— Не представите ли вы меня вашей компаньонке?
Это тоже было неожиданностью. Она пробормотала:
— Миссис Каммингс, мистер Норт.
Я подошел к миссис Каммингс и пожал ей руку.
— Мадам, вы тоже из Висконсина? — спросил я.
— Нет, сэр. Я из Бостона.
— Вы тоже любите читать?
— Я обожаю читать, но, понимаете, времени не хватает.
— Наверно, ваши пациенты — когда немного окрепнут — любят, чтобы им читали? Что-нибудь легкое, развлекательное?
— Нам приходится соблюдать осторожность, сэр. Когда я обучалась, мать директриса рассказала нам об одной сестре, которая читала пациенту после операции «Миссис Уиггс с капустной грядки». Пришлось снова накладывать швы, представляете? Она рассказывает этот случай каждому выпускному классу.
— Чудная книга. Я хорошо ее знаю.
По-видимому, пришла пора обратить внимание на хозяйку дома.
— Миссис Грэнберри, я не хочу читать ничего скучного, да и вы, безусловно, не захотите слушать, поэтому предлагаю условиться о некоторых правилах…
Она меня перебила:
— Что именно сказал вам мистер Грэнберри, когда приглашал вас читать?
— Он сказал, что вы очень умная женщина, но из-за несчастного случая в детстве пропустили несколько лет школы; что, пока вы были нездоровы, к вам ходили учителя, внушившие вам предубеждение против поэзии и некоторых классиков.
— Что он еще сказал?
— Насколько я помню, больше ничего — он сожалел только, что во второй половине дня вам нечем себя занять.
Выражение лица у нее было решительное.
— Какие же правила вы предлагаете?
— Такие: я начинаю читать книгу, и вы меня не прерываете пятнадцать минут. Затем я смотрю на вас, и вы даете мне знак — продолжать еще четверть часа или взять другую книгу. Не кажется ли вам это правило разумным, мадам?
— Не называйте меня мадам. Позвольте сказать вам, мистер Вест, под этим есть какая-то подкладка, и мне она не нравится. Я не люблю, чтобы со мной обращались как с недоразвитым ребенком.
— А-а, — сказал я, быстро поднимаясь, — значит, тут какое-то недоразумение. Желаю вам всего хорошего. Из слов мистера Грэнберри я понял, что чтение вслух может доставить вам удовольствие. — Я подошел к миссис Каммингс и пожал ей руку. — Всего хорошего, миссис Каммингс. Надеюсь, мы с вами еще увидимся. Только прошу вас, запомните меня как мистера Норта, а не мистера Веста.
Хозяйка дома решительно вмешалась:
— Мистер Норт, если мне не нравится сама идея, вы тут ни при чем. Мистер Грэнберри просил вас прийти и почитать мне, так что, пожалуйста, садитесь и начинайте. Я принимаю ваши условия.
— Благодарю вас, миссис Грэнберри.
Я сел и начал читать:
— «Эмма Вудхаус, красивая, умная, богатая, с уютным домом и счастливым нравом, казалось, одарена была всеми благами жизни; и в мире, где прожила она двадцать один год, ее мало что сердило и огорчало».
— Простите, мистер Норт. Будьте добры, прочтите снова.
Я прочел.
— Кто это написал?
— Джейн Остин.
— Джейн Остин. Она ничего не понимает в жизни.
— Вам в это трудно поверить, миссис Грэнберри?
— Двадцать один!.. Я не была уродом; я не была дурой; мой отец был самым богатым человеком в Висконсине. У меня был уютный дом и ангельский нрав. Я прожила двадцать три года, и по большей части это был сущий ад. Извините за выражение, миссис Каммингс. Я только тогда была счастлива, когда каталась верхом. И еще четыре дня — когда сбежала с цирком. Спросите любую честную женщину, и она вам скажет то же самое… Но мы условились, что вы читаете четверть часа. Я держу слово. Что дальше?
Мне стало немного не по себе. Я вспомнил: Джейн Остин и сама дает нам понять, что всякой девушке, у которой есть хоть капля разума, бывает в жизни туго. Я стал читать дальше. Слушали меня очень внимательно. Когда мы познакомились с миссис Бейтс и ее матерью, хозяйка заметила:
— Зачем только пишут про старых дураков? Пустая трата времени!
Без двадцати пяти пять я поднял глаза и получил разрешение продолжать. В шесть я закрыл книгу и встал.
— Спасибо, — сказала она. — В следующий раз возьмите какую-нибудь другую книгу. Меня как раз начало убивает. А когда начали, я могу продолжать сама. Книга большая?
— Это издание — в двух томах.
— Оставьте их здесь, а в следующий раз принесите другую.
— Я прощаюсь с вами, миссис Грэнберри.
Я попрощался и с миссис Каммингс, которая тихо сказала:
— Вы чудесно читаете. Я не могла удержаться от смеха. Это неправильно?
При следующей встрече миссис Грэнберри вела себя дружелюбнее. Даже подала мне руку.
— У этой Остин все книги про слабоумных?
— Часто говорят, что она была невысокого мнения о мужчинах и о женщинах.
— Ей бы поглядеть на кое-кого из моих знакомых… Как называется эта новая?
— «Дэйзи Миллер». Она написана человеком, который провел молодые годы в Ньюпорте.
— В Ньюпорте? В Ньюпорте?
— И как раз недалеко от вашего дома.
— Тогда зачем он писал книги?
— Простите?
— Если он был так богат, зачем он корпел над книгами?
Я не сразу нашелся. Я посмотрел ей в глаза. Она слегка покраснела.
— Ну, — медленно начал я, — думаю, ему надоело покупать и продавать железные дороги, строить гостиницы и называть их своей фамилией, играть на скачках и в карты в Саратога-Спрингсе, плавать на своей яхте в одни и те же порты, ходить на обеды и балы и встречать там каждый вечер одних и тех же людей. Вот он и сказал себе: «До того как умру, хочу получить настоящее удовольствие. Черт подери! — сказал он. — Ох, простите, миссис Каммингс! — Возьму-ка я и все опишу: как люди ведут себя в жизни. Толстые и худые, счастливые и несчастные». Он писал и писал — сорок с лишним толстых томов о мужчинах, женщинах и детях. Когда он умер, последняя книга, еще неоконченная, лежала на столе — роман «Башня из слоновой кости», где действие происходит в Ньюпорте и речь идет о пустоте и бесцельности здешней жизни.
Она смотрела на меня, не зная, то ли ей сердиться, то ли недоумевать.
— Мистер Норт, вы надо мной смеетесь?
— Нет, мадам. Мистер Грэнберри предупредил меня, что вы не всегда умеете показать товар лицом — иногда, просто от скуки, вы говорите первое, что придет в голову. Так что действительно камешек был — в ваш огород.
После недолгой борьбы Майра справилась с собой и велела мне начинать. Послушав час, она сказала:
