От потрясения меня буквально парализовало. Лицо Томассона побагровело; Павлов наоборот — стал бледен, как покойник. Элис часто моргала, словно не в силах поверить, что это происходит в действительности. Лина избрала, наверное, лучший выход из положения — прислонившись к стене, она тихонько осела на пол, лишившись от испуга чувств.
— Это бунт! — наконец выдавил из себя шкипер.
— Нет, сэр, — бесстрастно возразил майор. — Это всего лишь превентивный арест. Мы действуем по приказу вышестоящего начальства.
— Чёрт… — тихо, почти шёпотом, произнёс Павлов. — Чёрт! — повторил он уже громче. — Это Фаулер?
— Совершенно верно, кэп. Адмирал Фаулер. Мы выполняем его распоряжение. Корабль прибыл в систему Аруны и теперь переходит под моё командование — временно, пока мы не доберёмся до планеты. А там нас ждут друзья. — Тут майор позволил себе ухмыльнуться. — Но, конечно, не земляне. Всю эту историю с исследовательской базой Земной Астроэкспедиции и проектом «Атлантида» придумал сам адмирал — чтобы вы помалкивали и никому не проговорились, что на самом деле корабль летит не к Вецену, а сюда. Он знал, чем вас увлечь.
Капитан удручённо вздохнул:
— Да уж, знал. И ловко одурачил меня. А ведь я должен был почуять неладное, когда Фаулер навязал мне десантный отряд не из моей бригады.
— И Четвёртую лётную группу, — мрачно добавил Томассон, бросив уничтожающий взгляд на Михайлова.
— Но это же… пиратство! — неожиданно вмешалась Элис, голос её срывался от негодования. — Пиратство, в котором участвует сам начальник Астроэкспедиции!
Павлов печально посмотрел на неё:
— Это не пиратство, девочка, а нечто похуже. Это заговор с целью государственного переворота. События семнадцатилетней давности некоторых людей ничему не научили. До поры до времени они затаились и потихоньку готовились к новому путчу. Заговорщики организовали базу в этой глуши, в самом центре аномалии, куда никто по доброй воле не сунется, похищали корабли и перегоняли их сюда, а на самой Октавии скрытно вербовали новых сторонников. Ведь так, майор?
— И да, и нет, капитан. Вы неправильно употребляете слова. Мы не заговорщики, а революционеры, и готовим не путч, а народное восстание. Когда-то вы тоже так считали, но потом отреклись от своих убеждений, вам не хватило мужества продолжать борьбу. Однако не все оказались такими малодушными. И в Армии, и во Флоте, и в Астроэкспедиции осталось немало здоровых сил, сохранивших верность идеям великого адмирала Шнайдера.
Упоминание имени отца вывело меня из оцепенения. Я быстро прикинул в уме, что из всех присутствующих мятежников, только у майора Алавеса есть смертельное оружие — лучевой пистолет. Если я завладею им, то…
Едва я вскочил с кресла, чтобы наброситься на майора, как меня сшиб удар шокера. Я так и не понял, кто в меня стрелял.
2
Через три дня «Марианна» достигла планеты и совершила посадку. Всё это время я провёл запертый в своей каюте, не общаясь ни с кем, кроме Лины, которая под присмотром охранника приносила мне еду. Каждый раз мы имели возможность перекинуться лишь несколькими словами, и от неё я с облегчением узнал, что захват корабля обошёлся без человеческих жертв. Все старшие офицеры, большинство младших, а также некоторые прапорщики, сержанты и несколько учёных, оказавших сопротивление, теперь находились под арестом, а остальные члены экипажа вынужденно подчинились мятежникам. А вдобавок, помимо десантного отряда и пилотов из Четвёртой группы, среди команды нашлось ещё с десяток человек, в основном из инженерной службы, которые то ли с самого начала участвовали в заговоре, то ли добровольно примкнули к нему. В их числе оказался и Гарсия. Его сразу же выпустили из изолятора, и, по словам Лины, он вёл себя вполне нормально…
О том, что мы приземлились, я догадался по изменившейся силе тяжести, когда были отключены генераторы искусственной гравитации. Вскоре вслед за этим слегка увеличилось давление воздуха — из чего я сделал вполне логичный вывод, что плотность атмосферы на этой планете несколько выше, чем на Октавии.
Примерно через полчаса в мою в каюту вошли двое вооружённых десантников и первым делом сделали мне инъекцию иммуномодулятора — стандартная процедура при высадке на другую планету со своим комплексом болезнетворных бактерий и микробов, против которых у моего организма ещё не выработалась сопротивляемость. Затем на меня надели наручники и вывели в коридор, где уже находились другие арестованные пилоты, в том числе и Элис. Протиснувшись ко мне, он неловко схватила меня за руки — на её запястьях, как и у остальных, тоже красовались «браслеты».
— Ну как ты, Саша?
— Да вроде в порядке… Если это можно назвать порядком.
Она вздохнула:
— Со мной то же самое. Здорово мы влипли, нечего сказать…
Нас отконвоировали к выходу из корабля и посадили в уже ожидавшие у трапа флайеры с надписью «SG» на фюзеляже, что очевидно означало Space Guard — Космическая Гвардия; как правило, в ведении этого подразделения ВКС находились наземные космодромы, космические станции и орбитальная авиация. Спускаясь на эскалаторе, я успел оглядеться вокруг и убедился, что на стоянках в основном находятся планетарные челноки. Лишь вдали виднелось десятка два катеров и лёгких корветов; из них пять или шесть кораблей были оснащёны дополнительными парами вакуумных излучателей, которые, вне всяких сомнений, были призваны улучшить их ходовые качества в условиях местной аномалии.
При посадке во флайеры нас с Элис разделили, и я оказался в компании Павлова, Томассона, Крамера и Топаловой. В качестве охраны к нам подсел майор Алавес, а место водителя занимал мужчина лет сорока в незнакомой военной форме. Впрочем, знаки различия у него были вполне стандартные и указывали на ранг полковника.
Павлов смерил меня усталым взглядом и спросил:
— Как вы, Вильчинский?
— Ничего, сэр, — ответил я и чуть было не добавил: «По крайней мере, лучше, чем вы».
Кэп в самом деле выглядел худо. Его лицо было бледным и осунувшимся, с болезненным пергаментным оттенком, а под глазами залегли тёмные круги. Было видно, что он тяжело перенёс случившееся и возлагал всю вину на себя…
Когда посадка во флайеры закончилась, полковник включил свой коммуникатор и произнёс по-английски:
— Готово, ребята, отправляемся.
Он первым запустил двигатели и поднял флайер в воздух. За нами гуськом последовали остальные машины.
Покинув пределы космодрома, мы набрали высоту и взяли курс на видневшийся впереди город, посреди которого, словно зеркальце, блестело в солнечных лучах озеро. Город был довольно большой — как я прикинул, в нём должно проживать не менее пяти миллионов человек. Разнообразие его архитектуры явственно свидетельствовало о том, что он не был построен за несколько лет, а постепенно разрастался в течение многих десятилетий.
