Некоторые полагают, что эта книга имеет целью живописать и прославить раскаяние — как жителей Ниневии, так и самого пророка, — и именно потому якобы верующим евреям предписано читать ее в Судный день. Другие считают главным в этой книге утверждение, что Бог властвует над судьбами всего мира, всех его стран и народов, а не только над народом Израиля в его отдельно взятой стране. Есть и такие, что видят в ней рассказ об отношениях между Израилем и остальными народами, а кое-кто считает, что она посвящена противопоставлению двух принципиально различных теологических подходов — снисходительно-милосердного, как у Господа, и бескомпромиссно-фанатичного, как у Ионы.
На мой скромный взгляд, все это не дает исчерпывающего толкования книги Ионы, и потому я хочу предложить свое прочтение. Мне думается, что эта книга призвана прежде всего объяснить рабочие отношения между Богом и Его пророками. Я попробую доказать это в дальнейшем изложении. Если мое мнение и не будет принято читателем, оно, я надеюсь, пробудит у него собственные мысли.
Как я уже отметил выше, книга Ионы написана просто и лаконично. Но это отнюдь не облегчает ее чтение. Напротив — в книгах других пророков приводятся некоторые подробности их биографии и описывается исторический фон, на котором они действовали, и это помогает понять и истолковать их пророчества. Мы знаем, например, что Иеремия был священнослужителем в Анафофе, что он поссорился со своей семьей и соседями и пророчествовал в тяжелое время ассирийской осады. Амос был пастухом из Фекоа (Текоа) и пророчествовал во времена Озии, царя Иудеи, и Иеровоама, царя Израиля (Ам. 1, 1). Пророк Осия по приказу Господа женился на блуднице, ни больше ни меньше. Жизнь Моисея вообще прослежена в Библии от его рождения и до смерти, и мы располагаем многочисленными картинками из его семейного альбома: Моисей в корзинке, Моисей пасет овец Иофора и женится на его дочери, Моисей возле тернового куста (неопалимой купины) и перед фараоном, Моисей и женщина-эфиопка, которую он взял в жены (Числ. 12, 1), Моисей на двух горах его жизни: на горе Синай и на горе Нево. Жизнь пророка Самуила тоже прослежена с первого до последнего дня и даже более того. Мы знаем о долгом бесплодии его матери Анны, о его тяжелом детстве в Господнем доме, о двух его грешных сыновьях, о его борьбе против установления царства в Израиле, и он вновь появляется перед нами даже после своей кончины — по вызову Аэндорской волшебницы.
О жизни Ионы до и после его пребывания в Ниневии мы не знаем ничего. Он не привязан к какому-нибудь конкретному месту, времени или событию. В отличие от всех остальных пророков, которые пророчествовали в основном об Израиле и лишь иногда также о других народах, предсказание Ионы касается только чужого народа и его пророчество не имеет исторического фона. Оно не представляет собой ничего иного, кроме сообщения из семи слов: «Еще сорок дней, — и Ниневия будет разрушена!» Этот минимализм важен и целенаправлен. Автор явно хочет сосредоточить наше внимание только на том, что ему важно: не на пророчестве, а на самом пророке, точнее — на его деловых отношениях со своим работодателем, то есть с Господом.
«Встань, иди в Ниневию»
Между прочим, пророк с точно таким же именем: Иона сын Амафиин, — упоминается еще в одном месте в Библии, в 4–й книге Царств (14, 25–27). Там рассказывается о царе Израиля Иеровоаме, сыне Иоасовом, «который восстановил пределы Израиля […] по слову Господа, Бога Израилева, которое Он изрек чрез раба своего Иону сына Амафиина, пророка из Гафхефера». Это означает, что автор книги Ионы дал своему герою имя подлинного библейского пророка, о котором — что весьма кстати — ничего больше не сказано, и соткал вокруг него свой многозначительный рассказ. Заметим, однако, что, в отличие от «Ионы сына Амафиина» из книги Ионы, «Иона сын Амафиин» из 4–й книги Царств связан с известными событиями и людьми, с конкретными местом и временем. И поскольку он появляется во времена Иеровоама, то есть сразу же за эпохой пророков Илии и Елисея, древние наши мудрецы предположили даже, что он был одним из их учеников, и не просто учеником, а именно тем «из сынов пророческих», которого Елисей, как сказано в той же 4–й книге Царств (9, 1–3), послал помазать Ииуя, сына Иосафата, на царствование в Израиле. Мне кажется, что наши мудрецы объявили его этим учеником после того, как сами заметили, что автор книги Ионы дал его имя своему герою, и увидели в этом авторское намерение связать (и сравнить) Иону с учениками Илии и Елисея. Мы еще вернемся к этому в дальнейшем.
Первый стих книги Ионы довольно туманен: «И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию — город великий и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня». Когда? Почему? Неясно. Даже место назначения неясно. Название «Ниневия», подобно имени «Иона», тоже упоминается в других местах Библии, но о какой Ниневии здесь речь? О столице Ассирии? Или о «Ниневии вообще», то есть о неком обобщенном городе, призванном символизировать любую огромную и могущественную чужеземную столицу? Похоже, что верен второй вариант, ибо автор ни словом не упоминает об общеизвестных враждебных отношениях между Ассирией и Израилем.
И о чем, собственно, должен Иона проповедовать в этой Ниневии? Какие такие злодеяния совершили ее жители? В книгах других пророков такие вопросы получают четкие ответы. Когда пророк Амос предсказывал разрушение чужих стран и столиц — Тира, Дамаска, Моава и Эдома
[86]
, он перечислял точные причины для наказания каждой из них. Все эти царства тем или иным образом нанесли вред сынам Израиля. В книге Ионы причины наказания Ниневии обозначены весьма туманно. Впрочем, они и не столь существенны, как я это дальше покажу.
«И встал Иона,
чтобы бежать в Фарсис от лица Господня»
Так рассказывает Библия, и читатель удивлен бегством пророка. Как я уже рассказывал, в те времена существовали пророки самых разных типов. Но пророка, убегающего от своих обязанностей, среди них не было. Иона — первый и последний, пытающийся убежать от своего Бога, и этот его побег поразительней и важней всех тех недоумений, которые вызывают у нас его личность, его эпоха, суть грехов Ниневии и содержание его пророчества о ней. Невольно вспоминаются смелые слова пророка Амоса, которые он в известной поэме Бялика обращает к Иеровоаму, царю Израиля: «Не сбежит такой человек, как я!» (в действительности это слова из книги Неемии, 6, 11). У Бялика, правда, речь идет о другом побеге и при других обстоятельствах — о бегстве от царя, а не от Бога, — но слова «такой человек, как я», разъясняют нам, что призвание пророка тотально: оно предполагает не только прямое призвание человека Господом, но и специфическую структуру личности этого человека, и потому понятия «пророк» и «бегство от пророчества» несовместимы.
Но и кроме того, Иона, как всякий человек в Израиле, должен был знать, что от Господа нельзя убежать, потому что Он вездесущ. Это тем более справедливо в отношении побега пророка. Во-первых, потому, что пророк — человек Божий и должен лучше других знать своего господина. И во-вторых — потому что слово Божье горит в нем, а человек не может убежать от самого себя и от своего предназначения. Пророк Амос говорил о своей внутренней пророческой потребности: «Лев начал рыкать, — кто не содрогнется? Господь Бог сказал, — кто не будет пророчествовать?» (Ам. 3, 8) И пророк Иеремия, из глубины страданий, вопил: «Слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное осмеяние. И подумал я: не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и — не смог» (Иер. 20, 8–9).
