— Я оглохла. Ничего не слышу. А язык твой не понимаю, — сказала Зара, испытующе глядя на девушку.
Так, как та держала кинжал, зарезаться было нельзя — разве что оцарапаться.
В голову пришла отличная мысль. Зара сняла с головы повязку, прощальный подарок Назифы. Пленница смотрела на расшитую полоску с серебряными монетками недоуменно.
— Ясно. Ты не Назифа. — Зара печально вздохнула. — А резать себя не надо. За тебя пять тысяч уже дали. Аталык сказал.
И нарисовала щепкой на земляном полу кучу круглых рублей и уезжающую повозку, которую встречают военные урусы и с ними начальник-афыцыр.
— Скоро домой поедешь! Домой!
Жалко ей стало золотоволосую. Разве та виновата, что родилась не в горах, а на плоском скате в Бездну, среди диких, нечистых урусов? Если б девушка понимала по-человечьи, Зара посоветовала бы ей остаться в горах. Приняла бы ислам, научилась бы приличным манерам. Глядишь, со временем какой-нибудь джигит взял бы ее в младшие жены. И жила бы, как люди. А то увезут ее, дуру несчастную, назад. Будет там свиней есть, ходить с непокрытой головой, с голыми плечами.
Кажется, Зара слишком громко говорила — с ней иногда случалось. Урусим, которая, рассматривая рисунок, опустила руку с кинжалом, вдруг вскинулась и снова приставила острие к груди. Это в дом вбежала нана.
— Не двигайся, доченька! — сказала она побелевшими губами. — И ничего не бойся. Сейчас я отберу у нее нож. Мне бы только к ней подойти…
— Я сама.
Зара обернулась к урусим, успокоительно ей кивнула и погладила по руке. Рука разжалась, кинжал выпал.
— Ты можешь понимать, если с тобой говорить медленно? — спросила нана. — По губам, да? Я давно заметила.
Вэй, не надо было ей отвечать! Нана умная, теперь будет знать. Пришлось кивнуть.
— Тогда смотри мне на рот. Не знаю, почему тебя слушается урусим, но это очень хорошо. Покорми ее. Нельзя, чтобы она заболела и умерла.
— Хорошо.
И, когда нана ушла, девушка действительно поела. Пока она пила из миски простоквашу, Зара погладила прядку золотых волос. Они были совсем мягкие, не такие, как у Назифы.
У пленного афыцыра, наверно, такие же. Он достал маленькое зеркало, гребешок и начал расчесываться. Не забыл и про усы — смешные, маленькие, как два куриных перышка. Потом начал брить бороду.
Зара поглядывала то на него, то на остальных двоих, составляя мнение о каждом.
Нестарый старик был человек уверенный, сильный. Как Рауф-бек. Только у аталыка внутри будто всё время кипяток бурлит — близко не подходи, ошпарит. А этот похож на белый ледник. Он тоже может обжечь, но холодом.
Афыцыра Зара запрезирала, он был трус. Если у тебя руки развязаны и в руке полоска острой стали, надо не лицо скрести, а кинуться на врагов! Главное, они даже не стерегутся. Белый старик чистит пистолет, черный Галбацы зевает, да почесывает себе грудь.
Вдруг Зара ахнула. Волосатая рука аварца достала из-под черкески что-то пушистое, цвета снега. Маленькое существо невиданной красоты потянулось и открыло ротик с розовым язычком.
Галбацы сел на колени (близился час молитвы) и стал совершать омовение. Существо занялось тем же — облизало лапки, потом стало ими чистить мордочку.
Зара снова ахнула. Что за чудо?!
Она неотрывно смотрела на волшебное создание. Даже не заметила, как аварец поднялся и вышел.
Через минуту крепкие пальцы взяли ее за плечо.
Она обернулась — над нею нависал Галбацы.
— Я тебя третий раз спрашиваю: кто ты, девочка, и почему за нами подглядываешь? Что ты не отвечаешь?
— Я глухая. Кто это у тебя — пушистый, белый?
— Но теперь ты поняла мой вопрос. — Он сдвинул густые брови. — Отвечай. Кто ты?
«Ух какой жуткий. Похож на злого духа», подумала Зара. И, чтоб он вел себя почтительно, сказала:
— Я дочь чарчхинского князя и воспитанница Рауф-бека! Куда хочу, туда и хожу.
— Не кричи. Идем со мной…
Когда они вошли, афыцыр о чем-то разговаривал со стариком, серьезно, но не как с врагом. Галбацы стал что-то им рассказывать, на чужом языке. Понимали они его не очень хорошо, особенно пленник. И все время смотрели на Зару. Потом аварец и урус стали сердиться на седого. Тот послушал-послушал, покачал головой и сказал несколько слов, от которых Галбацы топнул, а урус всплеснул руками. Снова заспорили.
Но Зара за ними почти не следила. Она села на корточки и любовалась белым существом. Глазки у него оказались голубые. Подушечки на лапках розовые, как у золотоволосой урусим. Зара потрогала шерстку — она была, как облачко.
— Э, кто это? — спросила Зара у аварца.
— Малаик, — ответил тот, коротко обернувшись, и посадил чудесное создание себе за пазуху.
Малаик? Ангел? Вот почему он делает намаз!
— А можно я его поглажу?
Галбацы смотрел на нее сверху вниз своими свирепыми, как у джинна, глазами.
Потом сказал:
— Ангела кому ни попадя за просто так гладить нельзя. Это заслужить надо.
— Я заслужу! А как?
— Неужели ты не знаешь, как угодить ангелу? Нужно сделать что-нибудь доброе. Тогда ты сможешь его погладить. Если он будет тобой доволен, он даже о тебя потрется.
— Что хочешь сделаю! Говори! — потребовала Зара.
Они снова заговорили меж собой.
— У вас в ауле есть урусим, которую привезли дней десять назад. Ты ее видела?
— Да. Она живет в нашем дворе. У нее такие же волосы, как у вашего афыцыра.
Аварец перевел им, и пленник заволновался.
— Этот человек ее брат, поэтому у него такие же волосы, — сказал Галбацы. — Он хочет спасти свою сестру. А я и Аксыр ему помогаем. Помоги и ты. Если хочешь угодить ангелу. Это благое дело. Поможешь?
Конечно же, Зара согласилась.
Тогда Аксыр, Белые Волосы, велел что-то урусу. Тот вынул листок и стал что-то писать на нем маленькой деревянной палочкой. Зара смотрела с восхищением, как ловко на бумаге плетутся письмена. Вот бы ей такую палочку, чтоб рисовать!
— Отнеси ей это. Только спрячь, чтоб никто не видел. А потом доставь нам ответ. Сделаешь — и гладь ангела, сколько захочешь. Но учти: если ты нас выдашь, ангел сразу нашепчет мне — прямо вот сюда. — Галбацы показал на свое сердце. — И ты никогда больше не увидишь белых ангелов, во всю свою жизнь. Потому что нет ничего черней предательства.
— Знаю. Предателей в аду пауками кормят.
Зара схватила сложенную бумажку, сунула ее под шапочку. Вкрадчиво спросила:
— А чем урусим будет ответ писать?
И ей немедленно отдали волшебную палочку. Зара уже решила, что на обратном пути обязательно ее потеряет.
