— Тебе осталось только разлить вино, — сказала девушка Сабину.
— А где Леон и Ника?
— Куда-то ушли, — ответила Елена с наигранным равнодушием.
Сабин оглянулся:
— Просто ушли? Но мы ведь хотели…
— Садись и устраивайся поудобнее. Они не заблудятся.
Сабин натянул одежду и теперь рассматривал точеный профиль греческой красавицы.
«По сравнению с ней у наших римлянок простые крестьянские лица, — подумал он и собрал всю силу воли, чтобы сохранять внешнее спокойствие. — Так же, наверное, чувствуют себя солдаты, — мелькнуло у него в голове, — когда врываются в завоеванные города и накидываются на девушек и женщин — жадно, грубо…»
Он взял себя в руки и тихо произнес:
— Елена, я люблю тебя. Да, люблю тебя по-настоящему. Очень серьезно. Я люблю тебя…
Она подняла на него глаза.
— Очень серьезно? — повторила она. — Мы едва знаем друг друга. Не говори ерунду, Сабин. Из-за жары твой разум помутился.
Он вздохнул.
— Хотел бы я, чтобы так было.
Взяв ее за руки, Сабин притянул девушку к себе. Она действительно оказалась выше, чем он, но это вовсе не смущало юношу.
— Можно мне поцеловать тебя, Елена?
Она отрицательно покачала головой.
— Я должен поцеловать тебя!
С этими словами он взял ее голову двумя руками и прижался своими губами к ее, Елена, помедлив, приоткрыла рот.
От нее пахло морем, соленой водой и женщиной, и Сабин жадно целовал ее все еще влажные плечи, шею, щеки, лицо, пока она не оттолкнула его.
— Сабин, Сабин, приди в себя! Мы не одни.
Держась за руки, к ним медленно шли Леон и Ника.
— Кажется, мы помешали, — с ехидцей заметила Ника.
Елена откинула назад влажные волосы:
— Нет, не помешали! Еда готова. Мы ждали вас.
— Что есть вкусненького? — спросил Леон, присаживаясь на песок. — Любовь возбуждает аппетит, — произнес он с усмешкой, хватаясь за курицу.
Ника поспешила сконфуженно объяснить:
— Он шутит. Мы просто прогулялись.
— В саду Венеры, — добавил, жуя, Леон.
Сабин открыл кувшин с вином и наполнил два больших кубка до краев.
— Их у нас только два, но надеюсь, что девушки позволят нам пить из своих.
Жареная птица быстро исчезла, а в кувшине с вином показалось дно. Разморенные полуденной жарой молодые люди притихли.
— Давайте поспим немного в тени. Ведь мы никуда не торопимся?
Елена запротестовала:
— Я не хочу сейчас спать. Мне очень нравится час Пана.
Сабин тут же предложил:
— Пройдемся немного по берегу. Может быть, нам повстречается этот рогатый бог.
— Может быть… — Елена тихонько засмеялась.
— Ты не боишься солнечных ожогов? — с любовью и заботой спросил Сабин.
— Я люблю полуденную жару, когда природа застывает от дыхания зноя. Сосновый аромат в это время самый сильный, цикады умолкают, и даже змеи прячутся в свои норы. Час Пана. Ты когда-нибудь видел его?
— Не видел, но представлял.
Они побрели к берегу, но золотой песок стал таким горячим, что им пришлось укрыться в тени.
Сабин остановился и притянул к себе Елену. Он погладил ее стройные прохладные бедра, но она резким движением отбросила осмелевшую руку в сторону.
— Ты не Пан, а я не твоя нимфа, Сабин.
Он взял ее руку и положил на свои чресла.
— Чувствуешь? Я хочу тебя, Елена, люблю тебя и хочу!
Она вырвалась и побежала прочь. Сабин — за ней, но она петляла, как заяц, пока не споткнулась и не упала в горячий песок. Он набросился на девушку и стал страстно целовать.
— Нет, Сабин, нет!
Она выскользнула из его объятий.
Сабин оставил свои попытки:
— Я не хочу тебя ни к чему принуждать. Еще никогда я не брал женщину силой.
— Надеюсь! — строго сказала Елена.
Бок о бок шли они обратно. Ника и Леон еще спали, обнявшись.
— Эти двое нашли друг друга, — с завистью сказал Сабин.
Елена тихо засмеялась.
— Нашли? Надолго ли? На несколько часов, дней, лет — навсегда?
— Разве есть разница? Любовь не спрашивает о времени. Час может продлиться вечность, а десять лет — стать одним мгновением.
Мулы и осел стояли в тени и вяло наблюдали за действиями людей добродушными глазами.
Животные наслаждались покоем, когда груз не отягощал их натруженные спины и никто от них ничего не требовал.
12
Рим, центр мира, кипел деятельностью и гудел как улей. Скупец император Тиберий пополнил государственную казну огромными средствами, а его преемник Гай Цезарь Август самозабвенно тратил. Архитекторы, кораблестроители, художники, скульпторы и резчики прибывали в Рим толпами, и у всех были радостные лица, потому что каждый получал заказ.
Строительство храма Августа и театра Помпея, начатое во времена Тиберия, было доведено до конца. От Тибра в Рим протянулся новый акведук.
Правда, Калигула думал при этом о собственных удовольствиях и привилегиях императора. Он отдал распоряжение о строительстве роскошного судна. Оно не должно было быть ни очень устойчивым в бурю, ни быстроходным, Нет, император хотел иметь корабль, предоставляющий такие возможные удобства и поражающий пышностью убранства, как дворец. Он потребовал разместить на нем бассейны, сад, колоннады и просторные пиршественные залы и довел дюжину кораблестроителей почти до отчаяния. При этом можно было использовать только самые дорогостоящие материалы. Паруса изготовили из расшитого шелка, а поскольку аркады для облегчения веса делали из дерева, их должны были покрыть позолотой и украсить драгоценными камнями.
При этом расточительность молодого императора не вызывала возмущения или критики. Люди говорили, что все, что он делает, возвеличивает империю. Кроме того, проекты давали работу целой армии мастеров и простого люда. Но Калигула проявлял нетерпение и постоянно спрашивал, когда же будет готово то или это.
Первый заказ о полной перестройке дворца Тиберия был сделан им сразу после вступления на трон. Лучшим архитекторам Рима молодой император поручил прежде всего увеличить в два раза площадь дворца.
Долгие часы проводил Калигула над чертежами, и специалисты пытались воплотить в реальность его подчас безумные предложения дилетанта. Основной проблемой была нехватка места. Не получалось расширить строительство без того, чтобы не натолкнуться на храм, колоннаду или чей-то частный дом. Калигула решил задачу по-своему, предложив владельцам возникших на пути домов продать их за сколь угодно высокую цену.
