По закону, имущество всех, поднявшихся против власти, подлежало конфискации и передаче в собственность царя. Поэтому Иезавель возвела на Навуфея клевету, будто он хулил царя (а также Бога), разослала письма об этом, запечатанные печатью Ахава, организовала показательный суд над Навуфеем и мобилизовала двух негодяев для дачи ложных показаний. Несчастный Навуфей был осужден и побит камнями. «Услышав, что Навуфей побит камнями и умер, Иезавель сказала Ахаву: встань, возьми во владение виноградник Навуфея Изреелитянина, который не хотел отдать тебе за серебро; ибо Навуфея нет в живых, он умер» (3 Цар. 21, 15).
Иезавель была женщина умная. Она не пришла на судебное заседание, чтобы не вызвать лишних подозрений. Но всевидящее око Господа конечно же увидело и эту подлость. Он послал пророка Илию встретить Ахава в винограднике, отобранном у невинно убитого, и бросить царю в лицо знаменитое обвинение: «Убил и еще наследуешь?!»
[92]
Известно, что наши великие пророки — Исаия, Иеремия, Иезекииль — создали пространные и прекрасные образцы еврейского нравственного пророчества. Но, как по мне, совсем не меньшая нравственная мощь звучит и в двух коротких, но обжигающих возгласах двух пророков, им предшествовавших: «Ты — тот человек!» (2 Цар. 12, 7) — слова, которые пророк Нафан бросил в лицо царю Давиду из-за его греха с Урией и Вирсавией, и вот это: «Убил и еще наследуешь?!» (3 Цар. 21, 19) — которое Илия швырнул в лицо Ахаву. Эти яростные и мужественные слова по сей день памятны многим.
«Дух, который в тебе,
пусть будет на мне вдвойне»
Когда после этого Илия бежал от преследований Иезавели и встретился с Богом на горе Хорев, Господь наказал Илие: «Пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск; и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя» (3 Цар. 19, 15–16).
Из трех этих повелений Илия выполнил только последнее. Воцарение Азаила возвестил Елисей (4 Цар. 8, 13), а Ииуя помазал тот «один из сынов пророческих», которого Елисей послал с этим поручением (4 Цар. 9) и которым, как говорят наши мудрецы, был Иона сын Амафиин.
Так или иначе, но, когда Илия пришел помазать Елисея в свои преемники (3 Цар. 19, 19), тот как раз кончал пахать поле своего отца. Легко представить себе волнение и страх молодого земледельца, когда перед ним появился великий пророк и бросил ему свой знаменитый плащ из верблюжьего волоса. Любопытно: Илия даже не остановился. С завидной театральностью сбросил плащ к ногам Елисея и продолжил свой путь. Елисей же тотчас покинул волов, тянувших плуг, и побежал за ним.
«Позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою», — сказал он. То есть: я только попрощаюсь с родителями и буду готов.
«Иди, возвращайся, что такого я тебе сделал?»
[93]
— ответил ему Илия. То есть: с того момента, когда тебя требует Бог, нет больше родителей и семьи, нет больше поцелуев, даже прощальных. Но если ты не можешь оставить все и пойти за мной сейчас же, значит — ты не достоин. Значит, в том, что я передал тебе свой плащ, ты не усмотрел ничего особенного. В самом деле, что такого я сделал? Ну, бросил плащ, подумаешь! Ты свободный человек, Елисей, можешь идти, можешь возвращаться, только мне ты в таком случае не нужен. Оставайся лучше со своими волами.
Елисей понял. Он торопливо развел огонь, бросил в костер свой плуг, заколол своих волов и изжарил их мясо. Так он продемонстрировал своему окружению и самому себе сожжение прежней жизни и полное подчинение Господу и Его пророку. Мясо он раздал людям, чтобы они ели — легко представить себе потрясение соседей, ставших свидетелями этой драматической ритуальной сцены, — «а сам встал, и пошел за Илиею, и стал служить ему».
Несмотря на высокий драматизм этого поступка, читателю сразу же ясно, что преемник не был создан из того же материала, что учитель. Он колеблется, в нем с самого начала не ощущается та же абсолютная самоотдача, что у Илии, а в дальнейшем выяснится, что он не был также наделен мужеством и безоглядностью Илии. Не был он, в отличие от Илии, и принципиальным и решительным противником властей. Малоприятные свидетельства этого обнаружатся спустя считанные годы — и считанные главы — уже в 4–й книге Царств.
Как мы помним, Елисей время от времени гостевал в доме у одной «богатой женщины» в Сунаме (Сонаме), что в Изреельской долине. Эта женщина предоставила ему небольшую комнату для отдыха. Елисей спросил ее: «Что мне сделать тебе?» То есть чем я могу тебе отплатить? Как мне отблагодарить тебя за твою доброту? И к большому нашему удивлению и даже смущению конкретизировал: «Не нужно ли поговорить о тебе с царем или военачальником?»
Илия никогда не мог бы произнести этих слов, он даже помыслить о чем-нибудь таком, пожалуй, не мог бы. Эти слова свидетельствуют о том, что отношения Елисея с властями были совершенно иными, чем у его предшественника. Выясняется, что он, в отличие от Илии, установил для себя связи в правильных местах. Что у него были друзья в правительстве и ходы в армии, что он может составить протекцию, поговорить с кем нужно.
Но вернемся назад, к тем дням, когда Илия был еще жив, а Елисей был его слугой и учеником. Библия не описывает в деталях отношения между ними, но во 2–й главе 4–й книги Царств, в рассказе о том, как Илия вознесся в вихре на небеса, читатель видит несколько многозначительных деталей. Они шли тогда вдвоем к Иордану, и Илия вновь и вновь пытался оставить Елисея позади, чтобы тот не присутствовал при его вознесении на небо. Но Елисей заупрямился. «Жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя», — сказал он. Он знал, что Илия будет забран у него в тот день и, похоже, что это знали все. Ученики пророков, которых они встретили по дороге, тоже говорили об этом. Полсотни из них даже пошли за ними и остановились поодаль в надежде увидеть предстоящее чудо, и меня забавляет мысль: может быть, один из этих учеников, некий Иона сын Амафиин, тоже был среди них?
Когда Илия и Елисей достигли Иордана, Илия свернул свой плащ и ударил им по воде. Река расступилась, и они перешли по суше. Илия сказал Елисею: «Проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя». И Елисей высказал любопытное желание: «Дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне». На первый взгляд Елисей просил, чтобы его пророческий дух стал вдвое больше духа Илии. Но в других, более снисходительных к нему комментариях говорится, что, мол, на самом деле он просил две трети от духа Илии или же вдвое больше того, что получили все прочие ученики.
«Трудного ты просишь, — ответил Илия. — Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так; а если не увидишь, не будет». Иными словами, он сам не знал, достоин ли Елисей наследовать ему. Но желание Елисея все же исполнилось, потому что ему дано было увидеть, как Илия уносится в небо на огненной колеснице, запряженной огненными конями.
