После шумных улиц тут царила почти полная тишина.
— Останови здесь, — сказал Марий и встал с трона, чтобы посмотреть, как выходят на Форум его люди.
Вышколенные легионеры аккуратными шеренгами, ряд за рядом, заполнили всю площадь с дальнего края до здания сената. Ни один человеческий голос не мог бы дать команду так, чтобы все услышали, поэтому прозвучал условный сигнал рога. С оглушительным стуком сандалий они вытянулись по стойке смирно. Марий гордо улыбнулся и сжал плечо Гая.
— Запомни это! Вот ради чего мы сражаемся в тысяче миль от дома!
— Я никогда не забуду сегодняшний день, — честно ответил Гай, и Марий стиснул его плечо крепче обычного.
Потом Марий сошел с повозки и приблизился к белому быку, которого удерживали четверо солдат. Рядом фыркал и теребил свои путы огромный кабан с черной щетиной.
Марий принял тонкую свечу и зажег благовоние в золотой чаше. Легионеры склонили головы; он вышел вперед с кинжалом в руках и, тихо что-то сказав, перерезал горло обоим животным.
— Проводите нас сквозь войны и беды в безопасный дом, в наш город! — сказал Марий и вытер лезвие о шкуру быка, который упал на колени.
Вставив кинжал в ножны, консул обнял за плечо Гая, и они вместе поднялись по широким белым ступеням сената.
Сенат, средоточие власти над всем миром. Колонны, которые не обхватили бы и трое рослых мужчин, поддерживали покатую крышу, на ней тоже стояли статуи. Лестница заканчивалась бронзовыми дверями, по сравнению с которыми даже Марий казался карликом. Эти двери из сцепленных друг с другом панелей, казалось, предназначались для защиты от вражеских армий. Однако когда Марий с Гаем взошли по ступеням, двери тихо открылись изнутри. Гай с трудом сдержал благоговейный вздох. Марий кивнул:
— Пошли, парень! Встретимся с нашим правительством. Сенат долго ждать не любит.
ГЛАВА 16
Марк ехал к морю вместе с Рением и удивлялся, отчего тот так напряжен. Они скакали уже с самого рассвета, не обменявшись ни словом. Марк проголодался и очень хотел пить, но не хотел в этом признаваться. Еще в полдень он решил: если Рению вздумалось достичь порта без остановок, он первым не сдастся.
Наконец, когда в свежем деревенском воздухе послышался кислый запах дохлой рыбы и водорослей, Рений подтянул поводья, и Марк с удивлением заметил, что тот побледнел.
— Мне в сторону, повидаюсь с одним приятелем. А ты езжай дальше, в порт, найди себе комнату. Там есть постоялый двор…
— Я с тобой, — коротко прервал его Марк.
Рений сжал челюсти, пробормотал: «Как пожелаешь!» — и свернул с большой дороги на проселочную.
Марк не отставал. Тропа несколько миль вилась через лес. Марк не спрашивал, куда они едут, только держал меч наготове на случай, если в листве прячутся разбойники. Правда, подумал он, меч против стрел не очень-то поможет.
Когда едва заметное солнце опустилось к самому горизонту, они добрались до маленького селения. Там было не больше двух десятков небольших, но ухоженных домов с курами в загончиках и козами на привязи. Увидев это, Марк решил, что здесь вполне безопасно. Рений спешился.
— Войдешь? — спросил он, подходя к двери.
Марк кивнул и начал привязывать лошадей к столбу. К тому времени, как он закончил, Рений уже был внутри. Марк нахмурился и вошел следом, держа руку на кинжале. Внутри было довольно темно, но при скудном свете свечи и полузатухшего очага Марк увидел, что Рений обнимает здоровой рукой древнего старика.
— Это мой брат, Прим. Прим, вот мальчик, о котором я рассказывал. Он едет со мной в Грецию.
Хотя старику было не меньше восьмидесяти, рукопожатие у него оказалось крепкое.
— Брат писал мне о твоих успехах и о втором ученике, Гае. Он всех терпеть не может, но вас, по-моему, меньше, чем остальных.
Марк что-то невнятно пробормотал в ответ.
— Садись, мальчик! Нас ждет долгая ночь.
Он подошел к очагу и вложил в груду пылающих поленьев длинную металлическую кочергу.
— Что происходит? — спросил Марк.
Рений вздохнул.
— Мой брат — бывший хирург. Сейчас он отнимет мне руку.
Когда Марк наконец понял, что при нем произойдет, его охватил болезненный страх, а лицо покраснело от стыда. Он надеялся, что Рений не станет рассказывать брату, как получил эту рану. Чтобы скрыть смущение, он быстро сказал:
— Это могли сделать Луций или Кабера!
Рений поднял руку, заставив его замолчать.
— Это могли сделать многие, но Прим был — и остается — лучшим.
Прим хихикнул, открыв рот с очень скудным набором зубов.
— Мой младший братишка рубил людей на кусочки, а я их снова сшивал! — весело сказал он. — Давай-ка сделаем больше света.
Он взял масляную лампу и зажег от свечи, а потом с прищуром посмотрел на Рения.
— Я знаю, мои глаза уже не те, но ты случайно не покрасил волосы?
Рений вспыхнул:
— Ты собираешься меня резать и рассказываешь мне, что ослеп?! Я просто хорошо сохранился, вот и все.
— Хорошо — не то слово, — заявил Прим.
Он высыпал на стол из кожаного мешка инструменты и жестом указал брату на стул. Глядя на пилы и иглы, Марк пожалел, что не послушался Рения и не поехал в порт, но было слишком поздно. Со лба Рения закапал пот. Прим дал ему бутыль с какой-то бурой жидкостью, и тот принялся пить ее большими глотками.
— Ты, мальчик, возьми вон ту веревку и привяжи его к стулу. Мне не нужно, чтобы он дергался и ломал мне мебель.
Борясь с тошнотой, Марк взял веревку и, к своему ужасу, заметил на ней следы давно засохшей крови. Стараясь ни о чем не думать, он занялся узлами.
Через несколько минут Рений уже не мог двигаться. Прим влил ему в горло последние капли жидкости.
— Боюсь, больше у меня нет. Это притупит боль, но не очень.
— Да начинай же! — прорычал Рений сквозь стиснутые зубы.
Прим дал ему толстый кусок кожи и предложил вцепиться в него зубами.
— Хоть зубы себе не сломаешь.
Он повернулся к Марку:
— А ты держи руку неподвижно. Так я быстрее ее отпилю.
Он положил руки Марка на перевязанный бицепс и проверил, прочно ли держат веревки запястье и локоть. Потом Прим вытащил из мешка острый на вид нож, поднес его к свету и, прищурившись, рассмотрел лезвие.
— Я прорежу круг вокруг кости, потом — еще один, пониже, чтобы было где пилить. Мы вытащим кольцо мяса, потом перепилим кость и прижжем сосуды. Все нужно сделать быстро, а то он истечет кровью и умрет. Я оставлю лоскут кожи, чтобы завернуть культю, и мы хорошенько ее закрепим. Первую неделю он не должен ее трогать, а потом каждое утро и каждый вечер втирать мазь, которую я тебе дам. У меня нет кожаной чашечки для культи — вам придется сделать такую самим или купить.
