— Праздники длились семь дней. Они начались спортивными соревнованиями римских юношей и продолжились театральными и музыкальными представлениями. Кульминацией же явились бои с дикими зверями, во время которых убили пятьсот львов.
— Пятьсот? — переспросил Калигула, недоумевая.
Каллист, преисполненный злорадства, утвердительно кивнул.
— Да, император, пятьсот. Так здесь написано. После этого были устроены первые в Риме бои слонов.
По выражению лица императора было видно, как лихорадочно работал, его мозг.
— Пять сотен львов раздобыть не получится; у Помпея были другие возможности. Мы заменим зверей людьми.
Каллист окаменел. Такие короткие замечания императора не обещали ничего хорошего. Он попытался осторожно прощупать почву.
— Ты имеешь в виду, что на этот раз все пройдет без зверей?
— Нет, нет, — оживленно объяснил Калигула, — так я не думаю. Пара львов, тигров и леопардов должна появиться, медведи и волки тоже. Люди просто ждут этого. Я хотел сказать, что упор мы сделаем на гладиаторов, а между ними разыграем сцены из мифологии с кровью и криками — как любят плебеи. Ты знаешь эти пьесы, они все время одни и те же, и ни одному писаке не придется ничего выдумывать. Геркулес сгорает в Нессовой одежде, Актеона разрывают на части собаки; легенду про Аттия, когда парня лишают достоинства, зрители тоже любят. Многие при этом так пищат и извиваются! Кстати, давно не разыгрывали сказание о Прометее, а ведь забавная вещь.
— Да, император, конечно. Только сцена с орлом довольно сложна, потому что нелегко заставить птицу выклевать у человека печень.
— Так придумайте что-нибудь! Пусть хищник поголодает, а исполнителю роли Прометея надрежьте живот в нужном месте. Если бы я был орлом…
«Но ты всего лишь крыса, — подумал Каллист, — трусливая, кровожадная, от которой следует поскорее избавиться».
— Затраты будут большими, — заметил Каллист, как бы между делом.
— Нет, мой друг, на этот раз мы немного сэкономим. Отсюда мое предложение задействовать как можно больше людей. Освободите тюрьмы! А если заключенных не хватит, пусть преторианцы схватят пару дюжин бродяг — в Риме их предостаточно. Таких не жалко, заодно сэкономим на раздаче хлеба. Раз уж мы затронули тему расходов: от тебя, Каллист, я ожидаю к празднику ощутимую поддержку, ведь лучи славы твоего господина и тебя согревают. Подари пару львов, стаю волков и двух гладиаторов. Я не против, если смотритель театра заявит об этом во всеуслышание. Ты становишься все богаче, Каллист, но я не вижу, чтобы ты пользовался деньгами. Живешь-то ты хорошо, но все равно должен был собрать значительное состояние. Деньги надо пускать в оборот, Каллист, только тогда расцветают торговля и хозяйство. Если ты сидишь на них как курица на яйцах, то что от них проку? Посмотри на меня! Рим цветет и развивается, потому что я трачу деньги на людей. Господин должен служить примером слуге, так что равняйся на меня.
Толстый секретарь начал потеть. Чем дольше Калигула говорил на эту тему, тем неуютнее ему становилось. Чтобы отвлечь императора, он разыграл обиженного.
— Ты несправедлив ко мне, император. Не хочу утомлять тебя подробностями, но за многие услуги, которых я добиваюсь для тебя, мне приходится платить из своего кармана, например, шпионам и доносчикам, нанятым, чтобы защитить тебя. Кроме того, регулярные пожертвования на твой храм и симпозиумы, которые я устраиваю не для собственного удовольствия, а чтобы быть в курсе настроений в Риме, — немалые суммы.
Калигула улыбнулся, но неподвижные глаза его оставались холодными.
— Я знаю, что ты много для меня делаешь, но иногда думаю, что мог бы делать и больше.
Когда император наконец ушел, Каллист почувствовал необходимость сразу же принять ванну. Он весь взмок от пота, и при этом его била дрожь.
— Ты случайно не заболел? — с волнением поинтересовался у секретаря раб-банщик, и забота его была искренней, поскольку Каллист никогда не скупился на подарки.
— Нет, нет, просто перетрудился. Служба у императора беспокойная, знаешь, я ведь служу богу, а ему надо отдавать и тело, и душу день и ночь.
Но ни горячая ванна, ни долгий массаж, ни вино не рассеяли тревогу Каллиста. Он отправил к префекту Клеменсу посыльного с просьбой явиться к нему.
Оба заговорщика встретились в Палатине, в служебных помещениях Каллиста, поскольку личное свидание могли истолковать как заговор. В случае же внезапного появления императора они сразу могли бы представить беседу деловой.
— Я в тревоге, — начал разговор Каллист. — Он все чаще делает замечания, которые мне не нравятся. Может быть, Геликон что-то нашептал ему. Как бы там ни было, но мне не по себе.
Какими бы разными ни казались эти два человека и внешне, и внутренне, но теперь они были в одной упряжке и поэтому информировали друг друга о любых высказываниях императора, пусть даже самых безобидных.
— У меня сходные ощущения. Не хочу тебя тревожить, но при нашем последнем разговоре с Калигулой император не ограничился намеками. Если слова его и не прозвучали как приказ, то были похожи на настойчивое предложение.
Каллист с беспокойством посмотрел на префекта.
— Говори же! Что он сказал, вспомни каждое слово.
Клеменс нагнулся к нему и прошептал:
— Он сказал: «Клеменс, если я, чтобы испытать твою преданность, прикажу тебе схватить Каллиста — как ты поступишь?» Я ответил без колебаний: «Конечно, все исполню, император, Ведь Каллиста сразу же отпустят». Видел бы ты, как он набросился на меня, закричал, откуда я могу знать, что тебя сразу отпустят. Я прикинулся самой невинностью: «Ты ведь сам сказал, что все это только для испытания моей преданности, а не из-за виновности Каллиста». Его глаза были как кинжалы, когда он сказал: «Возможно, Каллист давно виновен и только прикидывается верным слугой. Возможно, и ты с ним заодно, кто знает…» Я сказал, что если он все еще сомневается в моей верности, то пусть обвинит меня в суде; тогда мою невиновность сразу же докажут. Но ты его знаешь, он тут же переключился на другую тему. Я уверен, что император не успокоится, пока нас обоих не уберет — сначала тебя, потом меня.
У Каллиста пробежал мороз по коже.
— Ничего не поможет, мы должны его опередить. Есть новые планы?
— Я разговаривал с Кассием Хереей, одним моим трибуном. Его имя должно быть тебе знакомо, поскольку он стал в последнее время постоянной мишенью императорских насмешек. У парня слишком высокий голос, а выглядит он как настоящий Геркулес. Бесконечные издевки так измучили его, что он готов взяться за кинжал. Правда, он не дал определенного ответа, но из его слов можно было сделать вывод о согласии. Херея поставил условие познакомиться с другими участниками заговора. Предлагаю, чтобы ими стали ты и Винициан. Когда он увидит, как далеко зашел заговор, то уже не станет колебаться. Каллист, это идеальный человек! Для таких, как он, солдатская честь стоит превыше всего, и он страдает многие месяцы от обид императора, а недавно это произошло на виду у всех.
