуго четыре года назад договор о размещении там войска потерял силу.
Когда пришла весть о кончине короля Гуго, Гарин почувствовал, будто с его плеч сняли ношу. Эдуард ничего не знал о плане похищения Черного камня. По пути из Акры Гарин на корабле отыграл часть денег, затем во французском порту продал свой меч. Представ перед взбешенным Эдуардом, он объяснил, что его ограбили разбойники, отобрали все деньги, какие удалось добыть у «Анима Темпли». Он надеялся, что эта ложь помешает Эдуарду отправить его обратно на Святую землю, дабы шантажировать братство и вымогать у них золото. О том, что станет, если король узнает правду, лучше было не думать. Но все равно жестоких унизительных побоев избежать не удалось.
Гарин приложился к найденному под кроватью початому кувшину с вином. Удовольствие длилось недолго, вино закончилось, но кое-какую работу сделало. На душе полегчало. Он сбросил грязные сапоги, лег на спину на узкую койку и уставился в потолок, пытаясь угадать, как король ответит на смелое предложение монголов.
Ждать ответа пришлось не долго.
Он продремал два часа и, проснувшись с противным вкусом во рту и зверским голодом в бурчащем желудке, отправился на кухню. По пути Гарина догнал слуга и сказал, что король призывает его в свои покои.
Эдуард сидел за столом с задумчивым видом. Перед ним лежало письмо.
— Захлопни дверь. — Он посмотрел на Гарина. — У меня к тебе поручение. Немедленно отправляйся в Рим и передай это письмо папе.
— Могу я спросить, милорд, что в этом письме? — спросил Гарин ровным голосом. Он знал: при короле нельзя проявлять никаких эмоций, поскольку Эдуард их непременно использует.
— Можешь, — ответил король после короткого молчания. — Я прошу папу начать переговоры с правителями стран Запада о поддержке Крестового похода и прошу его также послать в эти страны легатов убеждать народ вступать в войско для новой войны за Иерусалим и Святую землю. За место рождения Христа.
Гарин слышал такие речи и прежде. До сих пор они речами и оставались. Высокая риторика, произносимая с глубокой серьезностью и горячим энтузиазмом. Но потом все в конце концов забывалось до следующего раза. Правители Запада все погрязли в собственных распрях и никаких призывов к войне не слушали. И вообще, идея Крестовых походов устарела. Даже если сейчас Эдуард настроен серьезно, Гарин не мог представить, кто еще откликнется на его призыв.
— Вы намерены возглавить Крестовый поход, милорд?
— Да, когда придет пора. А пока мне просто интересен союз с монголами. Их предложение мне весьма по нраву, хотя и не ко времени. Так что я решил оказать им поддержку вот таким способом. Король Филипп, видимо, тоже послал похожее письмо папе Николаю. — Губы Эдуарда чуть скривились. — Я слышал, папа мечтает о Крестовом походе и, думаю, прислушается к нашим предложениям. А я вернусь в Англию, как намеревался. Здесь уже все закончено.
Гарин понимал, что дело не только в письме.
— Могу я спросить, милорд, почему вы не пошлете королевского гонца? Ведь в письме не содержится никаких секретов.
— Я хочу, чтобы ты сделал для меня еще кое-что.
Гарин молчал.
— Из Рима ты оправишься в Заморские земли. В Акру, к Уильяму Кемпбеллу.
Гарин побледнел. На этот раз скрыть эмоции не удалось.
Эдуард сделал вид, что ничего не заметил.
— Ты знаешь мои планы. Знаешь, что меня удерживает от Крестового похода. — Он скатал письмо в свиток, взял со стола красную свечу, слабо мерцающую в залитых солнцем покоях. Накапал на место соединения воск и вдавил туда свой перстень с печаткой. — Для похода на Шотландию мне потребуются огромные деньги.
Принимая свиток у короля, Гарин едва стоял на ногах. Кружилась голова. Благотворное действие вина закончилось. Мир снова превратился в серую бесплодную пустыню. Покидая Святую землю одиннадцать лет назад, он поклялся больше никогда туда не возвращаться.
— «Анима Темпли» и прежде неохотно давали деньги, — тихо проговорил Гарин. — В последний раз мне пришлось очень долго уговаривать их расстаться со своим золотом.
— И ты его очень быстро потерял, — повысил голос Эдуард. — Не знаю, как ты их уговаривал и чем угрожал, но тогда у тебя получилось. Значит, получится и теперь. Возвратишься с деньгами, и, наверное, я сумею простить твою нерадивость.
Гарин молчал. Мысль о встрече с Уиллом была невыносимой.
37
Цитадель, Каир 31 августа 1288 года от Р.Х.
Назойливые голоса вокруг усиливали тупую боль во лбу. Липкими от пота пальцами Калавун массировал лоб медленными кругами. Закатное солнце сделало небо золотисто-малиновым, но жара не спадала.
— Мой повелитель. — Молодому атабеку пришлось повторить эти слова несколько раз, прежде чем Калавун устало отозвался:
— Да, эмир Давуд, говори.
— Пришло время действовать. Ильхан уговаривает правителей Запада начать Крестовый поход. Послал туда посольство. Мы не должны позволить им объединиться. Вместе франки и монголы могут нас одолеть.
— Сегодня был тяжелый день, — пробормотал Калавун после молчания. — Давай обсудим это завтра, когда нас всех освежит сон. И надеюсь, достигнем решения.
— Ты говорил это на прошлом совете, — проворчал другой эмир. — Но до сей поры ничего не решено.
— Отчего ты так непочтителен с нашим султаном, эмир Ахмад?
Принц аль-Ашраф Халил поднялся на ноги и пристально посмотрел на эмира.
Ахмад глянул на Калавуна и склонил голову.
— Прости мою дерзость, повелитель султан. И ты, мой принц. — Он поклонился Халилу.
Калавун махнул рукой:
