Одной из особенностей здешних краев было и наличие соленых минеральных источников. За последние десятилетия пробуравили много новых скважин, и все прибыльные предприятия были так или иначе связаны с этими источниками. Для того, чтобы добывать соль, рыли колодец метрового диаметра, расширявшийся книзу наподобие воронки, пока не добирались до воды. На дне колодца скапливался и понемногу выпаривался щелочной раствор; его ведрами поднимали наверх. Дальнейшей его обработкой, как и на морском побережье, занимались кипятильщики, сковородочники, фасовщики. Кипятильщики выпаривали воду из материнского раствора, предварительно разливая его по гигантским котлам или сковородам. Траву для нагревания котлов поставляли богатые владельцы степных или пахотных земель; они же, как правило, брали на себя фасовку и транспортировку соли, а также доставляли предписанное количество этого товара на императорский центральный склад
[151]
. Те из солеваров, что имели много земли, могли работать быстрее, так как направляли солесодержащие грунтовые воды на специальные хорошо освещаемые солнцем участки с уплотненным грунтом, где процесс выпаривания ускорялся. Транспортировка уже добытой, подлежащей налоговому обложению соли осуществлялась почти исключительно водным путем; небольшое расстояние до ближайшей реки или канала преодолевалось с помощью ручных тележек, вьючных животных, повозок.
И вот девять лет назад в этом районе скончался от черной оспы отец некоего Хоу. При жизни он был, как все знали, дельным судейским чиновником, отличался строгостью и внешней непритязательностью, его многие боялись из-за способности лаконично, но убедительно излагать свое мнение. Благодаря дальновидным расчетам при покупке риса, который он перепродавал в правительственные закрома, этот человек сколотил себе большое состояние. И приобрел обширные земельные угодья. Став чиновником четвертого ранга, он вышел в отставку, отправил богатые подарки в казну императора, продолжал и дальше очень осмотрительно спекулировать, но однажды вернулся из деловой поездки совершенно разбитым: грузного старика пришлось нести от паланкина до дома на руках; вскоре он умер.
Его старший сын, а ныне владелец всего состояния Хоу, который в детстве из-за своей болезненности был предметом забот всей семьи, в смысле пронырливости ни в чем не уступал отцу; но если старик использовал других людей, только когда они сами предлагали свои услуги, то сын с любым человеком обращался неоправданно жестко и холодно. Внешние характеристики он унаследовал от отца: грузную фигуру, неуклюжую медлительность, внушающий доверие простонародный выговор. Он не окружал себя роскошью, строго выполнял предписанные ритуалы, был образцовым семьянином. Несмотря на жесткость своего поведения, он, на поверхностный взгляд, казался доброжелательным, и потому многие простые люди — из тех, что не имели с ним деловых отношений, — питали к нему искреннюю симпатию. Он неуклонно приумножал семейное состояние, хотя и не обладал той широтой кругозора, которая была свойственна его отцу.
Но не прошло и двух лет после погребения старика, как младшего Хоу начали преследовать несчастья. За один месяц от неизвестной болезни умерли два его сына: они целыми днями лежали неподвижно и только поворачивали голову, потом вдруг впали в буйство — и скончались, прежде чем удалось установить, какой демон их мучил. Затем в ходе нескольких рискованных — в духе отца — спекуляций его подвел лучший друг, живший в южной части Чжили; Хоу накопил в амбарах огромное количество риса; друг обещал быстро продать в другой провинции собственный рис, чтобы добиться искусственного повышения цен в их южном округе, которое Хоу использовал бы в своих интересах. Однако друг якобы вовремя не получил заказанные большие баржи — и оказалось, что Хоу некуда девать его гигантские запасы. Потом еще дважды, с короткими промежутками, в его владениях случались поджоги, причинившие большие убытки. И потом наступила достопамятная перемена.
Хоу уже давно досадливо морщился, когда смотрел на канал, который проходил как раз мимо его усадьбы: на длинные баржи, перевозящие соль, а также виноград, сливы, груши; здесь непрерывно раздавались крики бурлаков, скрипели, соприкасаясь с каменной облицовкой, канаты; отсюда можно было быстро добраться до широкого бокового ответвления Императорского канала.
В то время в гости к Хоу приехал астролог из Пекина, недавно уволенный — по причине своей некомпетентности — из ведомства церемоний
[152]
. Так и не сумев проникнуть в тайны гороскопов, связанных с важными государственными событиями, этот человек занялся постыдным промыслом, для которого пригодились и его почтенная внешность, и внушающая доверие сдержанность: он стал посредником в весьма процветающем деле, торговле детьми, которых отправляли в южные провинции, где они пополняли персонал «домов радости» и театров. Все это осуществлялось под видом законного усыновления; при случае бывший астролог также поставлял аптекам, а иногда и больным — самым богатым, — малолетних детей, чьи глаза, печень, кровь использовались в медицинских целях
[153]
. По совместительству он подрабатывал как брачный посредник — его услуги и на этом поприще ценились очень высоко.
Однажды друзья сидели в Павильоне Добра на берегу маленького канала; расстроенный Хоу поделился с гостем своими горестями, после чего оба некоторое время молчали, курили кальян и наблюдали за бурлаками, шлепающими по ледяной воде.
Потом астролог поинтересовался: принадлежит ли Хоу земля также и по ту сторону канала; если да, то насколько широкая полоска земли; и вообще — какие товары здесь перевозят.
Еще пару раз затянувшись, он заметил, что канал неплохо бы вообще закрыть.
Хоу понял его с полуслова, засмеялся и попросил говорить потише. Закрыть канал, конечно, было бы неплохо, да только это вряд ли осуществимо; однако если его друг, паче чаяния, измыслит какое-нибудь средство, такая услуга, естественно, не останется без вознаграждения. Потому что канал очень важен для тех-то, и тех-то, и тех-то; и если его действительно закроют, кое-кто сможет использовать ситуацию в своих целях.
