… Сразу после Данцига увидели позади себя неизвестное судно. Оно держалось на довольно большом расстоянии от «Юстуса» – достаточном для того, чтобы скрыть свои принадлежность, оснащение и вооружение. Месяц пробовал оторваться от «попутчика», прибавлял парусов, но и тот прибавлял парусов. Месяц круто менял курс либо поворачивал обратно, однако незнакомец тут же повторял маневр, оставаясь в прежней отдаленности и в недосягаемости. Такая хитрая гонка продолжалась не менее суток – и Месяц был упрям, и на преследующем судне в упрямстве уступать не желали. Штурман Линнеус и с ним многие из команды не сомневались, что за «Юстусом» увязался капер польского короля. Раздражало то, что действия капера не были понятны. На всякий случай Месяц велел держать порох сухим и иметь под рукой жаровни с пылающими угольями.
В Штральзунде не останавливались. После выхода из пролива преследователей стало двое – второй явился от острова Рюген; с этих пор положение изменилось, корабли начали приближаться. И Месяц помог им, убавил ход; и скоро разглядели каперов. Это были два когга – трехмачтовый, очень похожий на «Юстус», и двухмачтовый, тот, что, видно, поджидал у Рюгена.
В виду небольшой деревни под названием Штрандендорф разыгралось сражение. И тут команда «Юстуса» получила возможность уверовать в благословение призрака Штёртебеккера. Вначале каперы ловко взяли их «в клещи», предварительно разорвав им картечью все паруса. Стало ясно, что они хотят захватить когг невредимым. Месяц и здесь подыграл им: он приказал произвести неприцельные, как бы сполошные, выстрелы из двух-трех пушек, а части команды представлять на палубе панику, как будто появление каперов было для них полнейшей неожиданностью… Далее каперы поменялись местами, готовясь к новому залпу. Тойво Линнеус сказал, что они ударят сейчас по надстройкам – обычное в таких случаях дело. Месяц скомандовал всем покинуть палубу. И сделано это было вовремя. Грохот пушек и щелканье картечи по древесине слились в единое целое. Если б кто-нибудь из команды оказался в этот миг на палубе, то он уже был бы разорван на мелкие куски… И вот, разрядив свои орудия, каперы пошли на абордаж. Они нацелились на когг с обеих сторон. И когда уже абордажные крючья готовы были взвиться в воздух, Месяц скомандовал всем пушкам залп!… «Юстус» ударил каперов в упор и причинил им немалые разрушения. Команда меньшего когга, забыв про абордаж, бросилась гасить занимающийся на судне пожар. Ветром их отнесло к востоку, ибо никто не правил кораблем – руль его был уже охвачен пламенем. Другой капер получил большую пробоину ниже ватерлинии в носовой части корпуса. Судно накренилось: нос его зарылся в волны, а корма приподнялась, открыв поросшее водорослями днище. Каперская команда вела себя достойно: сумев уцепиться крючьями за борт «Юстуса», она пошла на приступ. Поврежденный когг еще более накренился и, завалившись на бок, запутался мачтами в такелаже противника. Это спасло капера от скорой гибели. И началась рукопашная!… Вначале выпалили один в другого из ружей и пистолетов, затем в ход пошли мечи, палаши и сабли. Россияне и эрарии в этом ближнем бою бились дружно и сумели отразить первый натиск каперов. Второго же не последовало, так как малый когг взорвался, и это заметно поубавило уверенности у оставшихся ремесленников разбоя… Первыми ринулись на каперский корабль Месяц и Морталис: один прокладывал себе путь секирой, другой – двуручным гладиусом. Но встретились они с воинами умелыми; звон и скрежет металла далеко разносился над водой. Ноги бьющихся скользили по наклоненной палубе, во многих местах залитой кровью. Поэтому удары и выпады не всегда были точны. И Месяцу с Морталисом поначалу приходилось туго. Но вот на каперское судно пробились один за другим инок Хрисанф с обломком реи, Тойво Линнеус, колющий шведской шпагой, новгородец Верета, эрарии… Сметливый Андрес, сидя намарсе, громыхал оттуда из ручниц, посылал в противника пулю за пулей. Михаил и Фома подняли на палубу одну из пушек и произвели блестящий выстрел картечью. Тот выстрел расчистил россиянам дорогу, и они скоро завладели всем кораблем; каперов же – кого не положили в бою, того скинули за борт.
