Последний вопрос он обратил к сковородочнику, который, пока длилась эта тирада, нетерпеливо покашливал, кряхтел и потирал себе нос; тот неохотно ответил: «Да мне что — я вам не судья. Только сдается, не для того мы тащились сюда целых полдня, чтобы решать, как правильнее сказать — „тпру“ или „ну“. К тому, что нас беспокоит, мы пока так и не подступились — вот что главное».
Возчик недоуменно всплеснул руками, будто желая сказать: «Но ведь и я о том же!», — и толкнул в бок кипятильщика, который осуждающе покачал головой.
«Ну хорошо, — повернулся посерьезневший сковородочник к Ма, — теперь нам хотелось бы послушать тебя. Шестеро моих односельчан уже присоединились к твоему союзу, они рассказали нам о тебе и об остальных. Вы называете себя братьями и сестрами, и нам всем это очень по душе. Однако захочешь ли ты нам помочь?»
«Или, может, ты вместе с нами предпримешь что-нибудь против землевладельцев и даотая, которые, похоже, уже успели найти общий язык?» Это сказал другой кипятильщик, долговязый и тощий, который затем продолжал учительским тоном, подняв указательный палец: «Мы и сами собирались кое-что предпринять против них в ближайшие недели, но у нас пока нет общего плана действий».
«Нет плана, нет плана… — передразнил его сковородочник. — И чем только набиты ваши дурные башки! План я вам и сам в два счета придумаю. Только не стоит слишком полагаться на планы. Уж поверьте, я видел людей с самыми распрекрасными планами, и все эти планы кончались пшиком. Пусть сперва Ма Ноу прямо ответит на вопрос: готов он присоединиться к нам или нет?»
«И будет ли помогать нам?» — дополнил вопрос хитрый возчик.
Ма, затаив дыхание, слушал этих простодушных людей. Его беспокоило только то, что два кипятильщика пока не принимают участия в беседе; но, в конце концов, по виду они ничем не отличались от своих товарищей. Это и был тот знак, которого он ждал. Ма относился к таким вещам иначе, чем Ван Лунь: если Ван обычно пугался и старался скрыть от себя, что случилось что-то, заранее им предсказанное, то у Ма при подобных обстоятельствах в желудке разливалось теплое ощущение сытости.
Вот и сейчас у Ма было чувство, будто судьба склонилась перед его волей, и он нерешительно заигрывал с представлением — на самом деле таким смехотворным! — что каким-то непостижимым образом его собственный путь совпал с путем Дао. Пока работяги спорили, он сидел бледный, в состоянии, похожем на опьянение, выделяя пот из всех своих пор; но потом все-таки взял себя в руки.
И сказал, что не располагает войском, которое могло бы им помочь. Они ведь и сами знают: власти преследуют «Расколотую Дыню», хотят совсем ее уничтожить. И жители селений, и «расколотые дыни» рано или поздно будут разбиты. Тем и другим суждено претерпеть страдания от сильных и жестокосердных владык.
«Именно потому мы и пришли к тебе в монастырь, — возразил сковородочник. — Мы, селяне, совсем растерялись. Ты же очень умен, сведущ в книжной грамоте и сумеешь все правильно рассчитать».
Долговязый кипятильщик — тот самый, что привык говорить учительским тоном, — опять поднял указательный палец: «Я, Ма, скажу тебе и еще кое-что, коли уж ты терпеливо выслушиваешь каждого. То, о чем идет речь, касается также и твоих братьев и сестер. Повторяю: касается вас всех. Мой племянник работает сапожником в селении, в половине дневного пути отсюда; сейчас он гостит у меня. Так вот, вчера к нему заглянул напарник по работе, его односельчанин, и рассказал: полицейские, пятьдесят, а может, и сто человек, собираются расправиться с вами — в отместку за ту резню, которая случилась около недели назад. Они уже идут сюда и доберутся до вас завтра или даже сегодня. О чем они будут вас спрашивать, и как, увидите сами. Я же лишь говорю — раз ты такой умный и терпеливо выслушиваешь каждого: вас это тоже коснется».
Ма Ноу улыбнулся: «Значит, моим сестрам и братьям пришел конец. Кто нам поможет? Сколько часов могут подождать уважаемые гости, чтобы их друг Ма Ноу с острова Путо посовещался со своими людьми?»
Они переглянулись, и сковородочник пробормотал: «Хватит ли нашему мудрому другу времени для его совещания, если мы подождем до полудня или на час больше? Ведь путь нам предстоит неблизкий, правда неблизкий, и кто знает, с какими новостями встретят нас дома».
«Хорошо, пусть будет до полудня».
Они торопливо вышли из комнаты. Ма Ноу же битый час праздно просидел в одиночестве перед пустым алтарем; думать он не мог.
Судьба наконец склонилась перед его волей.
Теперь можно не опасаться новой резни! Они пойдут надежным путем. Впереди их ждет горячая любовь друг к другу, расцветающая надежда на все самое возвышенное, на сияющие Западные Врата! Ощущение счастья охватило его с такой силой, что хотелось взывать о помощи. Он вдруг тихонько рассмеялся, подумав о диковинной миссии пяти гонцов, бесстыдных и ребячливых оборванцев, возомнивших, будто их страдания из-за нехватки жратвы могут сравниться с муками его братьев и сестер. Но да будут они благословенны! На что еще годится эта свора солеваров и грузчиков, как не на то, чтобы служить для «расколотых дынь» живой оградой, ходячими кирпичами, защитными рвами, удлиняющимися по мере надобности, превосходно захлопывающимися воротами!
Через час после полудня в горницу чэн-по вошли пятеро делегатов; хотели было броситься ниц, но смутились и скромно расселись на молитвенных ковриках.
Ма Ноу опять спросил сковородочника, кто их послал и от имени скольких сельчан они выступают.
Тот, не ответив, нетерпеливо задал встречный вопрос: что показали астрологические вычисления и какой совет даст им мудрый астролог? Тогда Ма, пристально взглянув в глаза каждому, сказал, что давать советы он пока не берется, но как только его гости отправятся в обратный путь, присоединиться к ним, и с ними пойдут еще два или три члена союза. Он, мол, хочет произвести расчеты прямо на месте. Тогда-то и прояснится все самое существенное относительно благоприятного и неблагоприятного влияния животных и металлов.
Возчик удивится: ему показалось, что такое решение совершенно необычно, и вместе с тем оно вполне соответствует сути проблемы. Образованный солевар повернул голову к товарищам, будто ожидая от них поддержки, потом поднялся на ноги, подошел к Ма Ноу и тихо сказал: «Я хочу признаться тебе, Ма с острова Путо, что ничтожный кипятильщик, стоящий сейчас рядом с тобой, только что — на дворе — думал о том же, что и ты. Но другие, естественно, этого не поняли, они мне и высказаться-то по-настоящему никогда не дают. Потому я решил держать свои мысли при себе. Ведь только сам человек знает, чего он стоит».
И доверчиво дотронулся до плеча Ма.
Сковородочник тоже все никак не мог успокоиться: «Так-так, видно, однозначного совета вроде „Поди туда, потом поверни туда, потом сделай то-то и то-то“ быть не может. Надо же, век живи, век учись. Разные вещи одним аршином не измеришь. Раньше мне б такое и в башку не пришло! Говоришь, расчеты надо производить на том самом месте, где собираются что-то предпринять? Да, какой-то резон в этом есть. Даже несомненно есть — кто б стал спорить».