Когда уже не с кем стало сражаться, Морталис вонзил гладиус в палубу и, оглядев распростертые на кораблях тела, сказал:
– Славный тут получился Theatrum Anatomicum
[32]
. И если бы не привычка ученого медикуса, стало бы мне дурно, клянусь небом!… – после некоторого размышления датчанин добавил: – Думается, сегодня я перестал быть ученым и сам стал капером…
Эрарии над этими словами посмеялись:
– Лучше каперствовать с мечом, чем ученому мудрствовать на дне морском.
Так закончилось это сражение.
Команда «Юстуса» потеряла пятерых человек: двоих россиян – Корнила и Авдея и троих эрариев, которых по имени никто не знал, потому что они предпочитали скрываться под прозвищами. Девятеро были ранены и нуждались в незамедлительной помощи понимающего в премудростях медицины Морталиса.
«Юстус» нуждался в починке, хотя и не основательной, – однако без нее он далее следовать не мог. Что же касается капера, то его участь была предрешена. На нем собрали все оружие, сняли с него пушки, перекатили бочки с порохом, перенесли груз – свинец, два ласта меди, бочонок серебра, новые ливонские сети, фламандское и нидерландское сукна, пиво, вино, мед. Затем срубили его мачты, которыми он запутался в вантах «Юстуса», и каперский корабль, более ничем не поддерживаемый, здесь же затонул.
Жители Штрандендорфа встретили когг восторженными восклицаниями и оказали его команде радушный прием. Они сказали, что с самого начала следили за происходящим в море и были свидетелями того, как неустрашимое ганзейское судно, – а на «Юстусе» до сих пор был флаг торгового города Любека, – сумело противостоять двоим каперам и в неравном бою воздало им по заслугам.
Имея в виду победу ганзейского корабля, штрандендорфцы говорили:
– Все видит с Небес Господь! И таит в себе еще немало сил германское оружие!…
Эти добрые люди помогли погрести погибших по христианскому обычаю, как героев. Они также оказали помощь при починке судна, за что Месяц одарил их, рыбаков и мореходов, теми ливонскими сетями, какие были найдены в трюме капера, и несколькими штуками сукна.
В этом гостеприимном селении пробыли три дня. Общаясь с жителями, случайно узнали, что Штрандендорф – это как раз та самая деревня, в церкви которой хранилось имущество с двух любекских кораблей, принадлежащих Фареркомпании и господину Бюргеру. Корабли эти – «Травемюнде» и «Брёмзе», – якобы потерпевшие в здешних водах крушение, море выбросило на берег несколькими милями западнее Штрандендорфа. Среди местных рыбаков нашлись очевидцы, которые утверждали, что не море и не буря виновны в той беде, а каперское судно с красивым названием «Сабина»… Торговые корабли оказались бессильны предпринять что-либо против капера, и тот, захватив их, вырезал обе команды, а суда разграбил и сделал все, чтобы их потопить.
– Чего только не приносит море к нашим берегам!…
Так сказали рыбаки, а затем перечислили все те предметы, какие им удалось выловить из волн после того, как капер потопил «Травемюнде» и «Брёмзе» и скрылся. Большой ценности те предметы не представляли, они могли лишь служить доказательством того, что именно эти суда погибли у здешних берегов; тут были шлюпка с прорубленным дном, пустые мешки с клеймами, разбитый кормовой фонарь с «Брёмзе», обрывки парусов, чьи-то деревянные четки и подобное. Через день-другой море выбросило на берег четырнадцать распухших трупов.
